Harry Potter Big Bang 2017: объявление

[HP BB]

Дорогие участники и читатели!

Все одиночные саммари распределены между иллюстраторами. Итоговый список команд будет вывешен позже.

@темы: распределение саммари, ББ-2017, организационное

---

Harry Potter Big Bang 2017: распределение саммари

[HP BB]

Дорогие участники!

Ниже - 15 саммари будущих ББ-фиков.

Саммари выложены в двух категориях:
- свободные саммари, участвующие в распределении между иллюстраторами
- ознакомительный список саммари, у которых уже есть иллюстратор.

Напоминаем правила: распределение саммари проходит по принципу "кто раньше, тот и успел". Это значит, что те саммари, что уже заняли до вас, выбирать нельзя, номера занятых саммари в посте будут зачеркиваться. Если оба номера саммари, указанных вами в заявке, окажутся заняты, вы можете выбрать снова.

В случае, если вы не успеваете на распределение или не сможете быть в сети во время распределения саммари, вы можете попросить организаторов или друга оставить комментарий за вас. Отправление заявки организаторам не гарантирует, что вы успеете первыми.

Образец заявки:
Ник:
Номер основного саммари:
Номер запасного саммари:

<b>Ник:</b>
<b>Номер основного саммари:</b>
<b>Номер запасного саммари:</b>

Пример.
Вы хотите иллюстрировать в первую очередь саммари №2, но готовы также, если оно окажется занятым, иллюстрировать саммари №5. Тогда вы оставляете заявку такого вида:
Ник: ваш ник
Номер основного саммари: 2
Номер запасного саммари: 5

Если саммари №2 будет свободно, оно будет закреплено за вами. Если занято - за вами будет закреплено саммари №5. Если оба саммари уже заняты, придется оставить новую заявку.

Если же вы хотите иллюстрировать два и более фиков, то можно оставить заявку в таком виде:
Ник: ваш ник
Номер основного саммари: номера тех саммари, которые вы хотите иллюстрировать в первую очередь
Номер запасного саммари: номера запасных саммари

Принцип распределения остается тем же. Но, если хотите, можете подать и несколько отдельных заявок.


Внимание! Для того, чтобы выбирать саммари, нужно сначала записаться в качестве одиночного иллюстратора вот в этом посте.

Список свободных саммари, участвующих в распределении между иллюстраторами (5 шт.)
Саммари 1
Пейринги/Персонажи: снарри
Категория: слэш
Саммари: Кусок души жив в крестраже, пока живо его вместилище, но нигде не сказано, что это не работает в обратную сторону. После победы тело Гарри, содержавшее в себе крестраж, начинает разрушаться. Специально созданный для решения этой проблемы отдел в госпитале имени Св. Мунго берется сделать новое тело для победителя. Магия, технология, опробованная ещё на искусственном глазе Грюма, и зелья позволят сконструировать тело с сенсорным восприятием, полностью подчиняющееся разуму носящего его волшебника. Варить зелье, позволяющее соединить нервные окончания искусственного тела с мозгом Поттера, будет Северус Снейп.
Примечания: романс, херт/комфорт. Автор будет чесать свои дикие кинки; текст с технофилией, любовью к стимпанку и киборгам, от Поттера останется только голова и верхняя часть груди – там, где сердце.

Саммари 2
Пейринги/Персонажи: Невилл Лонгботтом
Категория: джен; слеш/гет/фем фоном
Саммари: убрано по просьбе авторов

Саммари 3
Пейринг/Персонажи: СС/ГП, РУ/ГГ
Категория: слэш
Жанр: приключения, юмор, романс
Рейтинг: NC-17
Саммари: Дамблдор что-то задумал, и смерть — слишком незначительное препятствие, чтобы ему помешать; Гермиона остается все той же всезнайкой, однако, повзрослев, уже не настаивает на том, что ей известно все на свете; шахматные способности Рона далеко не случайность; Гарри становится на путь самопознания; а Снейп до сих пор страдает от последствий выполнения приказов. Маленький Народец отнюдь не добрые создания, впрочем как и Снейп, вот только тот никогда и не утверждал обратного. А еще, есть немало преимуществ в том, чтобы быть Дрочером.
Предупреждения: нецензурная лексика

Саммари 4
Пейринги/Персонажи: Гарри Поттер / Драко Малфой
Категория: слэш
Саммари: Он ходил взад-вперёд по комнате, напевая странную песню, прерывая ею рассказ о своём рабочем дне, а Драко лежал, смотря пустыми глазами в потолок и отмечая про себя, что сегодня, кажется, день девяносто шесть.
Под вдохновением от: Аффинаж - Ягода
Примечания: NC-17 (18+), darkfic, songfic, смерть ОП, сомнительное согласие, насилие, ООС

Саммари 5
Пейринги/Персонажи: Гарри Поттер/Драко Малфой, Гарри Поттер/Блейз Забини, Теодор Нотт, Сириус Блэк/Ремус Люпин, Гермиона Грейнджер
Категория: слэш
Саммари: Хогвартс - элитная школа для богатых. Правила в ней устанавливают дети самых влиятельных родителей, и все остальные вынуждены мириться с этим. Что ждет Гарри Поттера, когда он пойдет против влияния признанного лидера?
Примечания: PG-13, ретейлинг дорамы "Hana Yori Dango", немагическое АУ


Ознакомительный список саммари, у которых уже есть иллюстратор (10 шт.)
Саммари 1
Пейринг/Персонажи: Люциус Малфой/Нарцисса Малфой, НМП
Категория: дженовый гет
Жанр: экшн, детектив
Саммари: Люциус Малфой просыпается в незнакомом месте. За окном шумят машины, за стеной ругаются люди, прямо перед ним бормочет новости какой-то маггловский аппарат. Голова раскалывается, в ушах шумит, хорошо, что волшебная палочка под рукой. Легкий пасс и... ничего не происходит. Чувство до боли знакомое, но не потому, что Люциусу уже случалось почувствовать себя магглом. Просто он сам когда-то ловко манипулировал чужой магией. Теперь ему необходимо разыскать бывшего друга и бывшую жену, чтобы вернуть магические способности.

Саммари 2
Пейринг/Персонажи: Лаванда Браун, Рон Уизли, Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер, другие персонажи
Категория: джен, гет
Саммари: Лаванда Браун, зарегистрированный оборотень и героиня войны, после реабилитации и окончания Хогвартса работает в Аврорате. Её подразделение занимается отслеживанием магических преступлений в мире магглов: от обычного хулиганства до самых тяжких, вроде убийств и применения Непростительных заклятий. Однажды ей поступает сообщение о колдовстве в одном из пабов в пригороде Лондона: Лаванда отправляется туда, не зная, с кем ей предстоит встретиться.
Примечания: ангст, драма, постхогвартс, АУ по отношению к эпилогу.

Саммари 3
Пейринги/Персонажи: Джеймс Поттер, Ремус Люпин, Сириус Блэк, Гарри Поттер, Альбус Дамблдор и др.
Категория: слэш
Саммари: Джеймс Поттер не погиб на Хеллоуин. Не погиб, но в силу определенных обстоятельств оказался в Азкабане на долгие десять лет. Он выходит из тюрьмы, когда Гарри уже учится на первом курсе. И история начинает развиваться по-другому...
Примечания: NC-17, безумие, смерть персонажей. Главный спойлер - смерть Снейпа

Саммари 4
Пейринги/Персонажи: Том Марволо Риддл(Лорд Волдеморт)/Гермиона Грейнджер
Категория: гет
Саммари: Война закончилась. Казалось бы — они победили и можно жить спокойно. Но как можно забыть о потерях? Вот и Гермиона просто не в силах это сдедать. Но даже простая татуировка может принести много зла, особенно, если не знаешь автора эскиза и как правильное переводятся руны.
Примечания: NC-17; учитываются все книги, за исключением эпилога; 8 курс.

Саммари 5
Пейринги/Персонажи: Люциус Малфой/Северус Снейп (основной), Джеймс Поттер, Регулус Блэк, Том Риддл, Геллерт Гриндевальд, Альбус Дамблдор и др.
Категория: джен, слэш
Саммари: В этом мире Гриндевальд и Дамблдор не ссорились. Они объединили свои силы, и волшебники захватили большую часть Европы. Диктатура магии кажется абсолютной и непоколебимой, если не считать войн с другими государствами и небольшой группы подпольщиков внутри страны.
Люциус Малфой в частном порядке расследует смерть своего любовника Сириуса Блэка, и в итоге оказывается противопоставлен системе, которой принадлежит.
Примечания: политический триллер, отчасти антиутопия!АУ

Саммари 6
Пейринги/Персонажи: Сириус Блэк/Люциус Малфой
Категория: джен, слэш
Саммари: Дорожной-приключенческая несколько фантасмагоричная история про побег из Азкабана.
Примечания: АУ относительно концовки пятой книги (Сириус не падал в Арку), свободный кроссовер с фильмом "Трасса 60" и еще рядом фильмов.

Саммари 7
Пейринги/Персонажи: Северус Снейп, Гарри Поттер
Категория: джен
Саммари: Когда Артур исчезает в Отделе Тайн при подозрительных обстоятельствах, у Кингсли не находится ни одного достойного доверия сотрудника для выяснения, что же именно случилось. Все, что ему известно: Артур упал в Арку Смерти, но почему-то стрелка его не исчезла с часов Молли. И Молли, и Гарри Поттер уверены, это значит, что Артур жив. Кинсли же уверен, что если он не вмешается, то Гарри Поттер полезет в Арку сам. И посылает почти ушедшего на покой Аспида в Отдел Тайн под чужим именем, расследовать убийство Артура Уизли.
А если у него получится заодно разгадать тайну Арки Смерти - тем лучше.
Примечания: АУ, постхог, продолжение "У Фольксхалле поезд не останавливается"

Саммари 8
Пейринги/Персонажи: Блейз Забини/Драко Малфой, Маркус Флинт/Кэти Белл, Рон Уизли/Гермиона Грейнджер, Адриан Пьюси, Панси Паркинсон, Миллисент Буллстроуд, Гарри Поттер
Категория: слэш, гет
Саммари: Маркус Флинт работает в Отделе магов особого назначения (сокращённо - ОМОН). Он по-прежнему лидер команды и по-прежнему иногда нарушает правила, впрочем, на его работе иначе нельзя. Но настаёт день, когда его человека начинают подозревать в убийствах...
Примечания: пост-Хог, экшен, детектив, немного юста, слизеринвжопизм, насилие, канонная нелогичность магического мира. Рейтинг колеблется между PG-13 и R, но в любом случае он дженовый.

Саммари 9
Пейринги/Персонажи: Северус Снейп, Невилл Лонгботтом/Ханна Эббот, много канонных персонажей
Категория: джен с упоминанием слжшных и гетных отношений
Саммари: Профессор Лонгботтом никогда не смог бы предположить, что в один прекрасный день станет расследовать преступление. Тем более - вместе с профессором Снейпом, который, согласно официальной версии, на тот момент уже восемь лет как мёртв.
Примечания: пост-Хог, детектив, довольно немало эпизодов, связанных с маггловским миром

Саммари 10
Пейринги/Персонажи: Геллерт Гриндевальд/Альбус Дамблдор, остальные участвуют, упоминаются.
Категория: слэш, джен
Саммари: Яркий след метеора по имени Геллерт Гриндевальд в судьбе Альбуса Дамблдора. Что вообще там случилось, как они дошли до такой жизни и почему Гриндевальд сдался и не сбежал из тюрьмы, которую сам же и построил?
Примечания: R предварительно, возможно будет выше.

Все ваши вопросы задавайте, пожалуйста, либо на u-mail сообщества, либо в комментариях в теме вопросов и ответов.

@темы: распределение саммари, ББ-2017, организационное

---

[HP BB]

Прием заявок от одиночных авторов/переводчиков объявляется закрытым, всем спасибо!
Список саммари и правила распределения саммари между иллюстраторами будут вывешены через 10 минут.

@темы: прием заявок, ББ-2017, организационное

---

HP BB 2017 - объявление

[HP BB]

Дорогие участники!
Срок записи для одиночных авторов и иллюстраторов продлевается до 1 марта.

@темы: правила, ББ-2017, организационное

---

HP BB 2017 - уточнение к правилам

[HP BB]

Маленькое уточнение к правилам: фики по "Фантастическим тварям" — это тоже фики по вселенной Гарри Поттера, так что с ними тоже можно и нужно участвовать.

@темы: правила, ББ-2017, организационное

---

Harry Potter Big Bang 2017: Открыт прием заявок

[HP BB]

Поздравляем всех с первым днем зимы!
А раз сегодня первый день зимы, значит, сегодня начинается прием заявок на ББ-2017.

Вкратце напомним правила подачи заявок:

1. Если вы хотите записаться на челлендж, сделать это можно в одном из трех постов:
- для одиночных авторов/переводчиков
- для иллюстраторов
- для уже сложившихся команд

2. Саммари в заявке писать не нужно, его нужно отправить на e-mail челленджа: [email protected] или на u-mail сообщества до 1 марта 2017 года.

3. Расширены сроки для записи уже сложившихся команд: команды могут записываться на челлендж до 15 апреля 2017 года включительно.
16 апреля все саммари от комманд, записавшихся до этого срока, будут вывешены в ознакомительном посте. Саммари от комманд, присланные после этого срока, будут добавляться в список по мере появления.

@темы: прием заявок, ББ-2017, организационное

---

Harry Potter Big Bang 2017: Прием заявок от команд

[HP BB]

В этой теме принимаются заявки от команд. Окончание срока приема заявок - 15 апреля.

Образец заявки для заполнения:

Ник автора/переводчика: ник автора/переводчика или соавторов
Ник иллюстратора: ник иллюстратора
Способо связи: способы связи с авторами и иллюстраторами
Количество фанфиков: количество фанфиков, которые собирается принести команда
Пейринги/Персонажи: если вы уже определились с пейрингами и персонажами, можете их указать. Необязательный пункт.
Категория: если определились с категорией фика (-ов) (джен, гет, слэш), можете указать, по желанию. Необязательный пункт.
Примечания: любая краткая информация о фанфике (-ах). Здесь можно указать жанры, предупреждения, кинки. Саммари указывать не нужно!

<b>Ник автора/переводчика:</b>
<b>Ник иллюстратора:</b>
<b>Способ связи:</b> 
<b>Я собираюсь делать:</b> 
<b>Количество фанфиков:</b>
<b>Пейринги/Персонажи:</b> 
<b>Категория:</b> 
<b>Примечания:</b> 

Внимание! Заявку подает один из членов команды, неважно кто - автор/переводчик или иллюстратор. Большая просьба не дублировать заявки во избежание путаницы.

Все ваши вопросы задавайте, пожалуйста, либо на u-mail сообщества, либо в комментариях теме вопросов и ответов.

@темы: прием заявок, ББ-2017, организационное

---

Harry Potter Big Bang 2017: Прием заявок от одиночных авторов/переводчиков

[HP BB]

В этой теме принимаются заявки от одиночных авторов и переводчиков. Окончание срока приема заявок - 1 марта.

Образец заявки для заполнения:

Ник: ваш ник
Способ связи: e-mail, u-mail
Я собираюсь делать: авторский фанфик или перевод
Количество фанфиков: количество фанфиков, которое вы хотите написать или перевести.
Пейринги/Персонажи: если вы уже определились с пейрингами и персонажами, можете их указать. Необязательный пункт.
Категория: если определились с категорией фика (-ов) (джен, гет, слэш), можете указать, по желанию. Необязательный пункт.
Примечания: любая краткая информация о фанфике (-ах). Здесь можно указать жанры, предупреждения, кинки. Саммари указывать не нужно!

<b>Ник:</b> 
<b>Способ связи:</b> 
<b>Я собираюсь делать:</b> 
<b>Количество фанфиков:</b>
<b>Пейринги/Персонажи:</b> 
<b>Категория:</b> 
<b>Примечания:</b> 

Если вы пишете/переводите в соавторстве - соавторы оставляют одну заявку с перечислением ников соавторов в шапке.

Если вы хотите принести и авторский фанфик, и перевод, то указывайте в заявке количество авторских фиков и количество переводов. Можно оставить две отдельные заявки - одну на авторские фанфики, другие на переводы.

Если вы вдруг нашли себе иллюстратора до окончания приема заявок, пожалуйста, напишите нам умыл, чтобы мы удалили вашу запись из списка одиночных заявок, и оставьте комментарий в посте приема заявок от команд.

Все ваши вопросы задавайте, пожалуйста, либо на u-mail сообщества, либо в комментариях теме вопросов и ответов.

@темы: прием заявок, ББ-2017, организационное

---

Harry Potter Big Bang 2017: Прием заявок от одиночных иллюстраторов

[HP BB]

В этой теме принимаются заявки от одиночных иллюстраторов. Окончание срока приема заявок - 1 марта.

Образец заявки для заполнения:

Ник: ваш ник
Способ связи: e-mail, u-mail
Я собираюсь делать: вид иллюстраций, который вы собираетесь выполнять (арт/клип/коллаж/фотосет и др.)
Количество фанфиков: если вы уже определились, сколько фанфиков хотите иллюстрировать, можете указать заранее в этом пункте
Примечания: вся дополнительная информация, которую вы считаете нужным сообщить. Необязательный пункт.

<b>Ник:</b>
<b>Способ связи:</b> 
<b>Я собираюсь делать:</b> 
<b>Количество фанфиков:</b>
<b>Примечания:</b>

Все ваши вопросы задавайте, пожалуйста, либо на u-mail сообщества, либо в комментариях теме вопросов и ответов.

@темы: прием заявок, ББ-2017, организационное

---

HP Big Bang 2017 - анонс

[HP BB]

Дорогие все! HP Big Bang 2017 — быть!

Правила и сроки — те же, что и в прошлом году, ознакомиться подробно с ними можно по этой ссылке.

Прием заявок от авторов/переводчиков и иллюстраторов начнется 1 декабря 2016 года и будет длиться до 1 марта 2017 года включительно.

Все интересующие вас вопросы можно задать либо в комментариях к этой записи, либо в посте вопросов и ответов, либо на u-mail сообщества  HP Big Bang

@темы: ББ-2017, организационное

---

Harry Potter Big Bang - правила

[HP BB]

Big Bang (Биг Бэнг) — челлендж для авторов/переводчиков и иллюстраторов. Авторы/переводчики пишут или переводят большие (больше 15 000 слов) фанфики, а иллюстраторы делают к этим фанфикам иллюстрации. Авторы/переводчики и иллюстраторы объединяются в мини-команды.
Как правило, иллюстраторы выбирают автора/переводчика по саммари фика, не зная его авторства, но к участию допускаются уже сложившиеся команды, а также разрешено самоиллюстрирование.

Требования к работам

К участию принимаются авторские фики и переводы, иллюстрациями могут быть рисунки, коллажи, клипы, фотосеты (а также другие виды иллюстраций по согласованию с автором/переводчиком). Все работы должны относиться ко вселенной Гарри Поттера. На челлендж принимаются только полностью законченные работы.

Объем авторских фиков и переводов должен быть не меньше 15 тысяч слов, верхняя планка - без ограничений. Для переводов считается количество слов в оригинальном тексте. Разрешение на перевод должно быть получено до момента выкладки, либо запрос на него отправлен заблаговременно.

Жанры, рейтинг, пейринги и категории – без ограничений. AU могут быть любых видов. Кроссоверы разрешены при условии, что центральное место в фанфике занимает мир Гарри Поттера либо его персонажи.

Работы могут быть представлены в соавторстве. В таком случае один из авторов подает общую заявку в специально отведенном посте для команд.

Допускается самоиллюстрирование, в этом случае автор/переводчик записывается в посте заявок для команд.
Количество работ от одного человека может быть больше одной.
Сиквелы, приквелы, сайд-стори не запрещаются при условии, что текст будет отдельным законченным произведением и в шапку будут добавлены ссылки на остальные части цикла.

Иллюстрациями могут быть арты, стрипы, авторские или сколлажированные додзинси, комиксы, коллажи, клипы, а также фотосеты (косплей/бжд/куклокосплей/фотоинсталляция).
По договоренности с автором/переводчиком допустимы фанмиксы, хэндмейд, игры.

Количество иллюстраций не ограничено, минимум — одна иллюстрация. Иллюстрации должны напрямую относиться к иллюстрируемому тексту.

Один иллюстратор может взять несколько саммари. У одного фика может быть несколько иллюстраторов, если все они договорятся между собой и с автором.

В тексте фанфика и в иллюстрациях не должно быть элементов, нарушающих законодательство Российской Федерации и правила @diary.

Сроки и порядок проведения

Прием заявок начинается 1 декабря в специально созданных для этого записях (одна – для авторов/переводчиков, вторая – для иллюстраторов, третья - для команд) и продолжается по 15 января включительно для авторов/переводчиков и иллюстраторов.

К 1 марта авторы и переводчики должны прислать саммари своих фиков на на e-mail челленджа: [email protected] или u-mail сообщества.
Саммари должно быть кратким, а также содержать существенные условия, в частности категорию (слэш, гет, джен, фемслэш), жанр (романс, драма, детектив и т.д.), пейринг/перечисление главных героев, предупреждения (АУ, ООС, насилие и т.д.).

1 марта в 01.00 по московскому времени все саммари будут выставлены без авторства в одном посте под номерами и начинается распределение.

Саммари команд, состоящие из автора/переводчика и иллюстратора, все равно будет вывешено для ознакомления, но в распределении между иллюстраторами участвовать не будет.

Как только все саммари будут разобраны, организаторы опубликуют окончательный список команд.

К 15 апреля все авторы/переводчики должны прислать на e-mail челленджа: [email protected] черновики, минимум 5 000 слов. Черновик текста не обязательно писать с начала, он может состоять и из отдельных разрозненных сцен. Команды, не приславшие черновики и не уведомившие организаторов о задержке, на этом этапе будут считаться выбывшими.

К 20 мая авторы/переводчики должны прислать на e-mail челленджа: [email protected] итоговые черновики своих работ (полный текст, не менее 15 тыс. слов), нуждающиеся только в вычитке и доработке.

22 мая будет вывешено расписание выкладок.

К 31 мая должны быть готовы все тексты и иллюстрации к ним. И тексты, и иллюстрации также должны быть присланы на e-mail челленджа: [email protected].
Иллюстрации присылаются либо файлами, либо ссылками на хостинг, на который они залиты.

Выкладка работ начнется 3 июня и будет проходить в этом сообществе в соответствии с расписанием.

Выкладка и оформление

Работы будут выставляться в назначенный срок либо авторами/переводчиками самостоятельно, либо, по желанию авторов, организаторами челленджа от логина сообщества, с указанием в шапке работ ников автора/переводчика и иллюстратора. Иллюстрации выкладываются одновременно с текстом.
Рейтинговые работы необходимо закрывать под 18+

Дозаявки

В ходе челленджа возможны дозаявки. Если вы автор/переводчик, у вас есть иллюстратор, и вы хотите принять участие в челлендже, то вы можете присоединиться, если до 22 мая пришлете на e-mail челленджа [email protected] готовый текст, готовые иллюстрации к нему, а также отправите на u-mail сообщества заявку на участие.

Правила написаны на основе правил аналогичных челленджей в других фандомах.
Организаторы челленджа:  Ayliten и  troyachka
За оформление благодарим  Рыжий Самурай и  Fekolka

Все интересующие вас вопросы можно задать либо в комментариях к этой записи, либо на u-mail сообщества  HP Big Bang

код баннера

<div align="center"><a href="http://harrypotterbb.diary.ru/?tag=5487481" target=_blank><img src="http://static.diary.ru/userdir/3/3/5/7/3357522/83549004.jpg" alt="изображение"></a></div>

код баннера

<div align="center"><a href="http://harrypotterbb.diary.ru/?tag=5487481" target=_blank><img src="http://static.diary.ru/userdir/3/3/5/7/3357522/83549087.jpg" alt="изображение"></a></div>

запись создана: 13.11.2015 в 20:54

@темы: правила, ББ-2016, ББ-2017, организационное

---

HP Big Bang 2016 - список выложенных работ

[HP BB]

Дорогие участники и читатели! HP Big Bang 2016 подошел к концу.

Список выложенных на челлендже работ:

1. "Изумруды под солнцем", автор  Convallaria*, иллюстратор  SummerAlice
Пейринг: Скорпиус Малфой/Гермиона Грейнджер, Рон Уизли/Гермиона Грейнджер, Рита Скитер, много новых персонажей, введенных в повествование авторским произволом

2. "Жалоба белой лани", автор  uliss-a, иллюстратор  Эиринн
Пейринг/Персонажи: Гарри Поттер, Северус Снейп, Лили Поттер, Гермиона Уизли, Рон Уизли, Сириус Блэк, Альбус Дамблдор, Геллерт Гриндевальд, Хагрид

3. "Волчица", автор  asanna, иллюстратор  Marina-igkv
Пейринг/Персонажи: Драко Малфой/Билл Уизли, Нарцисса Малфой/Люциус Малфой, Нарцисса Малфой/Билл Уизли

4. "И взойдёт семя злое", автор  hao-grey, иллюстратор  Fekolka
Пейринг/Персонажи: Невилл Лонгботтом/Ханна Эббот, Гарри Поттер/Джинни Уизли, Рон Уизли/Гермиона Грейнджер

5. "Парный полет", автор  Jell, иллюстратор  morgul
Пейринг: Сириус Блэк/Люциус Малфой, упоминается Гарри Поттер/Драко Малфой, Оливер Вуд/Маркус Флинт и другие

6. "Любовь к собакам обязательна", автор  asanna, иллюстратор  Fekolka
Пейринг/Персонажи: НЖП/Гарри Поттер

7. "Последний город", переводчик  Jewellery*, иллюстратор  Глинтвейн
Пейринг: Драко Малфой/Гарри Поттер, Рон Уизли/Гермиона Грейнджер

8. "Взаимовыгодное сотрудничество", автор  КП, иллюстратор  Медный Кви!
Персонажи: Гарри Поттер, Драко Малфой, авроры, магглы

9. "Починка стены", авторы  philipp_a и  Мэвис, иллюстраторы  Рыжий Самурай и  Чай с ванилью
Пейринг: ГП/РУ, ГП/ДУ, РУ/ГГ, ГГ/ГГ
Персонажи: Гарри Поттер, Рон Уизли, Гермиона Грейнджер, Джинни Уизли, семьи Поттеров и Уизли и многие, многие другие

Большое спасибо всем участникам и читателям!

@темы: список выложенных работ, ББ-2016, организационное

---

HP Big Bang 2016 - список выложенных работ

[HP BB]

Дорогие участники и читатели! HP Big Bang 2016 подошел к концу.

Список выложенных на челлендже работ:

1. "Изумруды под солнцем", автор  Convallaria*, иллюстратор  SummerAlice
Пейринг: Скорпиус Малфой/Гермиона Грейнджер, Рон Уизли/Гермиона Грейнджер, Рита Скитер, много новых персонажей, введенных в повествование авторским произволом

2. "Жалоба белой лани", автор  uliss-a, иллюстратор  Эиринн
Пейринг/Персонажи: Гарри Поттер, Северус Снейп, Лили Поттер, Гермиона Уизли, Рон Уизли, Сириус Блэк, Альбус Дамблдор, Геллерт Гриндевальд, Хагрид

3. "Волчица", автор  asanna, иллюстратор  Marina-igkv
Пейринг/Персонажи: Драко Малфой/Билл Уизли, Нарцисса Малфой/Люциус Малфой, Нарцисса Малфой/Билл Уизли

4. "И взойдёт семя злое", автор  hao-grey, иллюстратор  Fekolka
Пейринг/Персонажи: Невилл Лонгботтом/Ханна Эббот, Гарри Поттер/Джинни Уизли, Рон Уизли/Гермиона Грейнджер

5. "Парный полет", автор  Jell, иллюстратор  morgul
Пейринг: Сириус Блэк/Люциус Малфой, упоминается Гарри Поттер/Драко Малфой, Оливер Вуд/Маркус Флинт и другие

6. "Любовь к собакам обязательна", автор  asanna, иллюстратор  Fekolka
Пейринг/Персонажи: НЖП/Гарри Поттер

7. "Последний город", переводчик  Jewellery*, иллюстратор  Глинтвейн
Пейринг: Драко Малфой/Гарри Поттер, Рон Уизли/Гермиона Грейнджер

8. "Взаимовыгодное сотрудничество", автор  КП, иллюстратор  Медный Кви!
Персонажи: Гарри Поттер, Драко Малфой, авроры, магглы

9. "Починка стены", авторы  philipp_a и  Мэвис, иллюстраторы  Рыжий Самурай и  Чай с ванилью
Пейринг: ГП/РУ, ГП/ДУ, РУ/ГГ, ГГ/ГГ
Персонажи: Гарри Поттер, Рон Уизли, Гермиона Грейнджер, Джинни Уизли, семьи Поттеров и Уизли и многие, многие другие

Большое спасибо всем участникам и читателям!

---

Починка стены

[philipp_a]

Название: Починка стены
Автор:  philipp_a& Мэвис
Черновая правка:  Rhaina
Иллюстратор:  Рыжий Самурай — иллюстрации, верстка,  Чай с ванилью — клипы
Пейринг: ГП/РУ, ГП/ДУ, РУ/ГГ, ГГ/ГГ
Персонажи: Гарри Поттер, Рон Уизли, Гермиона Грейнджер, Джинни Уизли, семьи Поттеров и Уизли и многие, многие другие
Рейтинг: NC-17
Тип: слэш, гет, джен
Жанр: семейная драма, ангст, романс, экшен, кроссовер
Размер: макси, ~190 000 слов
Аннотация: Через десять лет после Битвы за Хогвартс семьи Поттеров и Уизли решают, что пришла пора восстановить старый дом родителей Гарри в Годриковой Лощине. Отправив жен и детей в отпуск, Гарри и Рон берутся за работу, не зная, какие тайны подстерегают их среди развалин, кто еще кроме Годрика Гриффиндора некогда имел отношение к этим местам и к чему может привести столь невинный на первый взгляд замысел.
Отказ: Персонажи и сюжет "Гарри Поттера" принадлежат Дж. Роулинг.
Предупреждения: ООС, АУ по всем канонам, смерть второстепенных персонажей, обсценная лексика, постхог, ER, много оригинальных персонажей. Все персонажи, вступающие в интимные отношения, являются совершеннолетними. Семейный роман со всеми вытекающими: отношения, дети, домашние животные, хозяйство, бытовой алкоголизм и курение, куча подробностей, вот это все.
Примечания:
1. Кроссовер с Артуровским циклом как таковым и с трилогией Мэри Стюарт о Мерлине ("Хрустальный грот", "Полые холмы", "Последнее волшебство" ), оттуда же взято имя Эмрис, которое Артур носил, будучи воспитанником сэра Эктора в Галаве, и название Каэр-Кэмел вместо Камелот;
2. Калибурн — другое название меча Артура, Экскалибура. Гальфрид Монмутский латинизировал название — меч в его работе XII века «История королей Британии» именуется Калибурн (Caliburn) или Калибурнус (Caliburnus) (вероятно, от лат. chalybs — "сталь" );
3. Концепция Логриса позаимствована из "Космической трилогии" уважаемого К.С.Льюиса (роман "Мерзейшая мощь" );
4. Кроссоверы: с сериалом "Шерлок" BBC и с циклом "Реки Лондона" Б.Аароновича;
5. Фрагменты стихотворений Роберта Фроста "Починка стены" в эпиграфе, Томаса Мэлори "Death of King Arthur" и Дж. Моррисона "People Are Strange" в тексте даны в переводе авторов;
6. Все искажения исторических фактов, в том числе биографий Обри Бердслея и сэра Томаса Мэлори, остаются на совести авторов;
7. Авторы, пусть и несколько своеобразно, выражают свою солидарность с фэндомом "My Little Pony";
8. Авторы благодарят неизвестного доброжелателя с АГ, подарившего героям краткий, но содержательный диалог;
9. Если вам показалось, что вы встретили в тексте какую-либо цитату, то, скорее всего, вам не показалось;
10. Авторы очень просят учитывать примечания : )

@темы: фик, ББ-2016

---

Взаимовыгодное сотрудничество

[КП]

Название: Взаимовыгодное сотрудничество
Автор:  КП
Бета:  hao-grey
Иллюстратор:  Медный Кви!
Дисклеймер: мир и персонажи поттерианы принадлежат Джоан Роулинг, мы лишь играем и не извлекаем коммерческой выгоды
Размер: 29150 слов
Персонажи: Гарри Поттер, Драко Малфой, авроры, магглы
Категория: джен
Жанр: кейс-фик
Рейтинг: РG-13
Краткое содержание: Младший аврор Гарри Поттер недавно окончил аврорскую школу, однако его карьера продвигается довольно быстро. Ему уже даже поручают самому разбираться с незначительными, явно ложными вызовами. Однако один такой вызов заканчивается нетривиально...
Примечания: постхог (2002 год). Фик написан на HP Big Bang 2016.
Иллюстрации: 1, 2 (и в тексте)
Ссылки на скачивание: .doc | .fb2 | .epub | .mobi

Пролог

Утро началось как обычно. Кофе, дописать вчерашний отчёт, отнести начальству, кофе и пончик, посмотреть, что добрые коллеги накидали младшему аврору на сегодня... Гарри уже привык делать за ними всякую мелкую и неприятную работу — писать длинные протоколы осмотра места происшествия по обрывочным рисункам и записям на полях чего попало, опрашивать свидетелей из числа тех, кто явно ничего не знает, но спросить надо, и всякое такое. Он не протестовал: в конце концов, он всего лишь младший аврор, а учиться работать всегда лучше, если кто-то опытный тебя подстраховывает. Тем более что простенькие вызовы ему уже поручали, а за большой ответственностью он и сам не рвался. Хватило.

Гарри любил те задания, которые доставались лично ему. Как правило, это были ложные вызовы от склочных старушек, раздражённых тем, что под их окнами шумят, напридумывавших себе разных ужасов — ведь понятно, что приличные люди не могут шуметь, — и требующих немедленно прекратить безобразие. Обычно им хватало того, что на их жалобу быстро отреагировали, прислав самого Гарри Поттера; они приосанивались, расцветали от ощущения собственной значимости, важно отвечали на вопросы и приглашали младшего аврора на чай. Младший аврор всегда соглашался, ведь спокойствие людей важнее количества минут, проведённых на рабочем месте. Кроме того, он каждый раз получал ни с чем не сравнимое удовольствие, убеждаясь, что на самом деле никакого преступления не было, что всё в порядке, а магическая Британия не наводнена тёмными магами, проводящими дни в поисках жертвы для кровавого ритуала.

Поэтому когда его подозвал дежурный аврор, Гарри с радостью оставил протокол. Описания реальных преступлений нравились ему намного меньше, чем ложные вызовы.

— Поттер, тут дельце именно для тебя, — Джек Крусберри позёвывал — устал после ночи. — Некая Марджери Клеменс, проживающая в Лондоне, на углу Барнсбери-стрит и Колледж-кросс, крайне обеспокоена шумом, который полночи не давал ей спать. Сходи, успокой старушку.

— Это преступники, точно вам говорю! — с жаром доказывала мисс Клеменс, сухонькая аккуратная дама в старомодном чепце, смешной шляпке прямо поверх него и в домашнем халате тёмно-красного цвета. — Они часто там собираются, всю ночь что-то таскают, громко хлопают дверью.

— Дверью чего? — уточнил Гарри.

— Пойдёмте, я вам покажу, — старушка бойко поспешила к окну и, тыкая в него костлявым пальцем, зачастила: — Вон, вон, смотрите, во дворе старый сарай, там потом ещё соседи из того дома склад своего хлама устроили. Вот там они собираются! Они и сейчас ещё там, буквально перед самым вашим приходом громыхало! Сходите туда, убедитесь, что я не выдумываю.

— У меня и в мыслях не было, что вы выдумываете, мисс Клеменс, — мягко возразил Гарри. — Конечно, я немедленно схожу и проверю, что за злоумышленники нарушают ваш покой. Ведь аврорат для того и существует, чтобы добропорядочные граждане могли спать спокойно.

Это был маггловский район, поэтому Гарри наложил на окрестные дома чары лёгкой рассеянности перед тем, как выйти на улицу. Иначе завтра, а то и сегодня к вечеру, главной темой разговора всех соседей станет таинственный молодой человек, который утром вышел из дома мисс Клеменс, а, между прочим, никто не видел, чтобы он туда заходил! Можно было, конечно, добраться до Барнсбери-стрит и автобусом, чтобы не приходилось брать разрешение на применение к магглам волшебства, но это заняло бы намного больше времени, чем представляется разумным, когда вызывают аврорат.

Двор выглядел довольно заброшенным; похоже, никто здесь не подстригал кусты и деревья, они просто росли как попало. Одно дерево, располагавшееся ближе всего к дороге, и вовсе засохло. Видимо, здешние жители были сторонниками естественного хода вещей: Барнсбери был весьма неплохим районом, и ровный ряд чистеньких одинаковых домиков, белых внизу и коричневых наверху, ясно свидетельствовал, что здесь живут приличные люди. Уж чем-чем, а запустением вокруг и не пахло. Сарай стоял в глубине двора, скрытый от глаз проходящих по улице людей раскидистыми ветвями деревьев. Скорее всего, там собирается молодёжь, не подозревая, что стены сарая чересчур тонкие и шум мешает спать соседям. Гарри решительно отправился туда, чтобы, по своему обыкновению, вежливо объяснить любителям ночных посиделок, какие претензии к ним имеются у некоторых местных жителей.

Внутри явно кто-то был: подойдя вплотную, Гарри услышал приглушённые голоса. Он потянул на себя дверь и перешагнул порог со словами:

— Доброе утро, органы правопорядка беспокоят.

А потом свет померк.

Придя в себя, Гарри застонал. Голова болела, ломило руки и ноги, спина ныла так, словно он весь день таскал мешки с камнями. Классическая картина. Хуже и быть не может: его не треснули по голове монтировкой перепуганные маггловские подростки, а угостили Ступефаем самые что ни на есть волшебники. Вызов оказался не ложным.

— За что мне всё это? — с тоской спросил знакомый голос. Гарри резко открыл глаза.

Представшая перед ним картина была просто потрясающе отвратительна. Во-первых, он лежал посреди сарая голый, без очков и волшебной палочки. А во-вторых, над ним с выражением вселенской скорби на непривычно загорелом лице склонился Драко Малфой.

— Во что ты опять вляпался, герой? — спросил он, и Гарри очень захотелось снова отрубиться.

Не вышло.

Глава 1

Инспектор Клинт Роджерс слыл человеком здравомыслящим, толерантным и не склонным недооценивать проблемы других людей. Именно поэтому новичок достался ему. Капитан тогда лично вызвал его; когда инспектор зашёл в кабинет, там уже сидел Рэйли. Инспектор поморщился.

— Вы хотите подсунуть мне какого-то желторотика, — с отвращением констатировал он.

— Не просто желторотика, — капитан предостерегающе поднял палец. — Рэйли, рассказывай.

Рэйли носил прозвище «Мамочка»: он панькался со всеми констеблями, а больше всего — с проблемными, которых в других участках предпочитали или не брать, или побыстрее выставить со службы, придравшись к какой-нибудь ерунде. Рэйли вывел в люди уже нескольких человек с роднёй по ту сторону решётки, или с личным бурным прошлым, или тех, кто с огромным трудом получил образование. И раз здесь сидит Мамочка, значит, сейчас именно кого-то из его подопечных собираются впарить... то есть, конечно, вверить заботам Клинта Роджерса.

На самом деле детектив-констеблей не хватало катастрофически. С детектив-сержантами дела обстояли немногим лучше. Да, зарплаты им платили повыше, но и хоронили их почаще. Большинство смелых парней, готовых провести свои лучшие годы, ловя разных засранцев, предпочитали ловить засранцев, которые неправильно припарковались, спьяну обругали старушку или забрались голышом на дерево, а не тех, кто носится по городу с пистолетом, закладывает взрывчатку в метро или грабит банки. Поэтому департаментам уголовных преступлений приходилось плясать джигу на столах, чтобы сообразительные констебли проявляли недальновидность и соглашались стать сообразительными детектив-констеблями. Так что Роджерсу, откровенно говоря, привалило счастье, только вот возни с подобным счастьем всегда бывало немало, особенно если его приводил Мамочка Рэйли.

— Расслабь булки, дружище, — рокотнул Мамочка, — это всего лишь Малфой. Ну, тот блондинчик, которого ты похвалил целых два раза.

— А, — кивнул Роджерс и действительно немного расслабился. Малфой был перспективным пареньком, не пришёл с улицы, как многие, а закончил полицейский колледж, показал себя старательным и исполнительным.

И всё же его опекает Мамочка.

Роджерс опустился на стул и вопросительно посмотрел на Рэйли.

— Он странный, — нехотя признался тот. — На первый взгляд даже слишком хороший. Бери кофе, долго рассказывать.

Капитан, ни слова не говоря, придвинул ему стаканчик.

— Там, где я вырос, — начал Мамочка, — таких называют «белые засранцы». Белые тоже называют, чтобы ты понимал. Никто не любит людей, уверенных, будто все им должны только потому, что они соизволили появиться на свет. Малфоя в колледже сразу заприметили. Он был сущим оборванцем, ни дома, ни счёта в банке, даже документы — свеженькие дубликаты, но на весь мир смотрел сверху вниз. При этом, как мне рассказывали, вёл себя дружелюбно, да только за такое дружелюбие ему порой хотелось засветить в табло. Ну, ты сталкивался, наверное, со всякими лордами-пэрами, они с тобой всегда очень вежливы, потому что ронять достоинство перед нижестоящим западло.

Роджерс кивнул. С лордами-пэрами ему общаться приходилось. Но когда так себя ведёт нищий оборванец, поневоле задашься вопросом...

Мамочка покосился на него и продолжил:

— Сам понимаешь, в колледже к парню сразу прицепились. Подселили его вместе с чёрным, на пробу, — ничего. Поставили на проект в пару со свеженьким мигрантом откуда-то из стран отсталого шариата — ничего. Он с этими ребятами себя вёл точно так же, как с белыми, у которых родословная как у породистого жеребца. Ну, ладно, подумали там, если он и расист, то умеет очень хорошо держать себя в руках. Так бы всё и успокоилось, если бы не результаты проверки по бумажному направлению. Понимаешь, наш Малфой никогда не рождался и не въезжал в Британию. Ну то есть совсем.

— Назвался чужим именем и имел наглость пойти учиться на копа? — изумился Роджерс.

— Понятия не имею, но думаю, с мозгами у него всё-таки получше. В общем, в колледже, как ты понимаешь, стали копать. Поговорили с тем типом, который его привёл...

— А его, значит, привели?

— Не совсем. Там, в общем, как вышло: парень пришёл сам, но после того, как ему посоветовали это сделать. И тот, кто посоветовал, за него просил. Я тебе сразу скажу: я тоже с тем копом поговорил. И он мне рассказал то же, что ребятам из колледжа. Он Малфоя зацепил как свидетеля, парень ночевал на улице и случайно увидел кражу из магазина. И этот коп, Грег Саммерс, только глянул на него — и сразу подумал: э, парень, в следующий раз я тебя встречу в наручниках, к гадалке не ходи. Разговорил пацана, а тот в целом податливый оказался, ну ты видел Малфоя, он, ну, как это... милый. И в общем, Грегу сильно в память врезалось, что Малфой ему тогда сказал, когда он спросил, чего он хочет-то, куда его, дурака, пристраивать. Мне, говорит, нужна такая работа, чтобы меня толковые люди контролировали, потому что у меня — так и сказал! — непрочная моральная позиция. Трудно мне, мол, выбирать между добром и злом, нужны, понимаешь, моральные ориентиры. Саммерс, конечно, мужик рисковый, только ему могло прийти в голову предложить такому фрукту в полицию пойти.

— И что Малфой, сразу согласился?

Райли коротко хохотнул.

— Он расспросил. И согласился, когда узнал про строгие инструкции, систему контроля и внутреннюю службу безопасности. Ну, и про то, что в колледже дают жильё. Ему Грег объяснил, что в констебли можно и сразу с улицы идти, но тот сказал, лучше в колледж сначала. Чтобы пообвыкнуться и научиться ориентироваться в этой системе ценностей, или как-то похоже выразился. Так вот, Грег считает, что имя у него настоящее. Только на самом деле его не Дерек зовут, а как-то более задуренно, выдуманное имя сразу нормальным выдумывают.

Роджерс кивнул.

— То-то и я думаю: Дерек ему не подходит. Это имя такое, ну, простецкое, что ли.

— В общем, Грег уверен, что где-то в Британии живёт община странных типов без документов, которые непонятно где учатся и непонятно чем владеют. Хотя с владеют тут интересно, уже я пробивал. На фамилию Малфой зарегистрировано имущество, и немало имущества. Но никто из его владельцев никогда не рождался в Британии и не въезжал на её территорию, и паспортов с этими именами не существует. Как хочешь, так и понимай. Ребята в колледже это всё тоже выяснили, знаешь, не каждый день встречаешь человека, которого не существует. Я говорил с тамошним начальством, они очень крепко думали, не отказать ли парню. Но он, по сути, ничего плохого не совершил, пришёл не совсем без документов, а всё-таки с дубликатами, которые ему на каком-то основании выдали, и теперь обвинять его в отсутствии оригиналов не было возможности. И к тому же Грег Саммерс, просивший за него, у них на хорошем счету, уж не знаю, что там за дела, но его просьба в том колледже не пустой звук. Рискнули. Вроде бы неплохой констебль вышел, скажи?

— Хорошо, допустим. А зачем этому парню детективный отдел?

— Зарплата. Он гонится за деньгами, потому что привык жить на широкую ногу. Ему не нравятся наши пончики и наш кофе, а детектив-констебли больше получают и в силу большей текучки скорее движутся по карьерной лестнице.

— И он не боится, что его убьют?

— Боится. Но, по его мнению, от этого никто не застрахован. Как сказал Обама, больше народу гибнет, упав в собственной ванне, чем от терактов. Копов это тоже касается, если поглядеть повнимательней. Ты, в общем, присмотри за ним, ладно?

Роджерс согласился, хотя загадочная история Дерека Малфоя ему не понравилась сразу. Но проблем новичок не доставлял, напротив, был старателен и учтив. Да, иногда действительно возникало ощущение, будто он смотрит на тебя, как лорд на дворецкого, но на качество работы детектив-констебля Малфоя это не влияло.

Зато иногда Роджерсу начало казаться, что он сходит с ума. Малфой не знал элементарных вещей вроде того, кто был премьер-министром десять лет назад или кто такие хиппи, зато легко мог перейти с английского на латынь. Ему был неведом сленг британских подростков, зато формулировки законов приводили его в неописуемый восторг, как будто само понятие законодательства он встретил впервые в колледже; тексты судебных прецедентов Малфой читал, как приключенческие романы. А ещё он всегда чуть тормозил, прежде чем зажечь свет, и иногда странно улыбался, втыкая штепсель в розетку.

Роджерс, конечно, был обычным занятым копом, но в кино он всё-таки иногда выбирался, особенно на что-нибудь нашумевшее. А увидав на экране надменного мальчишку со светлыми волосами, который протянул руку, словно дал сто фунтов, и произнёс: «Малфой. Драко Малфой», инспектор Роджерс прочёл все четыре книги про Мальчика-Который-Выжил и крепко задумался.

Размышлениями своими он ни с кем не делился. Однако когда его вызвали в гараж на углу Барнсбери-стрит и Колледж-кросс, где лежал без сознания раздетый и, по-видимому, ограбленный юноша, и он увидел парня со шрамом в виде молнии на лбу и явным следом постоянного ношения очков на переносице, Клинт Роджерс не выдержал. Он вышел из гаража, подошёл к Малфою и тихо сказал:

— Сходи туда, это, кажется, по твоей части.

Детектив-констебль удивлённо посмотрел на него, но вопросов задавать не стал. Просто зашёл в гараж; дверь за ним тихо закрылась.

А Клинт Роджерс присел на лавочку поблизости и в очередной раз пожалел, что бросил курить ещё раньше, чем закончил школу.

Глава 2

Гарри пытался вспомнить, что он слышал о Малфое за последнее время; выходило, что ничего. Голова отчаянно болела, и думать получалось не очень. К тому же, сильно мешало отсутствие очков. Да уж, вот тебе и ложный вызов. И Малфой ещё...

— Ты говорить можешь? — как раз поинтересовался белобрысый негодяй, настойчиво напоминая о себе. — Понимаешь меня вообще?

— Не шуми, — с усилием произнёс Гарри, — голова болит.

— Ты помнишь, что случилось? — спросил Малфой потише.

— Я прибыл на вызов... Думал, что ложный... Старушка, Марджери Клеменс, вызвала авроров, ей, дескать, спать мешают, наверняка тёмной магией балуются... — В голове постепенно прояснялось, говорить стало легче. — У нас таких вызовов два-три в неделю, старушкам делать нечего.

Малфой понимающе кивнул.

— И что было дальше?

— Ступефай был дальше, стоило мне зайти. А теперь скажи мне, пожалуйста, почему я тебе всё это рассказываю?

— Хм, дай подумать. Может, потому, что на мне форма полицейского, а ты вырос среди магглов и знаешь, как она выглядит?

— Хорошая версия, примем за рабочую. А почему на тебе форма полицейского, не поделишься?

Малфой выученным движением вытащил корочку; в полумраке блеснул значок.

— Детектив-констебль Малфой, к вашим услугам. Приехал в составе группы на вызов, Стив Хэмилтон отправился в магазин, увидел, что дверь неплотно прикрыта, и заинтересовался. По его заявлению, здесь частенько шумят ночами, поэтому он решил посмотреть, почему открыта дверь. И нашёл тебя. Вызвал полицию.

— И что мы теперь будем делать? Напишем в вашем отчёте или как там ваши документы называются, что меня действительно ограбили, украли волшебную палочку, зачарованные очки и мантию аврора?

— Да уж, незадача. Ваши обливиаторы по-прежнему являются по любому поводу и чистят память всем вокруг, включая пробегавших мимо собак?

Гарри поморщился.

— Слушай, у тебя палочка с собой? Можешь мне хоть какую-то одежду наколдовать?

— Из вещдоков? — уточнил Малфой. — И как мы это оформим, интересно? Что я вынул из кармана серую шерстяную пару и набор белья и любезно предоставил потерпевшему?

Гарри застонал.

— Я сочувствую твоим сослуживцам.

— А я сочувствую лично себе, потому что не представляю, как всё это оформлять и кто из нас поедет в итоге в психушку. Ладно, для начала займёмся делом. Итак, ты подтверждаешь, что на тебя было совершено нападение и тебя ограбили, так?

— Да.

— Врачебная помощь тебе нужна?

— Мне совершенно точно нужна одежда. Последствия Ступефая я сам сниму, ничего страшного.

— Головой не ударился при падении? Встать можешь?

— Сейчас проверим.

Гарри аккуратно поднялся. Малфой следил за тем, как он двигается. Руки, засранец, не подал. Гарри прошёлся взад-вперёд.

— Вроде всё в порядке, — неуверенно сказал он.

— Ясно, — буркнул Малфой, — врачам тебя покажем. Не хочу отвечать, если у тебя вдруг черепно-мозговая. Надеюсь, ты не сомневаешься в том, что магглы умеют лечить сотрясение мозга?

— Не сомневаюсь. Что мне сказать полиции, посоветуй лучше!

Малфой почесал затылок.

— Я думаю, мне надо поговорить с инспектором. По-моему, он, мнэ-э, готов к разговору.

— Ну так поговори, драклы тебя раздери! У меня рабочий день, вообще говоря! Вот-вот аврорат по тревоге поднимут!

— Не ори, герой. Сейчас попробую уладить... что-нибудь.

Малфой поднялся, отряхнул брюки и вышел. Гарри чертыхнулся сквозь зубы.

Новое приключение нравилось ему всё меньше.

***

— Сэр, можно вас на пару слов?

Роджерс хлопнул по лавочке рядом с собой.

— Присаживайся, парень, да поговорим. Я... правильно понял?

Малфой покосился на него.

— Я не знаю, что именно вы поняли, сэр. Но там действительно произошло правонарушение, если вы об этом.

— Чёрт, я чувствую себя дураком. Пора прекратить ходить вокруг да около и поговорить прямо. Ты ведь знаешь, как возбудились все, когда ты появился? Без документов, без каких-либо упоминаний?

— Откровенно говоря, сэр, я так и не понял, почему меня взяли. Тогда я не думал, насколько... подозрительно выгляжу. Полагаю, это как раз и есть что-то вроде выполнения полицией социальной функции: мне не дали превратиться в преступника. Но не уверен, что законность была соблюдена в достаточной мере.

— Хм. Тебя ведь частенько спрашивают, не родня ли ты, хм, тем Малфоям?

Малфой скорчил гримасу.

— Да уж нередко. Надо было придумать какое-то другое имя, но кто же знал.

— А ты, хм, родня?

— Ну, в общем да. — Малфой вздохнул. — Вы же не просто так позвали меня туда, сэр.

— Не каждый день встретишь парня со шрамом в виде молнии на лбу, знаешь ли.

Помолчали. Малфой явно понимал, что от него ждут объяснений, но не спешил их давать. Поэтому Роджерс решил взять инициативу в свои руки.

— Вообще-то обнаруживаешь, что персонажи детской книжки про волшебников действительно существуют, тоже не каждый день, — продолжил он. — Что там случилось?

— Он тоже при исполнении, сэр. Его вызвали по поводу ночного шума, о котором говорил Хэмилтон. В этом дворе живёт одна из... — Он замялся.

— Из ваших? — подсказал Роджерс.

Малфой кивнул.

— Да, из наших. Обычный вызов старушке-мешают-хулиганы-наверняка-они-преступники, там решили, что вызов ложный, и отправили его одного. Сэр, я тоже чувствую себя идиотом, если что.

— Ладно, будем считать, что мне от этого легче. И что было дальше?

— Ну, в общем, оказалось, что вызов не ложный и что это как раз по его части. Его оглушили, кхм, заклинанием, забрали у него, э-э, волшебную палочку и форменную одежду аврора. Ну, в смысле сотрудника правоохранительных органов.

— И очки, я так понимаю.

— Если говорить о полной описи, то даже нижнее бельё, сэр. Но то, что им понадобились чужая палочка и мантия аврора, — плохой знак, вы же понимаете.

— Понимаю. Переводя на наш язык, похитили табельное оружие и полицейский значок. Чёрт, как протокол писать? И опись похищенного?

— Его этот вопрос тоже очень интересует, сэр. А меня беспокоит другое. Дело у нас, скорее всего, заберут, а память подчистят, это обычная практика. И кто знает, что ещё из воспоминаний удалят, аккуратностью и бережным отношением эти ребята не отличаются.

— Слушай, парень, я не разбираюсь в ваших порядках, это ты мне скажи, что можно сделать.

— Теоретически предусмотрена возможность взаимодействия правоохранительных органов, например, в случае совместного расследования, но надо доказать, что у нас есть в деле свой интерес. Что дело нельзя просто передать туда, я имею в виду.

— То есть мы должны доказать, например, что среди пострадавших есть, как это называется, магглы?

— Да. И ещё, сэр, он одежду просит, я в принципе могу организовать... Если он там проторчит ещё какое-то время, аврорат поднимут по тревоге.

Роджерс кивнул.

— Хорошо, организуй ему одежду, возьми наскоро пояснения в, хм, обтекаемых формулировках и побыстрее присоединяйся к нам, надо опрашивать население. Ну что ты смотришь на меня? Я подпишу потом, давай побыстрее. Нам нужно найти свой интерес, ты же сам сказал.

— Сэр, вы уверены?..

— Что ты справишься с элементарной процедурой отбора показаний у потерпевшего? Абсолютно. Если что, потом поправим, время сейчас дороже соблюдения инструкций, честное слово. Он же, если что, согласится дать показания ещё раз?

— Думаю, согласится, — не очень уверенно сказал Малфой, — по крайней мере, я объясню ему необходимость...

— Вот и действуй. Слушай, я не хочу случайно ляпнуть что-то не то и выставить себя идиотом, хватит с меня того, что я всё время представляю тебя в мантии и с той дурацкой шляпой на голове. — Роджерс посмотрел на детектив-констебля внимательно. — Или у вас отношения такие, что он скорее тебя прибьёт, чем даст показания?

— Да нет, — встрепенулся Малфой, — обычные у нас отношения, и вообще, Поттер — он нормальный, в смысле он же сам аврор, соображает. Я понял, сэр, сейчас всё сделаю. Да, его вызвала Маджери Клеменс, номер дома не знаю, но спрошу.

— Отлично. Эй, ребята! Идите все сюда! Давай, давай, Малфой, топай, время — деньги.

В конце концов, пока работаешь, можно не думать о волшебниках, почтовых совах и о том, что твой собственный констебль может в любой момент стереть тебе память или превратить в куст сирени.

***

— Эй, ну дай мне хоть в аврорат сообщить, что я в порядке! — возмутился Гарри.

Малфой поморщился, словно его заставили жевать лимон, и протянул ему свою палочку.

— На, пошли туда патронуса, объясни ситуацию. Поттер, у меня есть должностные инструкции, я обязан убедиться, что ты в порядке.

Гарри вздохнул и осторожно взял в руки чужую палочку. Это было почти интимно, он чувствовал себя так же неловко, как сидя перед Малфоем без трусов.

— Я в порядке, но вернусь позже, — быстро сказал Гарри патронусу. — Вызов не ложный, я получил Ступефаем, у меня похитили палочку и мантию. Если из моей палочки убьют министра, я ни при чём. Заеду в больницу, проверю целостность головы, потом появлюсь.

Он сунул палочку Малфою раньше, чем патронус величаво тряхнул головой и исчез.

— Вообще-то мне бы поговорить со старушкой, она же вашим может просто дверь не открыть.

— Сначала врачи, потом старушки, — отрезал Малфой. — Не помрёт она за то время, как тебя осмотрят.

Гарри скептически покачал головой. Он не был уверен, что Малфою вообще можно доверять, что он не наколдовал эту форму полицейского и значок, что полицейские машины и скорая поблизости — не иллюзия. Но как узнать, правда ли это, иначе, чем сделав вид, что ты всему веришь?

— Кстати, Малфой, — сказал Гарри, прежде чем сдаться наконец врачам, — если это форма полицейского, у тебя должна быть ещё такая смешная шапка. Куда девал?

— Она патрульному полагается, — с выражением бесконечного терпения на лице ответил Малфой, — а я детектив-констебль. Я вообще могу форму не носить, просто она удобная и немаркая. Шагай давай, герой.

Врачи были подозрительно похожи на настоящих — такие же зануды и перестраховщики. Провели какие-то странные тесты, задали ему сто тысяч дурацких вопросов и наконец отпустили.

Без палочки Гарри чувствовал себя почти так же отвратительно, как без трусов. Только трусы можно было наколдовать, пусть Малфой, опасаясь оказаться без улик, и использовал для этого сухие ветки растущего рядом дерева, а вот палочку... И как теперь до работы добираться, интересно? Пешком?

Маггловские полицейские всё ещё крутились во дворе, разговаривали с людьми. Гарри увидел сердитую мисс Клеменс, которая стояла в дверях своего дома и всем своим видом показывала, что не собирается ни с кем беседовать. На старушке был всё тот же халат и шляпка поверх чепца. Гарри глубоко вздохнул и направился к старой ведьме (наверняка все соседи именно так её и зовут).

— Мисс Клеменс! — он помахал ей рукой. — Спасибо вам большое за вызов, всё оказалось более чем серьёзно.

— А, это вы, — выражение лица старушки смягчилось. — Хорошо, что вы тоже здесь, а то магглы совершенно точно не справятся. Что они могут против волшебников? А эти преступники совершили что-то и против магглов тоже, да?

— По-видимому. Я непременно выясню. Мисс Клеменс, вы не могли бы рассказать подробнее о нарушителях? Когда они появились впервые, как часто шумят?

— С удовольствием, — горячо заверила его старушка. — Зайдёте? Не станем же мы говорить на пороге.

Гарри покосился на полицейских, убедился, что двое из них отслеживают его, поймал взгляд Малфоя, дождался лёгкого кивка.

— Да, пойдёмте.

Мисс Клеменс была готова говорить о своих подозрениях часами, перемежая их воспоминаниями, сетованиями на несовершенство мира и обвинениями всех вокруг в недостаточной законопослушности. А вот Гарри впервые довелось не просто кивать, думая о своём, а вслушиваться в этот бессвязный поток мыслей, вычленять оттуда значимые детали и выспрашивать о них поподробнее. Конечно, младшему аврору уже случалось опрашивать свидетелей, но старушки — это всегда нечто особенное. Старушку не так-то легко сбить с мысли, извилистый и тернистый путь которой известен лишь ей одной.

Тем не менее, Гарри удалось узнать, что шуметь в гараже начали больше месяца назад, неизвестные безобразничали раз в неделю; иногда управлялись за два-три часа, иногда шумели до утра. После первых двух раз старушка проконсультировалась со знакомым юристом и поставила на гараж (который упорно называла сараем) магглоотталкивающие чары, однако злоумышленников это не остановило. Тогда она решила, что бузят волшебники, и была уже готова обратиться в аврорат, однако внезапно шум прекратился на две недели с лишним. Мисс Клеменс обрадовалась, что всё так удачно разрешилось, как вдруг ночные безобразия начались снова, и она не выдержала.

Закончив беседу (и допив чашку ароматного чая), Гарри уже решил было воспользоваться камином мисс Клеменс, чтобы не топать пешком до министерства, но зачем-то выглянул в окно. Малфой сидел на лавочке и что-то писал. Гарри вздохнул, попрощался с общительной старушкой и вышел во двор.

— Чего ты здесь?

Малфой поднял голову.

— Тебя жду. Как самочувствие?

— В порядке. Зачем ждёшь?

— Знаешь, — Малфой захлопнул свой планшет, или как это правильно называется у магглов, — я сто лет не бывал в магической Британии и подумал, что надо ловить момент. Давай заключим сделку: я помогу тебе добраться домой или куда ты там хочешь добраться, а ты расскажешь мне, что там у вас новенького.

— Замётано. Тебе с какого времени новости?

Малфой усмехнулся.

— Последнее громкое событие, которое я застал, в «Пророке» освещалось под заголовком: «Герой сдал вступительные экзамены в аврорскую школу!».

— О, ты заучиваешь новости обо мне наизусть? Я польщён.

— Понятия не имею, зачем мы с тобой снова пытаемся поругаться, Поттер, но на самом деле этот заголовок стал для меня последней каплей тогда. Пойдём отсюда, а то мисс Клеменс наблюдает с нами из-за занавески. Не удивлюсь, если она читает по губам.

— Прогуляемся немного?

— Давай.

Гарри чувствовал себя довольно неуютно в одежде, наколдованной Малфоем. Он-то знал, что она ненастоящая, и ему казалось, будто на самом деле он идёт по улицам голый. Но вообще тёмные брюки и клетчатая рубашка, в которые его обрядил Малфой, могли бы быть вынуты из гардероба Гарри: он обычно так и одевался. Гарри давно заметил, что о врагах знаешь больше, чем о друзьях, а они всё-таки довольно долго враждовали. Как-то раз он ради интереса выписал в две колонки факты, которые он знал о Малфое и о Роне: что любят есть, как одеваться, какую музыку слушать. Колонка Малфоя вышла длиннее. С тех пор Гарри уделял интересам друзей больше внимания.

— Ты будешь смеяться, — сказал Малфой, — но я тебе позавидовал тогда. Ты всегда хотел стать аврором, и тебе ничто не мешало пойти и стать им, понимаешь? А я, как дурак, сражался за право решать в своей жизни хоть что-то.

— Люциус, да? — сообразил Гарри.

Малфой кивнул. Он шагал рядом, засунув руки в карманы форменных чёрных штанов, и привычно зыркал по сторонам. Работал патрульным раньше, что ли?

— Он считал, что точно знает, как я должен жить дальше, и поколебать его в этой уверенности мог разве что Волдеморт. Пока он старательно выбирал мне невесту, я терпел; в конце концов, поженить меня против моей воли невозможно технически. Но когда он радостно заявил, что нашёл мне место в министерстве и с понедельника я выхожу на работу, я психанул. Наверное, это было глупо. Да что там; это совершенно точно было глупо. Но тогда я счёл голос собственного упрямства голосом инстинкта самосохранения. Знаешь, один раз отец нас всех уже чуть не угробил, и я очень сильно сомневался в его способности учиться на ошибках. Я и сейчас сомневаюсь. В общем, я развернулся и ушёл из дому. Самый умный поступок в моей жизни, который я совершил самым глупым способом из всех возможных. У меня не было ни денег, ни планов, ни знакомых, готовых дать мне совет. Я просто оказался на улице, не представляя, что делать дальше. Отец наверняка был уверен, что я вернусь раньше, чем стемнеет. Но я ведь его сын, знаешь. Ослиное упрямство — наша родовая черта.

— А ещё ты взбалмошен, как истинный Блэк, — кивнул Гарри.

— Не стану спорить, — хмыкнул Малфой. — В общем, мне довелось ночевать на улице, и это сильно поубавило моего гонору, но возвращаться домой... Честно говоря, я бы скорее заявился к тебе в гости и попросился перекантоваться пару дней. Однако мир оказался не без добрых людей, и мне предложили жильё. Точнее, обучение, к которому прилагалось жильё. Так я стал студентом колледжа, выпускающего полицейских.

— Но почему именно полицейских?

— Что предложили, то и взял, — раздражённо ответил Малфой. — Кормёжка, жильё, в перспективе неплохая зарплата — что ещё нужно? Форму опять же выдают, тоже экономия. Два года я жил в кампусе, теперь — в общежитии, жизнь прекрасна и полна приключений. И главное — никакого отца и его ценных указаний. Я уже скоро семь месяцев как детектив-констебль, и инспектор Роджерс считает, что у меня неплохие перспективы. Здесь я не сын Люциуса и не тот самый Малфой, которого героический Поттер отмазал от суда, а эй, как там тебя, детектив-констебль, опроси-ка вон ту группу подростков. Меня это более чем устраивает. Слушай, Поттер, не в службу, а в дружбу, организуй нам межведомственное сотрудничество, а?

— Вот это поворот. Ты о чём вообще?

— Ты ведь уже большой мальчик и понимаешь, какой вред наносит организму Обливэйт. Забывается далеко не только то, во что целится волшебник, а, например, все события последних нескольких часов, а иногда и дней. Представляешь, что это значит для полицейских? В бумагах лежит протокол, в нём записано, что ты полтора часа назад проводил опрос некоей Ронды Смит, а ты точно помнишь, как в это время в пробке стоял.

— Ты же волшебник, тебя обливиаторы не тронут.

— Поттер, не пугай меня. Это ведь ты всегда думал о других, или я что-то путаю? Знаешь, я, конечно, не должен тебе об этом рассказывать, но мы вроде как коллеги... В том гараже нашли следы какого-то вещества, которое может оказаться наркотиком, сейчас эксперты проверяют, что это. Похоже, его то ли привозили туда, то ли увозили оттуда. Может, это магическая дурь, а может, и нет. Нам есть что расследовать в этом деле, Поттер.

— Ты ведь понимаешь, что я младший аврор?

— Я понимаю, что ты — герой магического мира. И Робардс — он же всё ещё глава аврората? — сделает, как ты хочешь. И Шеклболт тоже. А Грейнджер запрыгает и раскричится, что твоя инициатива немедленно спасёт магическую Британия от чего-нибудь непоправимого. У тебя будет поддержка, а у меня — нормальные коллеги, и мне не придётся вкалывать за троих, когда их начнут таскать по психушкам. Я, знаешь ли, навидался здесь, что бывает с копами, когда на них обрушивается внезапная амнезия.

Гарри посмотрел на Малфоя недоверчиво. Во всей этой истории явно имелся какой-то подвох. А значит, следовало заняться ею всерьёз.

— Хорошо, я попробую. Не уверен, что получится, но постараюсь. Мне, в конце концов, самому интересно, что там произошло, а у вас людей побольше, чем у нас.

Он сомневался, что маггловские полицейские смогут как-то помочь, если в том гараже действительно творили тёмную магию, однако если речь шла, например, о поиске свидетелей среди живущих поблизости магглов, равных обычным копам было не найти.

А ещё Гарри страшно интересовало, что задумал Малфой. Как в старые недобрые времена.

Глава 3

Аппарация плечом к плечу после долгого перерыва была очень опасной затеей, но Поттер, как и следовало ожидать, согласился не раздумывая. Этот тип всегда был на всю голову бахнутым и, конечно, со временем нисколько не изменился. Такие вещи не меняются.

Ему явно хотелось расспросить Драко, но от подробных расспросов он всё же воздержался. Выяснил основное, а потом смущённо улыбнулся и заявил:

— Знаешь, я потом, наверное, тебя ещё расспрошу, но пока мне надо... привыкнуть, наверное. Довольно с меня того, что я постоянно представляю тебя с той дурацкой шапкой на голове.

Драко закатил глаза.

— Вот можно подумать, я горю желанием поведать тебе о каждом дне, прожитом без тебя. Но если сотрудничество удастся организовать, то, конечно, многое придётся рассказывать, я понимаю.

Поттер посмотрел на него непонимающе. Он щурился: кажется, подобрать ему очки правильно Драко не удалось. Ну и ладно. Он не врач, в конце концов.

— Ты так уверен, что если всё выгорит, в группу отрядят именно меня?

— У вас там есть ещё кто-то, кто вырос среди магглов? Ты, конечно, потерпевший по этому делу и по закону не можешь его расследовать, но в магическом мире ведь прогрессивные нормы маггловского права не действуют до сих пор, верно? А с нашей стороны тебя, скорее всего, толком оформить не удастся, так что без разницы.

Поттер почесал затылок, и Драко вдруг понял, как сильно ему не хватало магического мира и всех этих... Всего этого.

Любит же Поттер являться в самый неподходящий момент и всё ломать.

— Всё, иди давай. У меня тоже рабочий день, знаешь ли, — Драко хлопнул незадачливого аврора по спине и пошёл по улице, не оборачиваясь.

— Эй! — негромко окликнул его Поттер. — Может, зайдёшь в министерство и аппарируешь оттуда, куда тебе надо?

Драко отрицательно помотал головой, продолжая шагать. Сесть рядом на автобус и доехать прямо до работы — не проблема. И точно не аппарируешь посреди толпы копов с пончиками. А ходить по Лондону он любил, особенно когда надо было подумать.

Как теперь выстраивать отношения с инспектором Роджерсом? Наверняка он захочет как-то использовать магию Драко в работе и опять же попросит совета, как это сделать. А Драко сам не знал. Те редкие случаи, когда удавалось это провернуть, могли бы привести его в Азкабан, если он чего-нибудь не предусмотрел или просто не повезло.

Особенно тот раз, когда он применил Империус.

Угрызениями совести Драко отнюдь не терзался, и если бы та история повторилась снова, поступил бы так же. Ну, да, так делать нехорошо, он знает, большое спасибо. Просто бывают ситуации, когда иначе нельзя, а эта была совершенно однозначная. Но часто такое не проделаешь, и не только потому, что нет реальной необходимости, а ещё и потому, что поймают.

Драко нахмурился. Опять сбоит моральный детектор. Здесь неправильно; то, что поймают, должно быть второстепенным или третьестепенным. Во главу угла — отсутствие необходимости. Он должен делать то, что должно, а не то, что проще и быстрее. Иначе недолго совсем потерять ориентиры. Да, пожалуй, с этой точки зрения очень хорошо, что инспектор узнал. Можно включить это в зону его контроля. Точно, так он и сделает. Ему необходим внешний контроль.

Интересно, долго ещё он сам будет неспособен отвечать за свои поступки? Драко зло пнул брошенный кем-то мусор в направлении мусорника. Как неполноценный какой-то... Ограниченно дееспособный.

Впрочем, если быть с собой честным, это бесило меньше, чем отец и его неостановимые попытки контролировать жизнь родственников. Здесь, среди магглов, у Драко была хоть какая-то свобода — и в том числе свобода выбирать, в чём ограничивать себя и кому передавать контроль.

К остановке Драко и автобус подошли одновременно. Обменявшись улыбками со смутно знакомой пожилой леди — кажется, встречались ещё в бытность его патрульным, — Драко зашёл внутрь и плюхнулся на сидение.

Проклятый Поттер. Напомнил.

В детстве, когда весь мир умещался в пределах Малфой-мэнора, Драко был счастливым ребёнком. Родители, конечно, порой расстраивали его запретами, но грустил он недолго: вокруг хватало развлечений. Впереди, где-то в не менее счастливом будущем, маячил Хогвартс, набитый прекрасными и верными друзьями, потом — министерство, блестящая карьера...

Всё это оказалось дурацкой сказкой. Друзья шарахнулись от него, стоило отцу попасть в Азкабан; кое-кто остался, но это была скорее сила инерции, чем сила привязанности. На шестом курсе Драко наконец остался совсем один, окружённый соглядатаями, с любопытством следящими, когда же он совершит что-то, о чём можно куда-нибудь сообщить первыми и заработать за это пару бонусов. Те немногие, кто не участвовал в этой увлекательной игре, держались от него подальше: им надо было думать о будущем, и они не хотели репутации «одного из своры слизеринцев». Жизнь змеилась трещинами, разваливалась на куски, и вскоре от его мира, такого защищённого и прочного, закономерно осталась груда камней.

Другим было проще. Они перекрасились с такой скоростью, на которую способны лишь слизеринцы. Панси пошла работать журналисткой, освещать новости науки для «Вестника трансфигурации», «Зельеварения сегодня» и прочих изданий, которые платили достойные гонорары: эту работу учёные делать не хотели, а журналисты опасались ляпнуть что-то антинаучное и сесть в лужу. Панси неспешно и дотошно, как в школе, проверяла каждое слово в своих статейках об очередном слёте алхимиков; её материалы сдавались не очень срочно, но зачем срочность ежемесячнику?

Блейз подался в международку, мелким клерком в министерство. Внешние сношения всегда были его коньком, он даже девчонок вечно заводил на других факультетах. Сидел тихо-тихо, при случае размахивал показаниями самого Драко и ещё нескольких неудачников, мол, Забини ни при чём, он просто оказался в плохое время в плохом месте. Два-три года без замечаний — и карьера стронется с мёртвой точки.

Гойл с третьего раза пробился в отдел магов специального назначения. Как он это сделал, Драко не знал и не хотел знать: зачем Гойлу ещё один человек, который может его сдать? Ему, конечно, в простых дуболомах сидеть долго. Но работать кулаками он умеет, реакция у него хорошая, подчиняется командам без проблем, а его рвения хватило бы на двоих. Не пропадёт.

Дафна Гринграсс занималась модой, как всегда и мечтала. Несколько интервью о том, как она страдала, скрывая свои истинные политические взгляды в Слизерине, — и магический мир, очарованный её улыбкой, простил ей всё, даже то, о чём не знал.

У Драко так не получалось. Он не мог беззаботно улыбаться, подсовывать всем желающим пламенное выступление Поттера на суде — да ни один адвокат не справился бы лучше! — и рассказывать о том, как чудовищный Тёмный Лорд шантажировал его жизнью родителей.

То есть он мог бы, конечно. Он и не такое мог бы. Но все его силы уходили на то, чтобы пережить очередное утро, завтрак за столом с родителями, скорбно поджатые губы матери, жизнерадостные планы отца... Драко держал оборону двадцать четыре часа в сутки. Больше его сил не хватало ни на что. Люциуса Малфоя всегда было очень трудно переиграть, особенно на его поле. А обустройство жизни Драко всегда было тем полем, где он чувствовал себя как рыба в воде.

Драко хотелось крикнуть: папа, о чём ты говоришь? Я не понимаю, как мне жить дальше, у меня единственным ориентиром всегда был ты, а ты нагородил такого, что мы чудом уцелели, и теперь ты, как ни в чём не бывало... Он молчал, конечно. Отец бы не понял, о чём он вообще.

Драко не знал, что ему делать, какой курс выбрать, что изобразить из себя, чтобы это сработало и чтобы на это хватило сил. Быть собой, как ехидно посоветовала ему Грейнджер, когда он выходил из зала суда, он пока не мог: для этого надо было сперва разобраться, что это означает. С пятнадцати лет Драко изменился настолько сильно, что теперь не мог ответить на вопрос, что же он из себя представляет. Надо было идти вперёд, и поскорее, но впереди маячила серая глухая стена.

И тогда он просто размахнулся и разбил её. Разрушил то последнее, что казалось устойчивым, и балансировал в пустоте, отпинывая острую щебёнку. И как-то сразу стало... легче. Жизнь вокруг завихрилась, забурлила, только успевай реагировать. Ему повезло, потом ещё раз и ещё. Вскоре у него появилось жильё, компания и цель. Вокруг были дружелюбно настроенные люди, весь день Драко был занят усвоением новой информации, а главное — за его спиной никто не шептался: «Смотрите, смотрите, это тот самый Малфой!». Постепенно жизнь становилась всё прекраснее, перспективы — всё яснее, почва под ногами — всё твёрже.

А потом явился Поттер и снова всё сломал.

Ну, хорошо, не всё. Многое. Но это он виноват, засранец шрамоголовый. Никто другой не способен так прицельно разнести в щепки жизнь Драко Малфоя.

Автобус остановился на нужной остановке. Драко вышел, кивнув симпатичной девушке, поздоровавшейся с ним, — эту он помнил, снимал как-то её кошку с дерева. Что-то его на драму потянуло, ну точно Поттер виноват. Рядом с ним Драко вечно становился какой-то сам не свой. И вёл себя всегда как дурак.

— Я уже на месте, инспектор, сэр!

— Отлично, детектив-констебль. Зайди ко мне.

— Есть, сэр.

Драко глубоко вздохнул и пошёл заделывать брешь в стене своего настоящего.

***

— Чего ты так долго? — инспектор поднял глаза от бумажек.

Драко подумал и честно ответил:

— Мне нужно было немного времени, чтобы пожевать сопли и подраматизировать, сэр. Сеанс самокопания окончен, я снова в строю.

— Отлично, детектив-констебль, — хмыкнул детектив Роджерс. — Приятно знать, что ты находишь время расслабиться и порефлексировать. В работе полицейского это очень важно. Каковы наши перспективы?

— Пока довольно туманные, но он сделает всё, что в его силах. Он поведён на справедливости и помощи ближнему, сэр.

— А его не задвинут с его помощью ближнему?

— Совершенно исключено, сэр. Этот Поттер кого хочешь достанет, наизнанку вывернет и сделает всё по-своему. Кроме того, нынешний министр — фанат взаимодействия с маггловским миром. По крайней мере, так мне его характеризовали три года назад, сэр, — виновато добавил Драко.

— Ты совсем с ними связи не поддерживаешь?

— Совсем.

Инспектор Роджерс пристально посмотрел на него, но промолчал. Драко ещё раз вздохнул и ответил на невысказанный вопрос:

— Я сбежал оттуда. От влияния отца, от репутации семьи. От собственного прошлого. Стоит мне туда сунуться, и снова всё пойдёт по кругу. Простите, сэр, я не могу толком сформулировать.

Инспектор кивнул.

— Я понимаю. Ладно, держи меня в курсе. Ещё один вопрос, и я тебя отпускаю бегать по делу. Твоя магия... ты ей тоже не пользуешься?

Драко скрипнул зубами. Он ждал этого, но всё равно оказалось невероятно сложно говорить с инспектором Роджерсом на эту тему.

— Практически нет, сэр. Иногда удаётся, но очень редко. При магглах колдовать запрещено, и нарушение запрета приведёт к очень неприятным последствиям. Вроде стирания памяти всем окружающим. Кроме того, все самые полезные в нашей работе заклинания запрещены законом.

Инспектор посмотрел на него с подозрением.

— Что-то из арсенала этого шизанутого?

— Не совсем... Не только, я бы сказал. Существует, например, очень полезное заклинание, подчиняет человека воле волшебника. Можно наложить его и сказать: а ну говори правду! Главное — не велеть признаваться в совершении преступления, например, а то оговорит себя.

— Опасная штука, — задумчиво сказал инспектор. — Этак можно, например, велеть человеку убить кого-то, а потом позабыть об этом... Верно?

— Именно так, сэр. Потому заклинание и запрещено к использованию. А веритасерум я без магических ингредиентов не сварю. Сыворотку правды, я имею в виду. Но если надо, я могу, конечно, ингредиенты купить... Но это тоже будет незаконно. Использовать веритасерум имеют право только авроры, и там сложная бюрократическая процедура.

Инспектор прищурился.

— Именно авроры? Или правоохранительные органы какие-нибудь?

— Авроры, сэр. Я сожалею. Но могу его сварить, если вы прикажете, это... ну, не то чтобы не проблема, но я справлюсь.

— Перекладываешь на меня ответственность, — почти ласково отметил инспектор Роджерс.

— Конечно, сэр, — Драко смотрел на него невинным взглядом. — Я же говорил, у меня с моральными ориентирами проблемы. Что такое хорошо, а что такое плохо, определяю по приказам командования. А если совсем честно, ограничения, придуманные волшебниками, во многом чушь собачья. И авроры работать не умеют ни черта.

— Хорошо, тогда расскажи мне, голубчик, что ты нарушишь, если сваришь для нас этот самый верита-как-там-его.

— Веритасерум, сэр. Если просто сварю — ничего. Я не сертифицированный зельевар, а значит, не обязан извещать магические правоохранительные органы о таких вещах. Но мне понадобится время, первые несколько порций я гарантированно запорю. Это сложная штука, а я не Снейп всё-таки. Далеко не Снейп, если совсем откровенно.

— А потом что с ним делать?

— Две капли на стакан чистой воды. В чай, кофе и молоко лучше не добавлять. Человек, к которому применяют веритасерум, должен в течение двух суток до и двух суток после его приёма не употреблять алкоголь, психотропные препараты и, собственно, веритасерум. В случае резкого ухудшения здоровья после приёма немедленно вызвать кого-то, кто разбирается, я подойду, но лучше специалиста по колдомедицине.

— А, кхм, магглы тоже нарушают закон, применяя веритасерум?

— Нет, сэр. Магглы не могут нарушать закон, который им не положено знать.

— Так в чём же ты будешь тогда виноват, а, детектив-констебль?

Драко подумал.

— Ну, во-первых, в нарушении Статута секретности, я вам всё это рассказываю. Во-вторых, я не имею права передавать магглам содержащие волшебные компоненты зелья. Так что вы возьмите его, пожалуйста, из моего стола самостоятельно, он будет в пузырьке тёмного стекла.

Инспектор хмыкнул.

— А удобно, однако, работать с людьми, у которых сбиты моральные ориентиры. Чем ещё ты можешь нам помочь?

Драко пожал плечами.

— Кровеостанавливающее могу сварить... Более сильное, чем уже варю. Ненаркотические обезболивающие дорого очень, не потяну. Там ингредиенты доставляют через океан. Пара доз — моя месячная зарплата, сэр.

— То есть в той перестрелке, когда Дэйвисона чудом до больницы довезли, ты поработал, да?

Драко ещё раз пожал плечами и ничего не ответил. Инспектор кивнул.

— Я ещё тогда подумал, что вокруг тебя странные вещи происходят. Но такого всё-таки предположить не мог.

— Мне просто очень хотелось... ну, что-то значить, наверное, — неохотно пояснил Драко. — Я же был совсем зелёным новичком, время от времени попадал впросак… А хотелось быть крутым копом, ну, как всем, наверное. А тут его подстрелили, и... Знаете, вокруг меня умерло много людей, и я так надеялся, что... Нет, я понимал, что полицейские, бывают, гибнут. Но не от рикошета же, сэр! Это как-то... глупо. Неправильно. Тем более если я могу... — он умолк.

— Ладно, Малфой. Давай пока делом займёмся. У нас есть даты, когда в этом гараже собирались шумные незнакомцы. Если они и правда занимались дурью, то вскоре после их посиделок на рынок должны были выплёскиваться партии товара. Проверь-ка это, парень. Как только экспертиза скажет, что это конкретно за вещество, я облегчу тебе работу.

— Есть, сэр.

— А денег на ингредиенты мы тебе соберём. Не помешает.

Глава 4

Гарри не любил пользоваться своим статусом героя, но сегодня сделал это не раздумывая. Оказавшись в министерстве, он немного пришёл в себя, исчезла неуверенность, появлявшаяся всегда, когда младший аврор Поттер работал в маггловском мире, и ситуация наконец выстроилась в голове в стройную систему. И тогда Гарри нажал на другую кнопку лифта и поехал к министру.

Секретарша, увидев его, пропустила мгновенно, только шепнула, что через четверть часа к господину министру явятся международники. Гарри кивнул и притворил за собой дверь.

— Кингсли! Привет. Помнишь, ты просил меня найти какой-нибудь удобный случай для того, чтобы взорвать аврорат?

— Здравствуй, Гарри, помню, конечно. — Став министром, Кингсли поставил в кабинете огромный стол, за которым, однако, отнюдь не терялся, и навалил на него кипу бумаг. Любому визитёру становилось понятно без слов: здесь работает очень, очень занятой человек, которого нельзя беспокоить по пустякам. — Ты мне ещё тогда сказал много ласковых слов, их так редко говорят министрам.

Гарри смутился.

— Да, но теперь я подумал и, кажется, понял тебя. У меня есть удобный случай.

— У тебя сегодня, кажется, палочку украли? — невинно поинтересовался Кингсли.

— Да. А потом меня нашли маггловские копы. И они предлагают сотрудничество. Это отличная идея, послушай! Взаимодействие маггловского и магического миров, всё как ты хотел. И Робардс лопнет от злости.

Кингсли медленно отложил перо и уставился на Гарри.

— Я не спрашиваю, кто и при каких обстоятельствах нарушил Статут, а вот об остальном расскажи мне, пожалуйста, поподробней.

— Нарушение Статута не вменяется в вину, если совершено лицом при исполнении по прямому приказу начальства, — быстро оттарабанил Гарри.

— И какое начальство у тебя там, прости, обнаружилось?

— Не у меня. У Малфоя. Он там, представь, работает. И заявляет, что обливиаторы чистят память полицейским.

— Но это же запрещено! С маггловскими правоохранительными органами должны работать из отдела взаимодействия...

— Ага. Но они не разбираются. Маггл? Обливэйт. Слушай, Кингсли, давай и правда устроим совместное расследование, а? Его ж уже лет пятьдесят не было, если не больше.

— Больше. Я недавно как раз бумаги смотрел, ещё при королеве Виктории в последний раз вместе работали. Хорошо, напиши мне красивый рапорт, с обоснованием, все дела. С Гермионой посоветуйся, как составить получше. Я подпишу. Мне очень не нравится эта история с похищением у аврора волшебной палочки, хочу лично держать расследование на контроле.

Гарри задумался.

— Подозрение в совершении волшебниками преступлений, неизвестных магическому праву, годится в качестве обоснования?

— Вполне, а что они натворили?

— Магглы подозревают, что они связаны с незаконным оборотом наркотиков.

Кингсли Шеклболту, который в своё время работал секретарём премьер-министра, не надо было объяснять, что это такое. Он энергично кивнул:

— Отлично, просто отлично! Это достаточно серьёзно, чтобы не допустить отстранения специалистов от расследования. Иди, пиши рапорт.

Гарри кивнул и пошёл.

***

Гермиона была занята на очередном совещании, и Гарри не стал её дожидаться, отнёс рапорт сразу министру. В своём умении писать такого рода бумажки младший аврор Поттер уже давно не сомневался. Кингсли кивнул, быстро прочёл, подмахнул и отправил рапорт на исполнение. А Гарри отправился пересматривать бумаги, оставшиеся у него от общения с полицией.

Он слишком хорошо знал Драко Малфоя. Коль скоро тот заинтересован в налаживании сотрудничества с авроратом, значит, оставит информацию, как с ним связаться.

Клочок бумаги с рядом цифр и пояснением для тупых «телефонный номер» оказался прикреплён к верхней странице. Гарри хмыкнул и пошёл на улицу, к телефонной будке. Даже чистокровные волшебники, работавшие в аврорате, умели пользоваться этим маггловским изобретением: например, с магглорожденными свидетелями проще всего было связаться именно по телефону.

Но это же Малфой, ему обязательно надо выпендриться и выставить всех окружающих дураками.

Бодрый женский голос ответил практически сразу.

— Здравствуйте, — сказал Гарри. — Мне бы поговорить с детектив-констеблем Малфоем. Можно его позвать? Скажите, это его потерпевший.

— Да, конечно, одну минуту, — жизнерадостно отозвалась девушка, и почти сразу раздался голос Драко:

— Слушаю.

— Ну, я договорился, — Гарри хмыкнул в трубку. — Кингсли подписал распоряжение. Если всё будет хорошо, группу сколотят сегодня.

— А обливиаторы об этом знают? — негромко и немного ворчливо поинтересовался Малфой.

— Разумеется, им сразу пошла копия. Я проследил.

— Отлично.

— Так скажи толком, когда группу сколотят, что нам делать? Заявиться в твой участок и с порога представиться волшебниками, а потом отбиваться от санитаров?

— Я скажу инспектору, он будет вас ждать. Инспектор Клинт Роджерс, запомнил?

— Запомнил. Я возьму все документы, ну, о неразглашении разглашённого, ты понимаешь. Чтобы группа подписала. Как проехать к вам?

— Записывай...

@темы: фик, ББ-2016

---

"Последний город"

[HP BB]

Название: Последний город
Переводчик: Jewellery*
Бета: Только сказки
Иллюстратор: Глинтвейн
Автор: zeitgeistic (faire_weather), разрешение на перевод получено, ссылка на оригинал: archiveofourown.org/works/1430767/chapters/3008...
Пейринг: Драко Малфой/Гарри Поттер, Рон Уизли/Гермиона Грейнджер
Рейтинг: NC-17
Тип: слэш
Жанр: романс
Размер: макси, 27476 слов
Аннотация: Гарри Поттеру приходится принять участие в первой магической версии колдовизионного шоу "Холостяк". Двадцать четыре... то есть двадцать три мужчины (и один из них Драко Малфой), пытаются добиться его расположения в шести городах мира. У Гарри к тому же есть одно необычное сексуальное условие. Сможет ли он найти то, что ему нужно?
Отказ: Персонажи и сюжет «Гарри Поттера» принадлежат Дж. Роулинг.
Предупреждения: постхог
Иллюстрации: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
Ссылка на скачивание: .fb2 | .doc | .pdf

Глава 1. Сидней, Австралия


— Я тебя ненавижу, — сказал Гарри.

Рон хлопнул его по плечу. Гарри посмотрел ему в глаза и безрадостно отметил, что вместо раскаяния, которое полагалось бы испытывать тому, кто обрек лучшего друга на унижение, этот тип излучал полное самодовольство.

— Ну да, — Рон расплылся в вызывающе фотогеничной улыбке, и Гарри возненавидел его за это еще больше. Что за ублюдок! Может, будь Гарри таким же фотогеничным, он давно бы уже благополучно устроил свою личную жизнь с хорошим парнем. — Но знаешь, что будет утешать меня долгими тоскливыми ночами, когда мы с Гермионой станем следить за твоими страданиями на экране колдовизора?
Гарри скрипнул зубами. Не дождавшись ответа, Рон ткнул его в плечо, и Гарри выдавил:
— Что?
— То, что придется стараться, чтобы не упасть с дивана от хохота. Это же должно быть офигительно весело!
— Ненавижу тебя, — повторил Гарри. — Я думал, мы друзья.
— Я целиком за то, чтобы мы ими остались и когда все закончится, если ты сам не передумаешь, — Рон по-прежнему улыбался. — Как там говорят? Если ваша дружба пережила колдовизионное романтическое шоу, на участие в котором один из вас подписал другого, то она переживет все, что угодно.
— Никто, кроме тебя, никогда не говорил ничего подобного.
Рон пожал плечами.
— Ну, после будут. Давай, мой тигр. Сделай так, чтобы я тобой гордился.

Он бесцеремонно подтолкнул Гарри к платформе для перемещений. Гарри споткнулся, но удержался на ногах. «Черт бы побрал этого придурка», — подумал он, прищурившись от бьющего в глаза яркого света. Черт бы побрал Рона, и заодно самого Гарри, за то, что месяц назад он решил, будто Рон просто пошутил, что отправил сову с именем лучшего друга в отбор участников для первого выпуска колдошоу с дурацким названием «Пара для холостяка». Нет, поверить было невозможно, что он, Гарри Поттер, зрелый двадцатишестилетний мужчина, оказался обречен на такой позор.

У Гарри мелькнула мысль просто не дотрагиваться до порт-ключа, когда он активируется. Тогда он пропустил бы возможность попасть в Сидней, и после, наверное, можно было бы просто вернуться домой и… Но нет. Магический связывающий контракт. Чертова магия. Он был обязан продолжать, точно так же, как в той давней истории с Кубком Огня. Как же это он не насторожился, когда Рон принялся подсовывать ему на подпись дополнительную копию аврорского отчета? Рон же бумажной работой никогда не занимался.

— И еще, Гарри…
Гарри сердито обернулся.
Рон улыбался.
— Я правда надеюсь, что ты встретишь кого-нибудь, кто тебе понравится.

В конечном итоге, Гарри всегда делал то, чего от него ожидали, поэтому он сжал пальцы на порт-ключе, которым служила нить анальных бус, и позволил перенести себя в Австралию.

— Гарри!
Гарри обернулся и обнаружил перед собой Луну Лавгуд, такую непривычно загорелую, что, с ее почти белыми волосами, она стала напоминать фотонегатив.
— Гарри! — снова позвала она. — Ты как раз вовремя!
— Для своей порции унижений и страданий? — уточнил Гарри.
— Нет, для того, чтобы познакомиться с двадцатью четырьмя мужчинами. То есть, на самом деле, с двадцатью тремя.

Гарри не был уверен, что хочет знать, что означает это уточнение, так что не стал и спрашивать. Луна приобняла его за плечи и повела к ожидавшей неподалеку машине. Забравшись в нее, Гарри обнаружил, что в лицо ему нацелились объективы трех камер и прожектор. Он моргнул. Луна, широко улыбаясь, устроилась на сиденье рядом с ним.

— Это наши операторы, Гарри, — объявила она. — Хавьер Дорадо, и, конечно же, знакомые тебе Деннис Криви и Майлз Блетчли.
Гарри постарался не скривиться. В первый момент его встревожила мысль, что рядом все время будет находиться слизеринец, снимающий его в такой унизительной роли, но потом он напомнил себе, что нет никакой разницы, у кого в руках камера. Все равно это будут потом показывать по проклятому колдовидению на всю страну.
— Привет, — выдавил он.
— Я так рад работать с тобой, Гарри! — воскликнул Деннис. — Луна великолепный продюсер. Будет очень весело!
— Не сомневаюсь.
— Поттер, какой ракурс для тебя выигрышный? — спросил Майлз.
— Не уверен, что у меня такой есть, — ответил Гарри.
Майлз кивнул.
— Я так и подумал. Просто хотел проявить вежливость.
Гарри уставился на него, но он отвернулся к камере и принялся подкручивать настройки.

— Вот как все это будет происходить, — начала объяснять Луна. — Мы отвезем тебя в отель, пообедаем и подумаем, какие места ты хотел бы здесь посетить. Там мы и будем устраивать свидания. Претенденты прибудут сегодня чуть позже, а вечером их представят тебе по одному. После этого у нас коктейльная вечеринка, чтобы чуть-чуть всех расслабить и чтобы ты мог познакомиться со всеми поближе. Потом ты отошлешь девять из претендентов обратно, и мы продолжим с оставшимися пятнадцатью. Ну и, конечно, будет еще и денежный приз для тебя и выбранного тобой победителя. По миллиону каждому из вас в конце игры.
Гарри угрюмо кивнул.
— Замечательно.
— Правда же? — воодушевленно отозвалась Луна. — Если выпуски с тобой будут удачными, то мы сможем рассчитывать еще как минимум на три сезона, так что постарайся быть интересным.

Они подъехали к отелю, и Луна поручила портье заняться багажом Гарри. Хавьер, Майлз и Деннис шли следом, снимая, как Луна рассказывает о красотах Австралии и о том, как замечательно все они проведут следующие три недели. Гарри кивал в нужных местах, но его мысли были заняты планированием очень страшной, очень болезненной и очень мучительной мести.

Гарри, нахмурившись, стоял перед Сиднейским оперным театром. Каким образом Луна умудрилась добиться от Австралийского министерства магии разрешения на анти-маггловские чары вокруг такой знаковой достопримечательности, он не представлял. Участники шоу («претенденты», как называла их Луна, будто речь шла о каком-нибудь рыцарском турнире) находились где-то над ним, на мосту Харбор-Бридж, скрытые чарами невидимости. Они должны были по очереди снимать с себя чары и лететь вниз к Гарри на метлах. Цирк, да и только.

Гарри вздохнул и переступил с ноги на ногу. Хавьер смотрел на него странным взглядом, будто ему не нравилось, как лицо Гарри выглядит на экране камеры. И точно, Майлз испустил тяжелый вздох, решительно протопал к Гарри и принялся с несколько излишней силой прижимать его волосы к голове.
— Они не поддаются! — крикнул он Хавьеру.
Хавьер нахмурился и жестом отправил Майлза обратно на место. Деннис прыгал вокруг, ища оригинальные ракурсы. В данный момент он улегся на землю у ног Гарри, снимая его снизу.
— Начали!

Гарри почувствовал движение воздуха прежде, чем увидел приближающуюся фигуру. Уже начинало темнеть, а подлетающий волшебник был одет в темную одежду. Он ловко соскочил с метлы, одарил Гарри нахальной ухмылкой и лихо забросил метлу на плечо.
— Зеф Харрис, — протянул он руку.
Гарри сглотнул. У него внезапно пересохло в горле. Пресветлый Мерлин, этот парень был здесь действительно для того, чтобы встречаться с ним? Гарри пожал протянутую ему руку и невольно втянул живот, соображая, хватило ли его ежедневных двухчасовых аврорских тренировок для поддержания достаточно хорошей формы, чтобы хоть как-то соответствовать этому неправдоподобному красавцу.
— Гарри Поттер, — представился Гарри.
Зеф снова улыбнулся, весь — жемчужно-белые зубы, каштановые волосы, острый взгляд черных глаз. Гарри немедленно влюбился.

По указанию Луны, Зеф отошел к зданию оперного театра, а Гарри обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как подлетает следующий участник.
— Дьюн Фрейзер, — представился новый волшебник, и Гарри влюбился снова. Веснушки. Повсюду веснушки. Гарри испытывал нежную слабость к веснушкам. Они вызывали ощущение уюта и покоя, как любимая домашняя еда.

Подлетел следующий волшебник, и Гарри открыл рот, когда он соскочил с метлы.
— Майкл Корнер, — представился тот, будто Гарри мог забыть. — Еще один бывший бойфренд Джинни, оказавшийся геем.
— Ты издеваешься? — Гарри огляделся, не подскочит ли к нему кто-нибудь с камерой и не закричит ли, что его разыграли, но, хотя Деннис и подскочил к нему с камерой, никто не торопился объявлять все розыгрышем. Гарри автоматически пожал Майклу руку, и тот криво улыбнулся в ответ.
— Нет. Просто хотел потрахаться и походить на свидания. Плюс можно получить денежный приз, если я выиграю. Луна убедила меня попробовать поучаствовать.
Гарри захотелось умереть на месте. Теперь его унижение становилось публичным не только в абстрактном смысле, — в котором он знал, что пока он мотается по планете, окруженный камерами, люди в Британии наблюдают за его трепыханиями, — но и в самом конкретном: ему предстояло встречаться в ходе шоу с кем-то, кто был его знакомым по реальной жизни. И не просто знакомым, а таким, который, вероятно, тоже спал с Джинни каких-то лет восемь-десять назад.

Все это длилось невыносимо долго. Гарри еще влюбился в десятого прибывшего — крупного мускулистого мужчину, который летал на метле так, будто она была нужна ему только из декоративных соображений. Пожимая ему руку, Гарри ощутил себя невероятно хрупким.
— Рубен Смит, — представился волшебник баритоном, от одного звука которого у Гарри наполовину встало. — Зови меня Руби.
Мужчина, которому хватало мужества зваться «Руби», был определенно в достаточной степени мужчиной для Гарри, — так Гарри размышлял, глядя вслед Руби, пока тот мягкой походкой хищника шествовал к группе остальных участников, собравшихся вокруг Луны. Боже, если член у него такой же мощный, как руки…

И тут прибыл одиннадцатый участник. Номер одиннадцать не был искусен в полетах, это можно было разглядеть еще издалека. Видимо, не из тех, кого можно пригласить на досуге сыграть в квиддич, несколько разочарованно подумал Гарри. А потом волшебник сбросил капюшон, и Гарри увидел, что это вовсе не волшебник. Оговорка про «двадцать три» внезапно обрела смысл.

— Гермиона?! — потрясенно выдохнул он. Ну конечно. Его унижение просто не было бы полным без одного из лучших друзей в качестве свидетеля! Рон, чертов придурок, конечно же специально все так подстроил.
Гермиона сжала губы с самым решительным видом.
— Да. Я так разозлилась, когда узнала, что Рон подписал тебя на это, что решила, что он и сам заслуживает небольшого сюрприза. И мне хотелось, чтобы у тебя был какой-то безопасный вариант выбора, на случай если все остальные здесь окажутся жадными до славы подонками. И еще я хотела сказать всем вам, — и тут она развернулась лицом к каждому из операторов по очереди, — вам всем должно быть стыдно за то, что вы развлекаетесь за счет неприятной для Гарри ситуации, и, сидя в своих гостиных перед колдовизорами, посмеиваетесь над его личной жизнью, как будто сами когда-нибудь решились бы оказаться на его месте и дать себя снимать. И ты, Гарри! — она снова повернулась к нему. — В вопросах сексуальности и пола нет черного и белого, и всем стоит быть более открытыми для свободного и естественного течения любви.

Гарри в ужасе отвел глаза в сторону. Рон его точно убьет. Майлз отставил камеру и предпринимал попытки утянуть Гермиону слабыми чарами призыва. Она немного посопротивлялась, но потом поцеловала Гарри в щеку и с высоко поднятой головой присоединилась к остальным участникам.

Дальше Гарри по очереди познакомился с Атласом, Неро, Клавдием, Финианом, Квиллом, Мартином, Гарри Генри (жизнь Гарри, как она есть: все больше идиотизма с каждым мгновением), Фениксом, Сокорро, Феликсом, Байроном, Грегориусом, Джесси, Титом, Раулем, Гарднером, Джеком и Хитклифом. И, слава Мерлину, осталось явиться только одному претенденту. Гарри поднял глаза, ожидая, когда волшебник снимет чары невидимости и слетит уже наконец вниз, чтобы все они могли войти в здание театра, пропустить по паре кружек пива и продвинуть всю эту историю хоть на капельку ближе к концу.

Но последний участник совершенно не собирался торопиться. Наконец, Гарри увидел появившуюся на мосту фигуру. Потом эта фигура спрыгнула с моста и… "О боже, — подумал Гарри в отчаянии, — перспектива встречаться со мной довела человека до самоубийства!" Но тут падение остановилось, претендент по резкой дуге взмыл вверх, и Гарри влюбился в последний раз за эту ночь, потому что этот волшебник только что спрыгнул с чертова моста и вскочил на метлу в метре над водой. Теперь он взлетал вверх по спирали, мантия развевалась за его спиной, как стяг мужественности, длинные светлые волосы растрепало ветром, и Гарри пришлось переступить с ноги на ногу, чтобы его член снова удобно лег в штанах.

Волшебник приблизился, и вся любовь у Гарри мгновенно прошла. Это был один из самых душераздирающих моментов его жизни.
— Малфой? — пробормотал Гарри.
Он понял, что разочарован. Он думал… Мерлин, он увидел, как летает этот волшебник, и представил себе все полеты наперегонки, которые они могли бы устроить, все квиддичные матчи, которые они могли сыграть, все ленивые воскресные прогулки на метле до Бристоля, которые они могли совершить вместе, все разы, когда этот неизвестный волшебник мог бы прижать Гарри к своей Молнии и трахнуть его в тридцати метрах над землей…

Малфой усмехнулся, и Гарри проникся к нему ненавистью тем большей, что прошедшие восемь лет сделали его только еще более привлекательным. Он отпустил волосы, и теперь они доходили до плеч — длиннее, чем Гарри когда-либо приходилось у него видеть. Подбородок его остался таким же острым, а глаза казались навечно прищуренными, но, Мерлин, эти плечи, и изящная талия, и стройные бедра… Не то чтобы Гарри предпочитал какой-то определенный тип мужчин, но Малфой за то, что оказался так хорош и привлекателен, заслуживал ненависти все равно.
— Ты что здесь делаешь? — прошипел Гарри.
— Я так понял, задача в том, чтобы завоевать твое сердце, или Лавгуд меня дезинформировала?
— Дезинформировала, если она сказала, что у тебя есть хоть какой-то шанс.
К возмущению Гарри, Малфоя его реплика, казалось, только подзадорила. Он шагнул ближе, нарушая личное пространство Гарри. Закинул метлу на плечо и, протянув свободную руку, провел ею по груди Гарри.
— О, я думаю мы прекрасно поладим, Поттер. Просто прекрасно.
Обойдя его, Малфой направился к Луне и остальным.
— Малфой! — окликнул его Гарри. Тот остановился и обернулся через плечо.
— И почему ты так думаешь?
Малфой улыбнулся.
— Потому что никто не умеет тебя завести так, как я.

Малфой подал Гарри бокал. В нем было не пиво. Гарри, сверля Малфоя мрачным взглядом, все равно его взял.
— Какого хрена ты тут делаешь, Малфой? Если серьезно?
— Человек что, не может просто надеяться найти свою любовь?
Гарри прищурился.
— Человек может, если у него нет жены и только что родившегося ребенка.
Малфой ухмыльнулся.
— А, ты про это слышал? И ведь даже в газетах ничего не было. Следишь за моей жизнью, да?
— Малфой! — прорычал Гарри.
— Но ты следишь недостаточно пристально, — продолжил Малфой. — Мой отец заплатил Астории Гринграсс, чтобы она родила мне наследника. Она подала на развод, как только пришла в себя после родов.
Гарри недоверчиво на него посмотрел.
— Почему вы, чистокровные, такие странные? — задался он вопросом. — И, стой… Зачем вообще было заморачиваться женитьбой, если вы знали, что собираетесь развестись сразу после?
Малфой закатил глаза.
— Скорпиус не мог бы считаться законным наследником, если бы был рожден вне брака, тупица.
На этот раз Гарри закатил глаза.
— Не сказал бы, что ты вот сейчас увеличиваешь свои шансы.

К счастью, в этот момент Гермиона подвела к нему очаровательно смущенного и уютно-веснушчатого Дьюна, и это дало Гарри возможность не продолжать разговор с Малфоем. Дьюн оказался приятным собеседником, хоть и легко краснеющим. Гарри был очарован его улыбкой, а потом и гибкостью, когда тот продемонстрировал, что случается с теми, кого с раннего возраста заставляли заниматься балетом.

Все остальные участники шоу сами настойчиво искали внимания Гарри, что было для него очень удачно, учитывая, что он вовсе не был светским львом. К тому же Гермиона взяла на себя обязанность подводить к нему тех, кого находила достойными. К концу вечера Гарри обнаружил, что почти получает от всего этого удовольствие. К тому времени, когда Луна сказала ему, что настало время выбрать пятнадцать участников, которые останутся в проекте, он был уже немного пьян.

— Расскажи нам, что ты чувствуешь, Гарри, — попросила Луна, уводя его в небольшую комнату, где ему давалась возможность «обдумать» свой выбор. — Скоро ты раздашь первые снитчи ловцам своего сердца. Любовь похожа на квиддичный матч, ты не находишь?
— В каком смысле? — спросил он.
— Ну, многие добывают очки для команды, но только один человек решает, когда закончится игра.
— А… Ну, да, — сказал он.
— Итак, в этой сумке пятнадцать снитчей. Каждый участник, который получит один из них, получит шанс завоевать твое сердце. Девять, которые не получат, отправятся завтра домой первым утренним порт-ключом, и уже никогда не смогут узнать поближе твою нежную душу. Что ты чувствуешь?
— Немного подташнивает, — ответил он, что было правдой: он слишком много выпил. — Не надо было мне никогда признаваться Рону, что я… ну. Одинок.

Именно в этот момент Гарри увидел мигающий красный огонек на колдовидеокамере, которую держал Хавьер. У него кровь отлила от лица. Он знал, в целом, что его снимают, постоянно будут снимать, но увидеть это сейчас было как получить удар под дых. Он ненавидел, когда его снимали, ненавидел внимание вообще.

— Почему, как ты думаешь, у тебя до сих пор не получалось построить серьезные отношения? — спросила Луна.
Гарри снова уставился в камеру, тяжело сглотнул. Тысяча ответов пришла ему в голову. Он, слава богу, не произнес вслух ни одного из них.
— Я не знаю.
Луна нахмурилась и взглянула на часы. Вздохнула и встала.
— Что ж, уже девять часов. Пора раздавать снитчи. Завтра ранний подъем!

Она передала ему мешок, дергающийся и трепыхающийся, как будто он был полон кошек, а не снитчей. Гарри закрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь выровнять дыхание. За дверями ждали двадцать три парня — и Гермиона — и гадали, кого из них он решит оставить в проекте. На то, чтобы сделать выбор, у него оставалось всего пять минут, а единственной кандидатурой, в которой он был уверен, была Гермиона.

Вот это было убого. Он участвовал в романтическом шоу для геев, но предпочитал держаться за свою замужнюю подругу детства вместо того, чтобы взять на это место еще одного парня, в сексе с которым он, хотя бы потенциально, мог быть заинтересован. Но в реальности секс всегда был таким разочарованием, что Гарри действительно не видел особой разницы. Гермиона или какой-то случайный волшебник — все равно Гарри не получил бы удовольствия.

В конце концов он дал снитчи Дьюну, Гермионе, этому здоровенному жеребцу Руби, Титусу, Атласу, Феликсу, Байрону, Сокорро, Гарднеру, парню, которого звали так же, как Гарри, что сейчас казалось ему забавным, но что наутро он наверняка снова нашел бы нелепым, Майклу Корнеру, Зефу, Квилу и Финиану.

Потом у него остался один снитч, и, глядя на мужчин, стоявших перед ним с пустыми руками, он понял, что не помнит имени ни одного из них. Он не мог отдать никому из них снитч при всем желании. Гарри начал паниковать. В этот момент он заметил в заднем ряду хмурое лицо Малфоя. Обрадовавшись, что нашелся еще один человек, которого он может назвать, Гарри сказал:
— Драко Малфой.

Камеры зафиксировали изумление Малфоя, так же, как и все остальные неловкие моменты этого вечера, но Гарри был доволен (и пьян), передавая ему последний снитч. Его пальцев при этом коснулись прохладные пальцы Малфоя, Гарри вздрогнул, наверное, из-за выпитого, и Деннис заснял и это.

Вызов по каминной сети прозвучал позже, чем Гарри ожидал, учитывая все обстоятельства, и к этому моменту он был уже практически трезв. И все же он настороженно приблизился к каминной решетке, услышав голос Рона.

— Гарри, моя жена-идиотка там с тобой? — вопросил Рон, как только увидел Гарри.
Гарри отвел глаза. Была у него такая дурная привычка, за которую Кингсли упрекал его минимум пару раз в месяц.
— Э-э-э… Да.
Рон прищурился.
— Отправь ее обратно домой немедленно, Гарри. Клянусь Мерлином, если ты дашь ей снитч!..
— Ты подписал меня на это, Рон! К тому же я уже дал ей снитч. Ты же собираешься смотреть на следующей неделе, когда покажут этот эпизод, да?
— Гарри! Она оставила меня здесь с Рози и полным морозильником сцеженного молока. Что я буду делать, когда оно закончится?
Гарри ухмыльнулся.
— Не знаю. Позовешь свою маму? Поищи детские смеси в супермаркете. В общем, люблю тебя, чувак, — это я серьезно — но мне нужно идти. У меня завтра утром свидание с Гермионой.
— Проклятье, Гарри!
На заднем плане послышался плач Рози. Гарри с усмешкой прервал контакт. Может быть, и не придется особенно зверствовать, планируя месть Рону, учитывая, что Гермиона уже сделала хорошие первые шаги в этом направлении.

Когда Гарри проснулся, в его номере обнаружилась Луна. Вернее, оказалось, что она склонилась над ним, заглядывая ему в лицо своими пугающе большими глазами.
— О, ты проснулся, — сказала она.
Гарри сомневался, что в мире нашелся бы человек, способный спать дальше под этим взглядом. Он приподнялся на локтях.
— Да, проснулся.
— На первое свидание ты можешь взять с собой восемь претендентов. Кого бы ты хотел?
Гарри хлопнулся обратно на подушку и от всей души пожелал, чтобы все это оказалось дурным сном, навеянным очередным ранением во время аврорского рейда.
— Хм. Гермиону, — сказал он.
Луна записала ее имя.
— Я считаю, это очень мило, что Рон не против того, чтобы ты встречался с его женой. Как ты думаешь, ты всегда был влюблен в них обоих, или сначала ты влюбился в Рона, а Гермиону полюбил потом, осознав, что любовь не признает ограничений пола?
На это у Гарри не было ответа.
— Хм. Руби, — сказал он вместо этого. Луна записала. — Дьюн, Феликс, Квилл, Зеф, Атлас.
Он замолчал. Луна подняла на него взгляд, медленно моргая. Гарри сглотнул.
– Малфой, — сказал он со вздохом.
Фу. Сейчас он себя ненавидел.
— Ты уже решил, где хотел бы провести первое свидание, или хочешь, чтобы мы с Деннисом что-нибудь выбрали?
Этого Гарри точно не хотел. Что угодно было бы лучше, чем то, что могли выбрать Луна, Деннис, Майлз или Хавьер. Так что он назвал первое, что пришло в голову:
— Мы можем поплавать под водой с аквалангом или маской? У Большого Барьерного рифа.
— Тогда у вас не будет возможности разговаривать, — заметила Луна.
Гарри подумал о Малфое, который тоже там будет.
— Вот и хорошо.
Она постучала пером по блокноту.
— Да, думаю, ты прав. Иногда лучше воздержаться от разговоров и сосредоточиться сразу на сексуальном притяжении. Коралловые рифы пробуждают чувственность, и я понимаю желание полюбоваться на стайку мужчин в плавках, проплывающих на живописном фоне, подобно очень сексуальным рыбкам без рубашек.
«Ненавижу тебя, Рон», — подумал Гарри, судя по всему, далеко не в последний раз. И улыбнулся Луне.
— Да, звучит здорово.
— Думаю, выбранные тобой претенденты должны сделать себе купальные костюмы из подручных материалов, чтобы показать свою креативность.
Вспомнив о Гермионе, и представив, с какой силой кулак Рона врежется ему в лицо, если хоть какая-то лишняя ее часть окажется выставлена на всеобщее обозрение по колдовидению, Гарри воскликнул:
— Нет! — он подскочил с кровати. — Нет, в этом нет необходимости. Может быть, пусть они их лучше трансфигурируют? Из ммм… зимних пальто? И можно дать им дополнительные баллы если они… эм, сделают их моего любимого цвета.
— Все знают твой любимый цвет, — возразила Луна. — Про это писали в сентябрьском номере «Ведьминского еженедельника» за 2002 год.
— Ну, тогда можно давать баллы за стиль?
Луна вздохнула.
— Думаю, оценивать придется нам с Майлзом. Ладно, Гарри, я побегу. Надо раздать выбранным тобой претендентам письма с заданием.
Она открыла дверь номера и крикнула в коридор:
— Деннис, теперь можешь заходить!
— Нет, он не может заходить! — возмутился Гарри. — Я не одет!
Луна окинула его непонимающим взглядом.
— Трусы закрывают столько же, сколько и плавки.

И на этом она вышла, а в номер пружинистым шагом влетел Деннис с «Полароидом» на шее и колдовидеокамерой в одной руке.
— Доброе утро, Гарри! — он направил объектив видеокамеры вниз и неторопливо снова поднял его наверх. Гарри запоздало прикрыл пах рукой. Черт возьми, он надеялся, что у него не было утреннего стояка. — Как ты себя чувствуешь?
— Крайне неудобно, — ответил Гарри.
— Итак, ты отверг девять претендентов на твое сердце. Девять безутешных волшебников получили сегодня утром порт-ключи, и скоро вернутся домой. Что ты чувствуешь? Ты не боишься, что один из них был на самом деле второй половиной твоей души, но ты отверг его, основываясь на первом впечатлении, и теперь никогда не найдешь своей истинной любви и полного счастья и твоя жизнь пройдет в одиночестве и тоске? Скажи мне, что ты об этом думаешь?
Гарри попытался выдать какую-нибудь реакцию на это, честно попытался, но способность реагировать его оставила. Он сидел, уставившись на Денниса, его видеокамеру и мигающий красный огонек, вспыхивающий в такт его собственному пульсу. Что? Как он вообще должен был на это отвечать? Деннис выглянул из-за камеры и жестом показал ему, что пора говорить.
— Съемка идет, — произнес он одними губами. — Говори.
— Я… — начал Гарри и снова замолчал. Он открыл рот. Прочистил горло. Подумал о Роне. Глаза его сами собой сузились, и он усмехнулся. — Я очень благодарен моему лучшему другу Рону Уизли за то, что он записал меня на участие в этой программе. У всех, наверное, есть лучшие друзья, но ни у кого нет такого лучшего друга, как Рон. Он самый заботливый, самый душевный мужчина из всех, кого я встречал. Снаружи он такой сильный и мужественный, но внутри нежен, как клубкопух. В данный момент он дома, нянчит младенца, пока его прекрасная жена Гермиона — тоже моя лучшая подруга — проводит время со мной здесь на съемках. Я не думаю, что вчера отправил домой вторую половину своей души, но в любом случае меня утешает то, что даже если я не найду на этом шоу идеального сексуального партнера, дома меня все равно будет ждать идеальный лучший друг.
Красный огонек перестал мигать, и Деннис, широко улыбаясь, опустил камеру.
— Прекрасно, Гарри! Уверен, магическая публика будет в полном восторге от возможности так глубоко заглянуть в тайны твоего подсознания.
— Как ты думаешь, можно будет показать несколько фотографий Рона во время этой реплики? Чтобы все сразу увидели, какой он прекрасный человек?
— Да. У тебя есть подходящие?
Гарри подумал о снимках с Йольского бала; или о том, на котором Рон грохнулся на пол, когда миссис Грейнджер вышла в комнату ожидания в Св. Мунго объявить о рождении Рози; и о тех, на которых Рон уснул в новом кресле миссис Уизли, раскрыв рот и пустив слюни.
— Я уверен, что что-нибудь подберу.

То, что Квилл не дружит с солнцем, Гарри увидел, едва порт-ключ перенес его на яхту, с которой предстояло нырять. Было только девять утра, и участники шоу провели на улице не дольше двадцати минут, но кожа Квилла успела приобрести пугающий красный оттенок. Малфой, самый светлокожий из всех, кто был сегодня на свидании, выглядел абсолютно уверенным в себе и нисколько не напуганным солнечными лучами. Он стоял, прислонившись к перилам, в элегантных черных плавках. Гарри отметил, что ноги у него очень красивые.
— Доброе утро, Гарри, — произнес Руби глубоким вибрирующим голосом.
Гарри взглянул на него, и у него перехватило дыхание. Мерлин, что за мужчина, что за мужчина! Он не спеша оглядел Руби, обращая пристальное внимание на густые волосы, покрывающие его мускулистую грудь и живот. Руби выглядел мощным, коренастым, не слишком высоким, но все в его внешности кричало об избытке тестостерона. Его рыжую бороду можно было бы подстричь покороче, но у Гарри были идеи насчет того, как эта борода щекотала бы внутреннюю сторону его бедер, если бы Руби облизывал ему яйца.
— Доброе, — сказал Гарри сдавленным голосом. Он почувствовал приливающий к щекам жар, опустил голову, чтобы спрятать глаза, и совершил ошибку, вперившись взглядом в плавки Руби. Красная клетка. «С каких пор красная клетка стала привлекательной?» — в отчаянии задумался он.

Луна аппарировала вместе с инструктором, и всем пришлось целый час сидеть и слушать о правилах безопасности подводного плавания с заклинанием головного пузыря. К тому времени, когда они наконец спрыгнули в воду, от эрекции, возникшей у Гарри при разглядывании волосатых ног Руби, не осталось и следа. Всей компанией они плавали, любуясь кораллами. Гарри был очарован. Он попытался догнать косяк красных рыбок, потом поплыл за большой морской черепахой, и чуть не обмочился, увидев плывущую к ним акулу.
«Пожалуйста, съешь сначала Малфоя», — мысленно попросил он. А что, это дало бы время всем остальным вернуться в лодку. Правда, тут же Гарри пришлось разочарованно отказаться от этой просьбы. «Я бы, наверное, бросился спасать тупого ублюдка», — подумал он с отвращением. Разумеется, он бы бросился. Он не оставил бы на съедение акуле даже Малфоя.

Гермиона, одетая в красный купальник со скандально глубоким вырезом, — Гарри был уверен, что фасон она выбрала специально назло Рону, который непременно увидит все это по колдовизору, — больше интересовалась сбором морских анемонов и попытками заманить голубую морскую звезду в банку для образцов. Она бросила на акулу беглый взгляд и вернулась к своему занятию, хотя Гарри отметил, что она достала палочку из чехла на бедре.

Квилла появление акулы, мягко говоря, не обрадовало. Очень мягко говоря. На самом деле Гарри подозревал, что Квилл в прямом смысле слова обмочился, увидев, что она приближается. Он спрятался за спиной Гарри. Вода внезапно стала теплее, и Гарри бы затошнило, если бы его лицо не ограждало заклинание головного пузыря. Он с отвращением взглянул на Квилла и неторопливо поплыл подальше от акулы, стараясь не спровоцировать ее резкими движениями. Руби и Малфой плавали недалеко друг от друга, внимательно следя за акулой, и выглядели настороженными и готовыми к действиям, но, как и Гермиона, не слишком напуганными.

Дьюн, Зеф, Феликс и Атлас плыли вверх, к лодке и болтающейся у ее борта лестнице. Деннис плавал под ними, снимая их бегство с весьма смелого ракурса.
Гарри вынужден был признать, что уплыть поскорее при угрозе встречи с акулой было совершенно разумным решением. В смысле — для кого-то, кто не претендовал на роль его парня. Проявленное этими участниками отсутствие… духа приключений не слишком его вдохновило. Но по крайней мере никто из них на него хоть не мочился.

Он почувствовал, как что-то коснулось его, и резко развернулся, оказавшись лицом к лицу с огромной горбатой рыбиной. Она была синего цвета, с забавной мордой, и смотрела на Гарри с таким выражением, словно пыталась намекнуть, что он болтается у нее на пути, и не был бы так любезен посторониться. Гарри осторожно потянулся и коснулся ее.
Она была… довольно мягкой. Он погладил ее снова. К нему подплыла Гермиона, сверкая глазами из-за своего головного пузыря. Она сказала ему что-то одними губами, наверное, название рыбы, но Гарри разобрал только слово «горбатый». Рыба проплыла между их вытянутых рук, как кошка, отирающаяся о ноги. Гарри ей улыбнулся. Он заметил Майлза, подплывающего к ним поближе с камерой наперевес, но даже не почувствовал обычного раздражения от его присутствия.

Малфой подплыл к ним, встретился взглядом с Гарри и тоже потянулся потрогать рыбину. Он отдернул руку, как будто не ожидал, что рыба окажется на ощупь такой, но потом неуверенно потянулся снова. Он смотрел на нее так, будто хотел улыбнуться, но сдерживался: его в этот момент снимали, и Гарри понимал нежелание откровенно проявлять эмоции, когда их записывали на пленку, чтобы показывать потом кому угодно.
Он вроде как ненавидел Малфоя, но в этот момент у него было чувство, что они думают об одном и том же. Если оба они прониклись симпатией к этой странной рыбине, может, не такие уж они были и разные на самом деле.
«Ого, Гарри, — подумал он тогда, — вот до чего тебя жизнь-то довела».

Счастливый снитч получила Гермиона. Гарри сунул его ей на следующий день при первой же возможности, потому что нервничал и опасался, что если не избавится от мячика прямо сейчас, то может вручить его Малфою.
Гермиона взяла снитч и посмотрела на Гарри тяжелым взглядом.
— Я, конечно, специально приехала, чтобы попасть в число двадцати четырех участников, но в мои намерения не входило вынуждать тебя давать мне снитчи и дальше, — сказала она. — Я помню, что я говорила об этой программе, но тебе действительно нужно начать с кем-нибудь встречаться, — она скривилась. — Даже если при этом тебя будут снимать для колдовидения.
Гарри на всякий случай огляделся в поисках операторов. Если только Деннис не прятался за горшком с цветком, они с Гермионой находились в относительной безопасности.
— Это… страшно, — признался он. — Ни с кем у меня не получается ничего хорошего. Я не хочу, чтобы неудачная попытка оказалась заснята и сохранена навсегда.
Гермиона закусила губу.
— Ты снимаешься в первом выпуске шоу. Потом будут другие, с менее сдержанными героями, и люди забудут подробности эпизодов с тобой.
— Может быть, — согласился он. — Мне просто не хочется облажаться. Я хотел бы, чтобы ты была рядом и могла дать совет.
— Я сделаю все, что смогу, — вздохнула она. — Но в конце концов ты должен будешь кого-нибудь выбрать. Выбрать по-настоящему. Не меня. Это не обязательно должно случиться на этом дурацком шоу, но когда-то ты должен будешь это сделать. Тебе нужно попытаться еще раз, Гарри. Ты вовсе не обречен на вечные неудачи в личной жизни; тебе просто нужно найти правильного человека.

Гарри вспомнил те несколько попыток завести отношения, которые он предпринял за последние годы, и о том, как плохо все каждый раз заканчивалось. Может быть, он и в самом деле был… ненормальный. Те волшебники, — и ведьмы, когда он еще пытался встречаться с женщинами, — кажется, думали именно так. Он просто до последнего надеялся, что, может быть, если бы ему повезло встретить хорошую ведьму, готовую мириться с его сексуальными особенностями, то они могли бы создать семью и даже быть довольно счастливы вместе. Ему так отчаянно хотелось стать отцом… Но как раз с этим ничего нельзя было поделать, потому что он просто не мог кончить в активной позиции ни с кем — без посторонней помощи.
— Я попробую, — пообещал он. Мерлин, как ему хотелось, чтобы Рон тоже оказался здесь, тупой говнюк.
Гарри никогда не говорил друзьям, почему у него возникали такие проблемы в отношениях, но догадывался, что они знали. В конце концов, Джинни была очень близка с братом.

— Гарри, вот ты где, — Луна заглянула в альков, в котором они устроились. — Привет, Гермиона. Гарри, я даже не думала, что мне придется напоминать тебе о запрете на сексуальные контакты с претендентами до окончания съемок. Это может дать кому-то несправедливое преимущество перед остальными.
— Мы не занимались сексом, — возразила Гермиона.
— Пока что, — Луна одарила их многозначительным взглядом, на который они ответили молчаливым недоумением: Гарри был геем, Гермиона была замужем, причем за лучшим другом Гарри. — Твое последнее свидание в Австралии, Гарри… оно вот-вот начнется. Ты готов? Там будут присутствовать все участники.
— Где? — уточнил Гарри.
— Мы отправимся на мистическую скалу. Ты слышал об Улуру?
— О, ради бога, — пробормотала Гермиона, протискиваясь мимо Гарри к выходу из алькова. — Она не мистическая.
— Мистическая, — повторила Луна. — Как еще скала из известняка могла возникнуть посреди совершенно плоского ландшафта?
— Из аллювиальных отложений, — сообщила Гермиона, оглянувшись через плечо. Она уже поднималась по лестнице к номерам — очевидно, чтобы переодеться в одежду, более подходящую для гор.
Луна нахмурилась и отвернулась к Гарри.
— Обед подадут тебе в номер. Потом у тебя будет время отдохнуть, если захочешь. На Улуру мы отправимся порт-ключом в три часа дня.
Замечательно…
— Там водятся кенгуру-валлаби, — добавила Луна, пытаясь, видимо, сделать поездку более соблазнительной для Гарри.
Это сработало.
— Валлаби, правда? — заинтересовался он. Валлаби ему видеть еще никогда не приходилось.
— Да, и целая толпа мужчин.
Гарри вздохнул.
— Ладно. Тогда до скорого.

Солнце все еще стояло высоко, когда порт-ключ перенес всю компанию на скалу. Гарри, надевший футболку и шорты-карго, немного оторопел, обнаружив, что Феликс нарядился в строгий костюм с жилетом. Тот был, однако, не единственным, одевшимся слишком формально для такой экскурсии: Байрон и Гарднер пришли в шерстяных брюках и брогах. Странно.

Гермиона, одевшаяся удобно — в рубашку без рукавов, шорты-хаки и широкополую шляпу, — несла на плечах рюкзачок, в котором при каждом шаге предательски побрякивали склянки для сбора образцов.
— Как жарко, — Феликс с раздражением ослабил галстук.
— Австралия, — пожал плечами Гарри. — Февраль. И мы же практически в пустыне.
Температура была никак не ниже 28 градусов. Зачем кому-то понадобилось напяливать на себя костюм, собираясь на прогулку в горах, Гарри было непонятно.
Феликс сморщил нос.
— Нельзя быть слишком хорошо одетым.
Кто-то фыркнул за их спинами, и они оба обернулись. Там оказался Малфой, одетый примерно так же, как и Гарри, вплоть до шорт цвета хаки. Ноги у него, правда, были ослепительно бледные.
— Еще как можно, уверяю вас, мистер Фавнгрызер.
«Фавнгрызер?» — Гарри задумался, каким образом он мог пропустить такую фамилию мимо ушей, когда Феликс представлялся.

Какое-то время они бродили вокруг, исследуя скалу и, для скалы, она была вполне занимательна. Луна поведала о строении Улуру и о ее — мистической! — связи с Ката Тьюта. Гермиона дополнила ее рассказ длинным, подкрепленным цитатами монологом, опровергающим каждое сказанное Луной слово, — произнесенным вполголоса и только для Гарри. То, что Малфой все это время отирался рядом и периодически фыркал от смеха, Гарри попытался проигнорировать.

Участники шоу из кожи вон лезли, чтобы поближе узнать Гарри или продемонстрировать перед ним во всей красе свои достоинства. Одни показывали ему редкие растения, другие обращали внимание на замеченных диких индеек и страусов эму, третьи отпускали шутки про австралийцев. Для Гарри даже полевых цветов нарвали. Букет получился… неожиданный, но Гарри все равно покраснел, особенно когда Сокорро, преподнося свой дар, сопроводил его сияющей улыбкой.

Майкл Корнер вел себя приветливо и дружелюбно, но без чрезмерности. Их с Гарри связывали общие воспоминания, так что разговаривать с ним было легче, чем с теми же Финианом или Зефом, которые были не менее привлекательны, чем Майкл, но при этом оставались неизвестными величинами. Большинство собеседников Гарри много и с удовольствием говорили о самих себе. Благодаря этому щедрому потоку сведений он быстро вычеркнул Гарднера и Квилла из списка подходящих кандидатов.

— Я уже пятнадцать лет мечтаю о твоем большом длинном члене в моей заднице, — прошептал Гарднер, подойдя к Гарри как раз, когда тот стоял на краю скалы и любовался раскинувшимся перед ним пейзажем.
Даже не принимая во внимание, что пятнадцать лет назад Гарри было всего одиннадцать, — что само по себе делало это заявление жутковатым — Гарри не слишком хотелось связываться с любовником, который всегда мечтал о том, что Гарри будет сверху. Ему и без того хватало в жизни стрессов и постоянного давления. Да и пассажу про пятнадцать лет тоже все-таки лучше было оказаться гиперболой.

Квилл же вел себя вполне мило, но когда он сказал «о, да, Мерлин, как я люблю быть хорошо оттраханным», Гарри понял, что и он не подходит. Они могли бы стать друзьями. Могли бы обсуждать друг с другом бойфрендов. Но только не быть бойфрендами друг для друга. А если вспомнить, как он обмочился на Гарри, — то нет, наверное, даже и не друзьями.
Еще Гарри казалось, что Феликс какой-то мудак. Так что это тоже несколько помогало определиться с выбором.

Когда солнце начало клониться к горизонту, стало немного прохладнее. Плечи Гермионы покрылись гусиной кожей, но она с явным удовольствием собирала, присев на корточки, образцы почвы маленькой лопаткой.

Продюссерская компания Луны организовала на скале небольшой пикник. На вершине поставили открытую с одной стороны палатку, по которой были разбросаны подушки для сидения и парили в воздухе свечи. Выглядело симпатично. Гарри не мог не подумать, что в такой обстановке он хотел бы оказаться с любовником, если бы тот у него был.

Руби принес ему тарелку закусок, плечом отодвинув веснушчатого Дьюна с дороги с таким дружелюбным пренебрежением, какое бывает свойственно только тем, кто не слишком задумывается о преимуществах своей силы. А уж с силой у Руби точно было все отлично. Гарри смотрел на разворот его плеч под обтянувшей их красной клетчатой рубашкой с закатанными рукавами и думал: «Вот это мужчина, который трахнул бы меня как надо».
— Спасибо, — Гарри улыбнулся ему.
Руби улыбнулся в ответ, хотя это было не так легко разглядеть под его ярко-рыжей бородой. Гарри представил себе, как эта брода будет касаться его яиц, если Руби возьмет его член глубоко в горло, вставляя три пальца ему в задницу, и содрогнулся от ощущений, навеянных этой фантазией.
— Ага, — сказал Руби. Он вручил Гарри пиво и уселся рядом, ничего больше не добавив.

Из палатки открывался красивый вид. Валлаби пока не появлялись, но Гарри не терял надежды. Солнце садилось, борода Руби сверкала и сияла в свете свечей, а сам он по-прежнему молчал. Это, в общем-то, не было минусом. Гарри легко мог бы привыкнуть к человеку, не ждущему от него ничего кроме секса и любви. Он и сам был неразговорчив. И это молчание — оно было уютным.

— Я нашла совершенно потрясающую гусеницу, — сообщила Гермиона, плюхнувшись напротив них с тарелкой в руках, даже не взглянув на Денниса, направившего на нее камеру. Ее волосы прилипли ко лбу после активной прогулки, на щеках проступили розовые пятна неровного румянца, но Гарри был твердо уверен, что Рон, увидев по колдовизору, сочтет ее прекрасной. — Хочешь посмотреть?
— Давай, — согласился Гарри.
Она достала банку с проделанными заклинанием дырочками в крышке. В банке ползало здоровенное мохнатое страшилище, пытающееся просунуть через эти отверстия короткие ножки.
— О господи, — Гарри отшатнулся. — Какая жуткая.
Гермиона нахмурилась и подняла банку, чтобы внимательнее рассмотреть ее обитательницу.
— Она красивая, — заявила она, все еще хмурясь. — Это же просто гусеница.

В дальнем конце палатки раздался смех. Гарри посмотрел в ту сторону и обнаружил, что Байрон, Феликс и Атлас сгрудились вместе и, перешептываясь, поглядывают на Гермиону с ее гусеницей. Он нахмурился.
— Не слишком правильная стратегия, — заметил Малфой, опускаясь на подушку между Гарри и Гермионой. В руках он держал тарелку с хлебом и сыром и бокал красного вина. — Смеяться над Грейнджер, я имею в виду. Любой, кто хоть немного тебя знает, поймет, что ты никогда не выберешь того, кто не относится с уважением к твоим друзьям.
— Что сразу вычеркивает из списка тебя, — заявила Гермиона. — Что ты вообще здесь делаешь?
— Хотел повидать мир, — ответил он.
Но потом он улыбнулся Гарри по-особенному, так, будто за этим было и что-то еще. Гарри моргнул, внимательно наблюдая за Малфоем. Тот, глядя на гусеницу Гермионы, ни разу даже не усмехнулся.

Этим вечером Гарри снова предстояло раздавать снитчи. Пять волшебников должны были покинуть проект, десять оставались и отправлялись с ним на Миконос. Хавьер вручил ему мешок со снитчами и оставил посреди гостиничного холла с пятнадцатью участниками, ожидающими своей участи. Яркие огни прожекторов светили Гарри в лицо. Большую часть дня он благополучно игнорировал камеры, потому что съемки шли под открытым небом, но сейчас, в отеле, среди зеркал и отполированного мрамора, не мог отвлечься от них ни на секунду.

Сначала ему нужно было сказать небольшую речь, чтобы как бы смягчить удар. Он представил себе, как Рон сидит перед своим колдовизором в одних трусах и с оплеванными Рози волосами, баюкая ее на груди и держа в свободной руке бутылку пива. Черт, как бы Гарри хотелось того же самого. Ему хотелось бы, чтобы у него была своя семья.
Прямо сейчас Рон посмеялся бы над ним.

— Эм, — сказал Гарри и переступил с ноги на ногу. Он в жизни не чувствовал себя настолько не на своем месте. В первый раз он был хотя бы слишком дезориентирован после дальнего перемещения порт-ключом и приятно пьян, что смягчало чувство неловкости. — Было очень приятно со всеми вами познакомиться. Я прекрасно провел время, плавая у рифов, и потом на… — черт, как она там называлась? — На скале. Я… эм, хотел бы, чтобы мы все вместе отправились дальше, в Грецию, но Луна говорит, что это невозможно, так что, думаю, пришло время раздать снитчи.

Гермиона уже держала свой, подняв его, по совету Майлза, на уровень глаз, чтобы он хорошо вписывался в кадр. Самая невысокая из всех претендентов, она стояла впереди, и Гарри видел, как Деннис снимает ее с самых разных ракурсов, видимо, набирая материал, который будут использовать при монтаже в сценах, озвученных закадровым голосом. Гарри достал из мешка первый снитч.

— Первый снитч, который я хочу вручить, предназначен Руби, — сказал он.
Руби выбрался из рядов участников, чтобы получить свой снитч. Гарри протянул его, смущенно улыбаясь, и добавил:
— Думаю, мы хорошо провели время сегодня и вчера.
— Хорошо, да, — согласился Руби.
— Следующий снитч для Майкла. Ты хороший друг, — сказал Гарри дальше. — Не знаю, может ли между нами быть что-то большее, но я хотел бы узнать.
Майкл взял снитч и вернулся на свое место.

Вспомнив улыбку Сокорро, Гарри дал снитч и ему. Потом он дал по снитчу Финиану и Зефу, потому что, Мерлин подери, какие оба были красавцы! После этого суть скорее сводилась к тому, чтобы оставить без снитча тех, кого Гарри не хотел больше видеть. Феликс, Атлас и Байрон насмехались над интересом Гермионы к гусенице, а Квилл и Гарднер не подходили по сексуальным предпочтениям. В результате снитчи достались Малфою, Титусу, Дьюну с очаровательными веснушками и… — тут Гарри поморщился.
— Гарри, — объявил он.
Гарри Генри улыбнулся и вразвалку вышел, чтобы забрать у Гарри последний оставшийся снитч. Гарри собирался к чертовой матери избавиться от Гарри в следующем же городе, потому что ни за какие херовы коврижки не собирался встречаться c парнем, которого зовут так же, как его самого. Газеты, получив такой повод для шуток, рехнулись бы от счастья.
Пять оставшихся мужчин смотрели на него, кто хмуро, кто сердито. Все без снитчей. Гарри извиняющимся жестом пожал плечами.
— Удачи, — сказал он им, чувствуя себя полным идиотом.
Он развернулся и сбежал в свой номер, как только Луна показала ему поднятые вверх большие пальцы.

Глава 2. Миконос, Греция.


— В этом нет абсолютно никакого смысла, Гермиона, — в голосе Гарри звучало отчаяние. Он чувствовал, что его лицо искажается от бешенства. — Абсолютно никакого!
Несмотря на красоту чистого голубого моря и белоснежных зданий, он не мог думать ни о чем, кроме того, что вынужден продолжать участие в съемках магического романтического шоу.

В номер постучали. Гарри, вытаращив глаза, развернулся к двери, в которую — Гермиона даже не успела спрятаться в ванной — уже вошла Луна. Вид у нее тут же стал очень строгий.
— Гарри, ты не можешь спать ни с кем из претендентов до окончания шоу, — серьезно сказала она. — Сколько еще раз мне об этом напоминать?
— Да я даже и не думал, — ответил Гарри.
— Тем не менее, всякое случается, когда люди, которых влечет друг к другу, оказываются наедине в комнате с кроватью.
Негодование на лице Гермионы полностью отражало и чувства самого Гарри.
— Меня не влечет к Гарри, — возразила она. — Я замужем. У меня есть ребенок. От моего мужа.
— Я никого не осуждаю, — проговорила Луна.

Она подошла к Гарри и вручила ему брошюру, на обложке которой каким-то гиперэмоциональным шрифтом было напечатано «Делос!»
— Теперь, когда у нас осталось только десять участников, мы можем ездить на свидания все вместе. Деннис нашел вот этот чудесный остров с гигантской скульптурой в виде разбитого пениса, — пояснила Луна.
— О господи, — Гарри передернул плечами. Только представьте себе это!
Луну его реакция не смутила.
— Мы устроим там охоту за сокровищами. Претенденты будут искать ключи к твоему сердцу, — она обернулась к Гермионе. — А тебе сейчас надо уйти, иначе будет нечестно.
Гермиона, бросив на Гарри последний выразительный взгляд, вышла из номера.

— Итак, что является ключом к твоему сердцу? — спросила Луна, достав перо и блокнот.
— Не уверен, что что-то подобное существует, — признался Гарри.
— Чего ты хочешь? — перефразировала вопрос Луна. — Все чего-то хотят.

О господи, вот так вот выворачивать себя наизнанку для колдовидения, которое будет транслировать его тайные мысли на всю Британию?.. Гарри вспомнил слова Рона, сказанные им перед самым отправлением в Сидней. Рон считал, что существует шанс, пусть и мизерный, что Гарри может найти себе кого-то среди встреченных на съемках мужчин. И Гарри действительно хотел бы кого-то себе найти. Он устал от одиночества, от того, что ему не для кого готовить еду и некому приготовить ее для него самого; устал в одиночку смотреть квиддичные матчи и кончать наедине с самим собой; устал от понимания, что ему никогда не придется взять отпуск по уходу за ребенком, как это сделал Рон.

— Думаю, я хочу найти кого-то, кто будет моим, — сказал Гарри.
— Хорошо, хорошо. Замечательно, — одобрила Луна, принимаясь записывать. Настрочила она раз в десять больше слов, чем Гарри произнес. Он попытался заглянуть к ней в блокнот, но она быстро отдернула его, подняла глаза и спросила: — Что еще?
— Ну, семью, наверное. Вроде как… детей, знаешь?
— Да, мне приходилось видеть детей, — отозвалась она, записывая и это — тоже очень многословно. — Что еще?
— Я не знаю! — сказал Гарри. — Я простой парень. Я хочу хорошо делать свою работу, и потом возвращаться домой к тем, кого я люблю. Хочу время от времени устраивать себе отпуск. Хочу быть с тем, кто бы тра… — он оборвал себя на полуслове, но Луна оставалась такой же спокойной, как всегда, и он продолжил, медленно, осторожно. — С тем, кто бы трахал меня и действительно хотел этого.
Он повернулся к камере и зло посмотрел на нее, как будто это Майлз был виноват в том, что он только что признал такое. Майлз закатил глаза. Красный огонек на камере продолжал мигать.
— О! — возбужденно протянула Луна.
Ее перо летало над страницей блокнота со скоростью снитча, и Гарри отчаянно хотелось посмотреть, что она там пишет.
— Думаю, этого достаточно. Отлично. Мы с Майлзом с утра поедем прятать в руинах ключи для охоты за сокровищами. А у тебя с мальчиками в полдень обед на веранде отеля; с вами останутся Деннис и Хавьер. К двум мы вернемся, чтобы переправить всех на остров, и там ты сможешь пообщаться с претендентами, пока они будут искать тропу, ведущую к твоему сердцу. Потом они подумают над собранными ключами и напишут для тебя в письме — тайно друг от друга — какие качества, по их мнению, делают их самым подходящим для тебя выбором. Тому, кто окажется ближе всего к истине, ты отдашь счастливый снитч. А завтра мы проведем день на пляже, и потом тебе снова придется решать, с кем из участников пора расстаться.
— Ненавижу это, — сказал Гарри.
— Может быть, поэтому ты и не нашел пока того человека, который трахал бы тебя, как ты хочешь, — рассеянно произнесла Луна, просматривая свои записи. — Надо уметь признавать, если что-то не работает. Ладно! Я пошла. Не опаздывай к обеду!
— Вау… — сказал Гарри, когда она ушла, и погрузился в глубокие раздумья.

За обеденным столом Гарри сел рядом с Финианом, а свободное место с другой стороны от него занял Титус. На обед подали гирос — возможно, не самое изысканное блюдо греческой кухни, но Гарри был человек простой и только порадовался, что ему не пришлось есть осьминогов, которых сушили на бельевой веревке под окнами ресторана.
— Лучше, чем кебаб в Лондоне, да? — спросил Титус, красивый чернокожий мужчина с озорной улыбкой.
Гарри улыбнулся ему.
— Там они тоже ничего. Особенно после долгой ночи.
Титус подвигал бровями.
— О, я знаю все о таких ночах.
Он наклонился, игриво улыбаясь, и впился зубами в свой гирос. Цацики остался на его губах, и Гарри обнаружил, что не может оторвать от них взгляда. Титус тщательно слизал соус языком. Гарри никогда еще не приходилось видеть, чтобы гирос ели настолько соблазнительно. Он откусил от своего. Объедение.
— Тебе нравится Лондон? — спросил Финиан. — Я там почти не бываю.
— Нравится, — сказал Гарри. И, сознавая, что позже может об этом пожалеть, потому что Хавьер стоял в метре от него, а его микрофон был и того ближе, добавил: — Я там живу.
— В Лондоне, серьезно? — удивился Финиан. — Как ты выносишь смог?
Гарри пожал плечами.
— Думаю, со временем к нему просто привыкаешь. А где ты живешь?
— В Балликоттоне, графство Корк. Там очень красиво, — ответил тот. И добавил: — Приезжай в гости. Я покатаю тебя на своей лодке. Это мое основное занятие, знаешь. Я закидываю удочки и ловлю рыбу.
Последние слова он сопроводил таким откровенно провокационным взглядом, что Гарри густо покраснел.
— Да, звучит… здорово, — согласился он, покусывая губу.
Финиан улыбнулся ему еще шире и вернулся к еде.

Обед закончился быстрее, чем хотелось бы. Гарри обнаружил, что ему очень нравится находиться в компании и Финиана, и Титуса, и его не особенно беспокоило, что они держали на расстоянии всех остальных мужчин, одним своим свирепым видом словно давая тем понять, что за возможность приблизиться к Гарри придется побороться.

Луна прибыла с порт-ключами, и вся группа собралась вокруг нее. Гарри взялся за сувенирный факел с маггловских Олимпийских игр 2004 года и ощутил знакомую тошноту, когда порт-ключ активировался.

Они приземлились на другом острове, среди живописных руин. Луна принялась объяснять всем правила игры, но Гермиону явно больше заинтересовало срисовывание в блокнот надписи с ближайшего камня. Гарри прищурился. Могла бы хоть вид сделать, что пытается завоевать его сердце, даже если только для того, чтобы подразнить Рона.

Краем глаза он заметил яркий блик и повернул голову, но это просто солнце играло на волосах Малфоя. Гарри нахмурился. Малфой слушал Луну чрезвычайно внимательно. Ему-то с какой стати так стараться?

Обнаружив ряд статуй, смутно напоминающих львов, заскучавший Гарри сел под одной из них и принялся наблюдать, как претенденты разбегаются в поисках ключей. Их разделили на команды по двое, и они должны были, сверяясь с подсказками, искать предметы, символизирующие — якобы — самые заветные желания Гарри.

За исключением качественного секса, Гарри даже представить не мог, что бы это могло быть. Он прислонился к каменному льву, зажмурился под жаркими лучами солнца и представил себе, что стоит перед зеркалом Еиналеж. Что бы оно ему показало? Он представил себе большую хорошую квартиру в Лондоне, красивого мужчину и ребенка. Только одного. Гарри не был жадным — он не просил полный дом детей (хотя и не отказался бы). Он же всегда мог поиграть в приставучего щедрого дядюшку. Но будь у него хотя бы один собственный, один, который называл бы его папой — этого было бы достаточно для счастья. Может быть, он мог бы усыновить сироту-маггла…

С горьким сожалением он отбросил эту идею. Ребенок, растущий в мире магии, не имея магических способностей, наверняка был бы глубоко несчастен. Но мужчина и квартира… Что ж, может быть, Гарри мог бы получить хотя бы это. Он попытался представить себе мужчину своей мечты, но определенный образ никак не складывался — ни лицо, ни тип телосложения, ни цвет волос. Он постоянно менялся от Руби к Майклу Корнеру и, хуже всего, причудливо смешивая черты обоих, начинал чем-то напоминать Рона. Гарри вместо этого стал думать о Титусе. Вот это был красивый парень. И опять же, знал толк в кебабах…

Продолжение в комментариях

@темы: перевод, ББ-2016

---

Любовь к собакам обязательна

[asanna]

Название: Любовь к собакам обязательна
Автор:  asanna
Бета:  19011967
Иллюстрации:  Fekolka
Пейринг/Персонажи: НЖП/Гарри Поттер
Категория: джен, гет
Жанр: романс, юмор, драма
Рейтинг: R
Размер: миди
Предупреждение: АУ, ООС

Саммари: Давно отгремела битва, которую в учебниках назовут Последней. Выросли дети и даже внуки тогдашних героев. А Гарри Поттер… Гарри Поттер убил Волдеморта и погиб сам. И все-таки это история о Гарри Поттере и о любви, которая побеждает все. При чем здесь собаки? При том, что нет ничего сильнее и победительнее собачей любви.

От автора: Автор благодарит создателей фильма «Любовь к собакам обязательна» за восхитительное название.

17 776 слов

Шани, Коко Шанель, собаке моего сердца
— со всей моей любовью.
Жаль, что ты этого никогда не прочитаешь.

И Сонечке — самой прекрасной девочке мира.
Надеюсь, ты это все же прочитаешь когда-нибудь!

* * *

— Что тебе подарить на день рождения, солнышко мое? – самым голубиным из возможных голосов проворковал лорд Малфой, усаживая к себе на колени величайшую любовь своей жизни и машинально касаясь губами золотой макушки.

— Ты знаешь! – уверенно ответила Нарцисса.

— Откуда бы? – ненатурально удивился ее собеседник.

— Ты знаешь! – в нежном голосе появились обвинительные нотки.

— Нарси, дорогая…

— Я хочу Гарри Поттера!

Лорд Малфой тяжело вздохнул. Разговор обещал быть непростым.

— Радость моя, но Гарри Поттера давным-давно нет на свете…

— Неправда! – только глухой на оба уха не услышал бы в этом коротком слове подступающих слез.

— Нарси, любимая, мне чрезвычайно жаль, но Гарри Поттер умер во время Последней битвы много лет назад. Ты ведь знаешь, что такое «умер»?

Нарцисса знала. Совсем недавно она вместе с несколькими домовыми эльфами похоронила под кустом бузины в саду ласточку, которая тоже почему-то умерла. Бабушка ей тогда очень понятно объяснила про смерть. Но вот почему-то не сказала, что и Гарри Поттер также умер.

— Солнышко, не плачь! — лорд Малфой был абсолютно безоружен перед женскими слезами. – Я дам тебе все, что ты только захочешь! – и тут же поспешно добавил: — Кроме Гарри Поттера.

Нарцисса задумалась. Было совершенно очевидно, что настало время переходить в наступление:

— Тогда собаку.

Лорд Малфой зажмурился – всего на мгновение. И, собрав всю силу воли в кулак, решительно уронил:

— Нет.

— Дедуля!!! – буквально взвыла потрясенная подобным коварством Нарцисса. – Ты же обещал!!!

— Сердце мое! Все, что хочешь! Но на собак у твоего отца жутчайшая аллергия. Он будет чихать и ныть круглые сутки. Мы не переживем!

Нарцисса вздохнула. Когда тебе стукнуло шесть лет, приходится вести себя как взрослый, ответственный человек, а не как глупый, капризный ребенок. Она выпрямила спину, расправила плечи, тряхнула спутанной золотистой гривой и царственным тоном изрекла:

— Тогда метлу.

Драко Малфой вздохнул с облегчением.




* * *

Откровенно говоря, Драко Малфой прекрасно понимал, что ему сказочно повезло в жизни: блестящая спортивная карьера (десять лет после окончания школы он был ловцом в британской сборной по квиддичу); потрясающая жена (при том, что браки по любви до сих пор считались среди магической аристократии невероятно редким явлением, а он со своей второй половинкой жил душа в душу вот уже не один десяток лет); чудесный сын, истинный наследник рода Малфоев — эрудит, аристократ, специалист по магическим информационным технологиям (не важно, что аллергик и зануда); и, конечно, она – звезда из созвездия Дракона, королева его сердца, услада его очей – Нарцисса Малфой, названная так в честь покойной прабабки — внучка, чудо и совершенство. И ничего этого у него бы не было, если бы Гарри Поттер не погиб тогда, в мае девяносто восьмого, во время Последней битвы, унеся с собой за окоём остатки души Темного Лорда.

Драко Малфой не очень-то любил Героя при жизни. Но после смерти он успел его возненавидеть. За памятники и мемориальные доски на каждом углу. За портрет в парадной мантии, висевший в главном зале Хогвартса и доброжелательно отвечавший на вопросы любопытных приставал первые десять лет после победы. (Именно из-за этого чертова портрета Драко по мере сил старался игнорировать встречи выпускников, на которые его как звезду квиддича с неизменной настойчивостью приглашала директор МакГонагалл. С годами, правда, и приставал стало меньше, и портрет подустал.) За раздел в школьных учебниках, посвященный биографии Героя, где несколько весьма нелицеприятных строк касались некоего Драко Малфоя — негодяя, завистника и труса. За тонны книг в ярких обложках. За грусть, которая иногда, совершенно без видимой причины, мелькала в прекрасных глазах леди Малфой. Драко не завидовал Гарри Поттеру. Завидовать мертвым – удел глупцов и трусов, а лорд Малфой, определенно, не был ни тем, ни другим. Но Гарри Поттер его раздражал. Именно тем, что давно перестал быть настырным очкариком, какого когда-то знал Драко, и превратился в некий бренд, знак, символ. Все, кроме составителей школьных учебников, уже давно забыли, кто и за что сражался в Последней битве и чем так плох был Волдеморт. Дети все так же, как и много лет назад, спали на уроках профессора Бинса. А Гарри Поттер оставался «живее всех живых», улыбаясь с вкладышей шоколадных лягушек, с витрины магазина «Детская мода» и даже с подарочных коробок для снитчей. Иногда Драко казалось, что если бы Поттеру тогда повезло в очередной раз выжить, он бы возненавидел сам себя. А может, все дело заключалось в том, что мертвый герой никогда не стареет. Лицо его не покрывается паутинкой морщин. В черных прядях не мелькает седина. Он все так же лихо держится на метле. И прожитые годы не отражаются горечью в его улыбке.

А в последние двенадцать лет Драко возненавидел Героя еще и за то, что он, даже мертвый, исхитрился изгадить жизнь Нарциссе Малфой. Потому что именно столько времени для его обожаемой внучки не было никого важнее и любимее Гарри Поттера. Где чудесная пятилетняя малышка исхитрилась подцепить эту заразу, осталось неизвестно широкой публике. (Хотя Драко сильно грешил на бабушку: та, в определенном настроении, могла говорить о Герое часами. Иногда ему хотелось удушить возлюбленную супругу собственными аристократическими руками. Но – Мерлин! – она так мило умела просить прощения!) Дошло до того, что к шестому дню рождения Нарси лорд Малфой почти мечтал, чтобы она, как многие девочки ее возраста, обзавелась каким-нибудь нормальным воображаемым другом. Воображаемым, а не мертвым! Но нет… Стены ее комнаты были увешаны плакатами с Гарри Поттером. На полках стояли книги про Гарри Поттера. В ящике комода хранилась коллекция вкладышей с изображением Гарри Поттера. А первую страницу дневника, который не по годам развитая юная особа завела как раз в возрасте шести лет, украшала надпись: «Здравствуй, дорогой Гарри!» (И да, Драко знал, что совать нос в чужие дневники – дурной тон. И, конечно, это был первый и последний раз, когда он так нагло вмешался в личную жизнь кого-то из своих близких. И, разумеется, эта строчка оказалась единственной, которую он прочитал, прежде чем положить дневник на место. Но все же…) Ему было страшно даже представить, что может таить в себе дневник сейчас, когда Нарциссе исполнилось семнадцать. Весь его жизненный опыт подсказывал, что каждая запись сто первого тома внучкиного дневника по-прежнему начинается с фразы: «Здравствуй, дорогой Гарри!»

И он не ошибся…

* * *

«Здравствуй, дорогой Гарри!

Сегодня мне исполнилось шесть лет. Дедушка подарил мне тетрадку с летающими слониками и метлу. Как бы я хотела полетать вместе с тобой! Но дедушка говорит, что ты умер».

«Здравствуй, дорогой Гарри!

Сегодня мне исполнилось одиннадцать лет, и совсем скоро я поеду в Хогвартс. Надеюсь, Шляпа распределит меня на Гриффиндор. Бабуля считает, что это было бы здорово, а дедушка — что это был бы позор. Ни один Малфой до сих пор не учился на Гриффиндоре. (Хотя папа рассказывал мне по секрету, что ему Шляпа предлагала поступить на Рэйвенкло. Но он выбрал Слизерин.) Бабуля говорит, что в Большом зале висит твой портрет и с ним можно пообщаться. Только мне страшно: вдруг ты не захочешь со мной разговаривать?»

«Здравствуй, дорогой Гарри!

Такая бесконечная глупость – этот мой бесконечный дневник. Такое неправильное, подзатянувшееся детство. Сколько бы я ни звала тебя, сколько бы ни плакала по ночам, ты не придешь. Я ведь не дура, чтобы считать наоборот. Этот мой дневник, по сути, неотправленные письма – тебе. Тебе – туда, откуда не возвращаются. Я порой сама думаю: кого я на самом деле люблю? Реального человека или вымышленного героя? Временами мне кажется, что я знаю тебя лучше всех тех, кто учился и сражался рядом с тобой. (Даже лучше, чем бабуля, хотя ей я об этом ни за что не скажу.) А иногда реальный человек скрывается под стотысячной маской Героя. И я не представляю, как докричаться до тебя. Тебя нет. Я выдумала тебя. Я выдумала свою дурацкую любовь, свои дурацкие слезы, свои дурацкие сны. Я даже понимаю, когда дедушка говорит: «Из-за него ты не видишь живых людей». Я не вижу живых людей – в упор. Я не хочу никаких живых людей. Я хочу чуда. Разве не может волшебница желать чуда? Только не в наше время. Только не в нашем мире.

У мамы есть коронная фраза: «Когда я была в твоем возрасте, за мной бегали то-о-олпы поклонников!» И тут она обыкновенно делает большие-пребольшие глаза, чтобы показать КАКИЕ это были толпы. Охотно верю. За мамулей до сих пор бегают толпы поклонников, невзирая на флегматичное фырканье отца. Мамочка у меня создана для толп поклонников и обожателей: прелестные глаза, очаровательная фигурка, копна не тронутых сединой и волшебством волос. И губы – сердечком. Да-да, представляешь? – сердечком! Она похожа на всех героинь любовных романов – разом. Не то чтобы я читала эту ерунду, ну… ты понимаешь. И возраст здесь совершенно ни при чем: она такой родилась и такой умрет — когда-нибудь, очень нескоро.

А я – совсем не такая. Меня слишком много. Рост – метр восемьдесят. Обувь – сороковой. Мантии – только на заказ. И не потому, что жажду эксклюзива. Магазины вызывают лютую ненависть: «На вас, милочка?.. Ну что вы! Таких размеров у нас нет».

Мозгов – тоже слишком много. Переизбыток. «Главная заучка Гриффиндора» — этот переходящий титул вот уже шесть лет принадлежит мне. Книги, кстати, я люблю значительно больше людей.

А еще я безумно люблю собак.

Представляешь? Встречаю на улице собаку и могучим усилием воли удерживаю себя от того, чтобы не начать бурно с ней общаться. Останавливает лишь уважение к чужому (то есть собачьему) личному пространству.

Я и сама, похоже, собака… Вот сижу и вою. Вернись, хозяин мой! Вернись! Только ты не вернешься…»




* * *

— Что тебе подарить на день рождения, дорогая? – лорд Малфой с любовью смотрел на внучку.

Нарцисса вздохнула. Жизнь не удалась. День рождения не вызывал ничего, кроме омерзения. Годы были беспощадны к Нарциссе Малфой. Сегодня ей стукнуло семнадцать. На горизонте маячила подступающая старость.

— Ты же знаешь, чего я хочу больше всего на свете, дедуля!

— Нарси, солнышко, даже я не могу подарить тебе на день рождения Гарри Поттера! Он умер почти полвека назад!

Нарцисса взглянула на побледневшего деда слегка испуганно:

— Дедуля! Я имела в виду собаку.

Драко выдохнул с явным облегчением. Хотя тема собаки традиционно считалась достаточно болезненной в их семействе, все же щенок – это что-то, за чем можно просто сходить в магазин. В отличие от мертвого Героя. Правда, Малфой все-таки попытался посопротивляться (скорее, по привычке, а не по зову сердца):

— Солнышко! Но ты же помнишь про папину аллергию?..

— Дед! – многозначительно вздернутая бровь. Увидь такое покойный профессор Снейп – обзавидовался бы. – Ты отлично знаешь, что папа через неделю отбывает в Америку читать лекции в Массачусетском магическом. И контракт у него, если память мне не изменяет, заключен ровно на три года. А за три года…

А за три года… Драко вздохнул, машинально пригладил рукой и без того идеально уложенные волосы, задумчиво потеребил кончик носа. Да, за три года ребенок не только закончит Хогвартс, но и влюбится, выйдет замуж, уедет на край света. И проблема с собакой перестанет быть папиной проблемой.

— Хорошо. Сегодня же пойдем в зоомагазин и выберем щенка. Ты уже определилась с породой?

Так визжать, как визжит здоровенная шестнадцатилетняя девица, услышав самую радостную весть в своей жизни, не умеет даже заслуженная баньши всея Ирландии. Какое-то время Драко всерьез полагал, что оглох навсегда. Впрочем, это являлось небольшим преувеличением: через полчаса слух уже почти полностью восстановился, а ликование внучки оставалось все таким же избыточным. Действительно, казалось, что дед только что пообещал ей собственноручно вернуть Героя из царства Мертвых, а не купить какого-то хвостатого и вислоухого уродца.

Драко не любил собак. Он был убежденным кошатником. И кот в Мэноре водился: роскошный высокомерный сфинкс, не имевший шерсти и, соответственно, не вызывавший аллергии. Звали это уродство Аменхотепом. В просторечии — Меня. Меня был породист, нагл и чурался хозяйских ласк во всех их проявлениях. Драко на одну секунду представил судьбоносную встречу Мени и нарциссиного щенка и вздохнул. Щенок был обречен. Если сам лорд Малфой побаивался воинственного Аменхотепа, то чего уж требовать от какого-то собачьего детеныша!

— Одевайся! – велел Драко внучке. – И помни: за собакой придется идти в маггловский Лондон.

Второй радостный вопль был совсем чуть-чуть тише первого.

— И «Макдоналдс», дедушка!

— Мерлин, Нарси! Что за плебейские замашки! В Лондоне полно роскошных ресторанов, если тебе так по вкусу маггловская кухня!

Нарцисса нежно обняла его за шею (ростом она уже давно обогнала невысокого деда) и, твердо глядя в глаза, произнесла:

— Собака и «Макдоналдс», дедуля! И никаких компромиссов.




* * *

Огромный зоомагазин «Четыре ноги» рекомендовал Драко его школьный приятель Грегори Гойл, который искал для своего внука какую-то неповторимо крутую породу домашней крысы. Мода на обыкновенных-необыкновенных маггловских домашних питомцев стремительно набирала обороты в магическом мире. Теперь принято было хвастаться друг перед другом особо породистыми мадагаскарскими тараканами (в живом, а не сушеном, что характерно, виде), игуаной (тоже отнюдь не в виде чучела), или, скажем, енотом кинкажу. Драко, по сути, еще повезло, что интересы его любимой внучки оказались не столь экзотическими.

Собаки располагались прямо напротив входа, чтобы сразу привлечь внимание посетителей. Потому что, с точки зрения обывателей, маленькие щеночки – это что-то невероятно милое и тискательное. Даже если потом они вырастают во что-то большое и страшное. А весь печальный опыт общения Драко с собаками подсказывал, что именно так оно и будет. Даже маленькая коротколапая такса, с умильным выражением на острой мордочке и длинными замшевыми ушами, на которую однажды Малфой засмотрелся во время прогулки по парку, исхитрилась ни за что ни про что вцепиться зубами в его лодыжку просто потому, что та оказалась в пределах досягаемости. Малфоя спасли только быстрота реакции и папенькина пижонская трость. Причем хозяйка злобной твари верещала на весь парк о гнусном насилии над невинным животным и грозилась судебным иском. Пришлось потратить одно «Силенцио» и один «Обливиэйт». А воспоминания о коротколапом монстре еще долго отравляли жизнь сиятельному лорду Малфою.

И вот он – собственными руками! – собирается вручить одно такое чудовище своей любимой внучке. Драко передернуло, и он поплелся следом за Нарси, которая с горящими от восторга глазами неслась по отделу, точно пиратская бригантина при сильном попутном ветре. Щенки были повсюду: поодиночке – в клетках, кучей – в вольерах. В домиках. В корзинках. Спящие. Лающие. Гадящие. Виляющие хвостом. Умильно сопящие своими черными носами. Вывалившие розовые язычки. Что-то грызущие. (Драко понадеялся, что не останки заблудившихся перед закрытием магазина посетителей.) Рыжие комочки чау-чау. Розовые тушки бультерьеров. Серьезные стаффорды. Умильные бульмастифы. Игрушечные болонки… Каждый раз, когда Нарцисса чуть-чуть притормаживала свой стремительный бег, чтобы разглядеть очередного собачьего младенца, сердце Драко тоже практически замирало. Крупные породы внушали ему страх. Мелкие – презрение. Экзотические наводили на мысли о душевном здоровье тех, кто рискует покупать этакое безобразие. Классические навевали скуку. Малфой категорически не желал видеть ЭТО в своем благопристойном доме. Если бы… Если бы не Нарси. Ради нее он поселил бы в Мэноре даже небольшого дракона. Эх… В данный момент дракон казался ему, совершенно очевидно, меньшим злом.

Когда до конца рядов с «живым товаром» оставалось уже всего ничего, и Драко обреченно приготовился заходить на второй круг, Нарцисса внезапно резко остановилась, будто споткнувшись. Перед ней находился вольер, в котором копошились щенки лабрадора. (За те одиннадцать лет, что внучка бредила собакой, Малфой самым доскональным образом изучил не только названия пород, но и их характеристики. Лабрадор был… приемлемым вариантом. Драко боялся крайностей.) Если вы хоть раз в жизни видели щенков лабрадора, то не забудете их никогда. Абсолютно волшебные. Абсолютно плюшевые. Абсолютно гармоничные. Черные, шоколадные, золотые. Все, что вы когда-нибудь мечтали обрести в собаке.

Драко вздохнул. Кажется, участь его домашних тапочек была решена. Теперь он точно знал, кто будет повинен в изничтожении запасов домашней обуви и доведет, наконец, бедных домовых эльфов до инфаркта. И это — вовсе не Гермиона Грейнджер, а одно из вот таких четырехлапых существ. Оставалось добавить конкретики.

Лично лорд Малфой не видел ровно никакой разницы между отдельными представителями данной породы. По его скромному мнению, следовало просто как следует зажмурить глаза и наугад ухватить первого подвернувшегося под руку щенка. Ну… Можно было еще поразбираться с полом будущего питомца…

— Зовем продавца? – спросил он у замершей мраморным изваянием Нарциссы.

Та молча кивнула.

Драко аккуратно бросил Манящие чары в сторону одного из вежливых молодых людей в черных рубашках с серебряным отпечатком собачьей лапы на спине. (Что на тонкий вкус урожденного аристократа выглядело довольно пошло.) И вскоре жизнерадостный продавец с оригинальным именем Джон на бейджике лучезарно улыбался потенциальным покупателям.

— Вы уже определились? Хочу заметить, превосходный выбор!

Драко дернул уголком рта. Он не переваривал пустословия.

— Заверните нам, пожалуйста, одного из… этих. Которого, дорогая?

Нарси решительно ткнула пальцем куда-то в угол за пределами вольера с лабрадорами.

— Вот этого.

Лицо лучезарного Джона побелело и вытянулось буквально на глазах.

— Мисс, это весьма неудачный выбор.

Опешивший от такого развития событий Драко решил самолично выяснить причину разногласий и подошел чуть ближе. В темном углу стояла большая металлическая клетка, а в ней сидел… Ну, по всей видимости, это был щенок. Только очень большой щенок. И, кажется, его тоже можно было бы назвать лабрадором. Толстые мосластые лапы. Тяжелый взгляд. Угрожающе приподнятая в предостерегающем оскале верхняя губа.

«Нет, — подумал Малфой. — НЕТ!»

— Нарси… Солнышко…

— Дед! Я хочу этого.

Драко повернулся к продавцу:

— В чем, собственно, проблема… э-э-э… Джон?

— Сэр… — исконным чутьем всех продавцов в мире Джон совершенно верно определил держателя платиновой банковской карты и теперь изо всех сил старался произвести на Малфоя благоприятное впечатление. – Сэр, этот пес… Он вам не подойдет.

— Почему?

— Бракованный товар, сэр!

— Не смейте говорить гадости о моей собаке! – гневно вмешалась Нарцисса.

— Если вы желаете добра юной мисс, сэр, то вы не станете его покупать. Поверьте мне.

— Такое впечатление, — проронил Драко, пристально разглядывая застывший в своей клетке предмет бурного спора, — что мы собираемся купить как минимум родного сына печально знаменитой собаки Баскервилей.

— Почти, сэр, — неожиданно согласился продавец. – Я бы не удивился, узнав, что они родственники.

— Подробности, Джон.

— Хорошо, сэр. Как пожелаете. Во-первых, ему уже шесть месяцев. Для щенка – это практически подростковый возраст. Его поздно приучать к прогулкам. Он будет плохо привыкать к новому дому. Куча трудностей, сэр.

— Преодолимо! – сквозь зубы процедила Нарцисса, окидывая бедного Джона взглядом, от которого тот слегка вздрогнул.

— Мерзкий характер, сэр — с самого детства. Именно поэтому его никто до сих пор не купил. Воет по ночам. Грызет все, до чего может дотянуться. Кусает любого, кто приблизится на расстояние вытянутой руки. Не желает общаться с другими щенками – вечно сидит в углу с самым угрюмым видом. Два раза покупали – и оба раза возвращали обратно.

— Уроды! – Драко показалось, что Нарцисса сейчас жахнет несчастного продавца каким-нибудь омерзительным проклятием, навроде недоброй памяти Летучемышиного сглаза. Что было бы довольно забавно, учитывая специфику магазина, но вряд ли снискало бы расположение Визенгамота.

Драко понял, что балаган пора прекращать. Он отвернулся от продавца и подошел к внучке.

— Нарси, ты уверена, что хочешь именно эту собаку?

— Да.

— Хорошо. Тогда… С днем рождения, дорогая.

— Ты самый лучший дед в мире! – очень серьезно сказала Нарцисса, клюнула его в щеку и рванула к клетке, игнорируя протесты испуганного продавца.

— Мисс! Мисс! Не трогайте его, бога ради! Мисс! Меня уволят, если с вами что-то случится!

Драко придержал его за локоть и прижал к губам указательный палец.

— Т-ш-ш, Джон! Не уволят. Я вам обещаю. Дайте им просто поговорить.

Нарцисса присела на корточки перед клеткой и долго молча разглядывала ее обитателя. Щенок тоже смотрел: внимательно и пристально. Как будто хотел получить ответ на какой-то важный вопрос.

На мгновение Драко стало не по себе.

Нарцисса откинула засов, запиравший клетку снаружи, и протянула руку.

Продавец трясся так, как будто в клетке сидел как минимум тигр. Или, на худой конец, волк. А не шестимесячный щенок лабрадора, пусть и абсолютно черного цвета.

— Ну, — сказала девушка, — здравствуй, адский пес… Пойдешь со мной?

Щенок сделал шаг вперед. Затем другой. Его совершенно черный на черной морде нос внимательно обнюхал протянутую ладонь. А затем просто ткнулся в нее жестом абсолютной покорности. Хвост прочертил в воздухе два робких полукруга. Мир вздрогнул – и замер.

Нарцисса с торжеством посмотрела на стоящих чуть в стороне мужчин. Видели?

Драко кивнул. Продавец выдохнул.

— Дед, иди плати. И не забудь корм, ошейник, миску и прочие прибамбасы.

— Мисс, — не удержался продавец, — может быть, сначала все-таки ошейник, поводок, намордник?

И тут рвануло.

— Надень себе этот намордник на свой убогий… член, который достался тебе явно по какой-то ошибке природы, – самым аристократическим тоном заявила Нарцисса Малфой.

Драко вздохнул и достал свою волшебную палочку: «Обливиэйт!»

Продавец расцвел прежней радостной улыбкой.

— Сей же момент оформим покупку! Прошу на кассу, сэр!

Уже отходя к кассе, Драко успел увидеть, как его внучка и мерзкий пес Баскервилей сидят на полу друг напротив друга, соприкоснувшись лбами, и пристально смотрят друг другу в глаза, будто ведут молчаливый разговор.

А потом до его ушей долетел чуть слышный шепот:

— Я назову тебя Гарри!




* * *

— Никогда. Ни за что. В моем доме не будет никого по имени Гарри! – это дед.

— Дорогая, но это же просто неуважение к памяти Героя – назвать его именем… собаку! – это бабуля.

— Гарри – это не собачья кличка, — рациональный отец.

— По-моему, его надо кастрировать. Тогда он станет спокойным и мирным, — задумчивая матушка.

У Нарциссы раздуваются ноздри. Пес издает из-под кресла злобный рык, как бы намекающий: живым он не дастся.

Что придется выдержать очередную семейную бурю, было очевидно с самого начала. Нарцисса давно поняла: борьба с родственниками – это призвание. Нет, они все ее очень любили. По-своему. И она их всех – тоже очень. По-своему. Тот же дед: не моргнув глазом стер память обруганному ею продавцу. (Погорячилась, да. Иногда заносит…) Купил весьма странного пса просто потому, что она его об этом просила. А вот теперь, видите ли, у него открылась аллергия на имя «Гарри»! О его школьной вражде с Поттером нынче не знает только самый отпетый двоечник. Но нельзя же до такой степени цепляться за свои подростковые комплексы! И Нарцисса, скромно опустив глаза, пригрозила:

— В крайнем случае я всегда могу назвать его Волди.

— Очень мило! – на автомате одобрила бабуля, видимо, вздохнув с облегчением при мысли, что светлое имя Героя не будет украшать ошейник какого-то сомнительного четвероногого. – Вол… Что?!

— Ну… Сокращенное от Волдеморт.

Щенок под нарциссиным креслом злобно осклабился, демонстрируя могучий потенциал в деле воплощения нового Темного Лорда.

Дед подпрыгнул на своем антикварном троне и изо всех сил стукнул об пол прадедовской тростью с серебряным набалдашником:

— В этих стенах больше никогда никого не будут звать Волдемортом!

— Волди… — протянула мамуля. – Помню, в юности у меня был поклонник по имени Вольдемар… Кажется, он учился на Рэйвенкло. По-моему, это роскошное имя!

— Только через мой труп! – тут же заявил отец.

Мамуля с обиженным видом отвернулась к камину и, как показалось Нарциссе, заговорщически ей подмигнула.




* * *

Разумеется, его назвали Гарри. Известная маггловская поговорка: «Чего хочет женщина, того хочет Бог» в семействе Малфоев давно и прочно ассоциировалась с Нарциссой Малфой. Нарцисса хотела Гарри. Она его получила. В конце концов, даже сопротивлявшемуся до упора Драко пришлось смириться с неизбежным и в свои далеко не юные годы находить некое извращенное удовольствие в том, чтобы периодически тянуть самым стервозным слизеринским тоном:

— Что, Потти, опять насрал на персидский ковер?

Разумеется, дальше нравоучительных замечаний дело не заходило, тем более что щенок оказался намного умнее и воспитаннее своего шрамоносного тезки, вопреки мрачным прогнозам продавца из зоомагазина, быстро освоил главные правила собачьего этикета, выучил основные собачьи команды и сделался довольно сносной частью дружного семейства.

Лишь одну свою гнусную привычку адский пес никак не желал оставить в прошлом: все, что попадало ему на зуб (то есть на клык), немедленно превращалось в клочки, щепочки и прочие кусочки, непригодные к употреблению.

Похоже, даже высокомерный, как некий древнеегипетский бог, Аменхотеп пару раз стал жертвой стремления щенка жевать любые очутившиеся у него на пути предметы. После этого Гарри щеголял располосованной мордой, пока не прибегала хозяйка с Заживляющими заклинаниями, а кот предпочитал передвигаться исключительно по верхам и однажды, не удержавшись в замысловатом прыжке, даже оборвал любимую портьеру леди Малфой в Большой гостиной.

Нарцисса вела со своим питомцем долгие воспитательные беседы, а Гарри смотрел на хозяйку влюбленными глазами и изображал на морде полнейшее раскаяние и понимание. Драко пару раз весьма ощутимо приложил мерзавца «Ступефаем» (один раз – когда тот сжевал его любимые домашние тапки, а второй – когда покусился буквально на святое: драгоценную трость Люциуса), но эффект оказался кратковременным и неубедительным: полчаса пес ходил угрюмый и злобный, а потом мстительно разорвал на мелкие кусочки свежий, еще нечитаный номер «Ежедневного Пророка», обмусолил до полной невменяемости шелковый галстук от Армани и залил слюнями бесценный свиток восемнадцатого века, рассказывающий славную историю рода Малфоев.

— Я тебя убью, Потти! — прошипел Драко, нацеливая на проклятую собаку волшебную палочку и готовясь произнести одно из основательно подзабытых Непростительных. Кажется, ненависть в его груди клокотала вполне достаточная для нарушения пары-тройки непреложных магических законов и пожизненного заключения в Азкабан. Впрочем, учитывая обстоятельства, Драко полагал, что суд Визенгамота оправдает его вчистую. Суд, может, и оправдал бы, а вот…

— Дед!!! Как не стыдно!

Нарцисса Малфой в образе Карающей Немезиды была прекрасна. И ужасна – одновременно. Лорд Малфой слегка поежился под ее гневным взором. Но предпочел не сдаваться без боя:

— Он первым начал!

— Дед… Ты сам-то себя слышишь?

Действительно, если вдуматься, звучало довольно по-детски. Приходилось признать, что пес по кличке Гарри будил в Малфое-старшем далеко не самые лучшие эмоции и воспоминания.

— Собаки – очень умные существа. И очень тонко чувствующие.

«Умное и тонко чувствующее существо», прижавшееся к ноге любимой хозяйки и защитницы, ехидно посмотрело на лорда Малфоя и показало в собачьей ухмылке свои молодые острые зубы, плавно переходившие в нехилые клыки. Каким-то таинственным образом эта ухмылка одновременно была милой и открытой и обещала кое-кому кучу неприятностей немагического происхождения.

Один из них должен был прекратить сей неравный бой, и Драко посчитал, что лучше это сделать ему. Помнится, кто-то из великих магов прошлого сказал: «Первым всегда уступает тот, кто умнее». Лорд Малфой решил, что «тем, кто умнее» вполне может стать он.

Перво-наперво пришлось обработать собакоотталкивающими чарами (собственного изобретения, да!) все более-менее стационарные предметы в доме. Затем – исходя из представления о невероятной находчивости собачьего воображения – все доступные для изгрызания вещи, как-то: домашние туфли и туфли для улицы, трости, пояса от халатов, перчатки, самопишущие перья, и даже на всякий случай сов. Впрочем, была у адского пса одна особенность, за которую Драко был ему почти признателен: тот никогда не грыз книги. Хотя мог в горячке выяснения «кто в доме хозяин» зажевать письмо, недальновидно забытое где-нибудь на столе. Причем жевал он исключительно корреспонденцию лорда Малфоя, оставляя переписку прочих членов семьи в идеальном некусабельном порядке. Нарцисса уверяла, что подобная избирательность – признак необыкновенного ума, а ее дед полагал – что невероятного коварства. Пес по кличке Гарри смотрел на них своими простодушными карими глазами и молчаливо соглашался с обеими точками зрения.

Короче говоря, можно было признать, что в этом раунде выяснения крутизны победили терпение и мудрость. То есть Драко Малфой. Во всяком случае, сам Драко Малфой считал именно так. Потому что пес был с ним категорически не согласен.

Пес затаился в засаде, изображая ангельскую кротость. Грыз только принесенные с улицы палки и специально предназначенные для этой цели игрушки. Преданно заглядывал Драко в глаза, всем своим видом показывая, что самый крутой альфа в семье – именно господин Малфой-старший. Нарцисса доверчиво и умиленно наслаждалась картиной семейной идиллии.

Между тем дом пребывал в состоянии самой настоящей Тайной Войны.

Б-р-р! Тапки были целые, но мокрые, и Драко скривился от омерзения. Слюни! Проклятые собачьи слюни! Наверняка мерзкая псина с трогательным выражением на морде целый вечер, пока Малфой-старший навещал своего друга Блейза Забини, провела, положив голову на домашнюю обувь главы семьи. Со стороны это, разумеется, не вызвало у домашних никакого нарекания, но стоило засунуть внутрь ноги…

— Да какого же!..

Драко очень хотелось высказать и даже неаристократично выкрикнуть Мирозданию свои поднакопившиеся претензии (больше их высказать было некому, проклятая псина предусмотрительно скрылась в недрах Малфой-мэнора), но у входа в комнату, где он вел неравный бой с обслюнявленными тапками, возникла Нарцисса. А Драко давно пообещал себе не делать внучку заложницей своих непростых взаимоотношений с ее проклятым питомцем.

— Дедушка…

— Что, родная?

Драко умиленно взглянул на внучку. Если не считать просто до патологии болезненной любви к покойному Герою и дурного вкуса в выборе собак, то Нарцисса являлась главнейшей отрадой его сердца.

— Мне… — в голосе внучки слышалась самая настоящая растерянность — состояние для Нарциссы Малфой не то чтобы нетипичное, но крайне редкое, — мне письмо пришло… из Хогвартса.

Мерлин! А ведь и в самом деле. Драко прикинул в уме: учебный год совсем близко, пора собирать вещи и закупать учебники.

— Пойти с тобой в Косую Аллею? Или ты позовешь кого-нибудь из своих?

— У меня нет своих, — как-то чересчур спокойно ответила внучка. — Конечно, с тобой, дед, какие еще вопросы.

Жалко дрогнуло сердце. В такие минуты Драко начинал вдруг отчетливо ощущать весь свой честно прожитый век и страстно сожалел, что больше не находит в себе сил одним мановением волшебной палочки изменить мир ради тех, кого любит. Он бы сделал все для этой девочки с грустью в серых, таких типично малфоевских, глазах. Но он не мог ничего — хуже самого жалкого маггла, в самом деле!

— Эти идиоты еще проклянут свою слепоту, — попробовал он все-таки подобрать слова утешения. — И обгрызут локти по самые… — очень хотелось сказать «яйца», но воспитание победило: — плечи.

Внучка скептически хмыкнула.

…Купить все, что нужно к началу учебного года, оказалось совсем нетрудно. С деньгами у Малфоев давно уже не существовало никаких проблем. После папенькиной самоубийственной авантюры с Лордом выбираться на поверхность пришлось долго и трудно, но Драко справился. Похоже, в жизни ему везло ничуть не меньше, чем когда-то его злейшему врагу. Да и сын получился с мозгами.

Драко вышагивал гордый, словно отцовский павлин, рядом со своей красавицей-внучкой и размышлял о принципах вселенской несправедливости. Надо же! Во всем распроклятом Хогвартсе — ни одного приличного мужика! Как ни грустно оказалось признаться в этом даже самому себе, в его время все было гораздо достойнее. Уж такая умница, как Нарцисса Малфой, совершенно точно не осталась бы на рождественский бал без пары. Если исключить самого Драко (даже гипотетически — родственника), то были еще Нотт, Забини, Диггори и… ладно, Поттер. Представителей некой рыжей семейки он в качестве возможных кандидатов на роль искомого кавалера не рассматривал. (Хотя мог бы… да, мог. С высоты прожитых лет прежние распри казались слегка потускневшими.)

— Слушай, Нарси, а как же Нотт-младший? Он же учится с тобой на одном курсе?

— И?

— Ну… Он же, по-моему, вполне приемлемая партия?

— Дед! Ты словно из прошлого века!

Драко почему-то сделалось обидно. А потом смешно. Надо же! А ведь и впрямь — прошлый век! Правда, Нарси об этом сообщать он не стал. Напротив, сделал чопорное лицо — в лучших традициях Малфоя хогвартского розлива — и произнес:

— Моя внучка достойна самого лучшего. Так что там с Ноттом? Приличная семья, внешностью мальчик не обижен. Кажется, капитан слизеринской сборной?

— Капитан, — улыбнулась Нарцисса. — Только ты уж, дед, прости, играет он за другую команду.

— За другую?.. А-а-а! — Драко понял и покраснел, как мальчишка. Более чем свободные нравы современной молодежи до сих пор довольно серьезно шокировали его. Нет, ну надо же! Вот старине Нотту будет подарочек! — А ты откуда знаешь?

— Так все знают! — беспечно махнула рукой Нарцисса. — Они с Дэвидом после совершеннолетия пожениться хотят.

— С кем? — Драко попытался уместить в голове идею официально узаконенного брака между мужчинами — и не смог. Нет, что-то такое, как он слышал, в последние годы пытались протащить через Визенгамот эти сумасшедшие молодые политики так называемой «новой волны», но… Он надеялся, что это случится не при его жизни.

— Дед! Так ты же его знаешь. Дэвид Флинт.

Кажется, сегодняшнему дню суждено было стать днем шокирующих открытий. Так, оказывается, любимый внучок гориллообразного Маркуса — дай Мерлин ему долгих лет жизни! — тоже из… той, другой, команды?

На этом фоне неудавшаяся личная жизнь собственной внучки выглядела не так уж и катастрофично. Впрочем, его тут же посетила жуткая мысль:

— Дорогая, а ты, случайно, не…

— Дед, что значит «не»?.. Выражайся яснее! — Яснее он не умел. Был не в силах. Но она поняла и так. Умница! Вся в свою прабабку! — Дед! Ну ты даешь! Как мне могут нравиться девочки, если я всю жизнь влюблена в Поттера?!

Она научилась так легко и небрежно произносить: «Поттер», хотя раньше, страшно смущаясь, едва выдыхала: «Гарри». Девочка взрослела — и это было печально почти до слез. Впрочем, теперь ведь у нее был тот, другой… Гарри.

— Никогда бы не подумал, что скажу такое, но в свете последних откровений, дорогая, я бы решительно проголосовал за Поттера против неизвестной мне леди.

Развеселившаяся Нарцисса благодарно стиснула ладонью руку Драко.

— Ты самый лучший и понимающий дед в мире! Особенно если учесть, что в этой ситуации ты совсем ничем не рискуешь. Пойдем поедим мороженого? Говорят, у Фортескью — новый сорт поющего шербета.




* * *

Уезжать было не просто грустно — по-настоящему горько. Последнюю ночь дома она провела на полу в обнимку с Гарри.

— Понимаешь, с собой можно брать только фамильяров… А собаки… Собаки — не фамильяры! Какие-то поганые коты — сколько угодно. Крысы там, жабы и прочая дрянь — в любом количестве. Сов, пусть и в совятне — на здоровье. А собак… собак… нет…

Гарри снова нежно лизнул ее в нос, потом прошелся шершавым языком по заплаканным щекам.

— Это несправедливо!

Пес согласно выдохнул: «Еще как!»

— Слушайся деда, ладно? Он вменяемый.

Взгляд, полный скепсиса. Нехороший такой взгляд, если вдуматься. Но в эту ночь Нарциссе было не до заботы о нежных дедовских нервах. Разберутся как-нибудь. Если что — бабуля поможет. Уж она обоих построит в ровные ряды!

Спать не хотелось, хотелось плакать. Почему ей раньше казалось, что она любит Поттера? Никого на самом деле она не любила. Только вот это восхитительное черное чудовище, что глядит на нее, точно на единственную радость своего верного собачьего сердца.

— Не смотри на меня!

Пес покорно закрыл глаза, прижался замшевой щекой к ее щеке, посопел рядом мокрым носом, положил сверху на руку тяжелую лапу. «Я с тобой», — да?

Лежать так можно было бесконечно. «Их сердца бились в унисон» — это точно о человеке и его собаке. В конце концов под утро Нарцисса все же уснула. А пес, стараясь не шевелиться, охранял ее сон.

…На вокзал Кингс-Кросс она Гарри не взяла — побоялась позорно разреветься на глазах у шокированной публики. Нарцисса Малфой не плакала. Никогда. Так считали в Школе чародейства и волшебства. Попрощались дома, лишь посмотрев друг другу в глаза: все слова были сказаны ночью, все поцелуи — розданы. Нарцисса потрепала пса по тяжелой лобастой башке, рассеянно почесала за ухом (он взглянул на нее с укоризной) и повернулась к дедушке с бабушкой. (Родители все еще счастливо пребывали в Америке.)

— Пора.

И решительно двинулась к границе аппарации. Пес провожал ее до самых ворот и молча смотрел, как она в сопровождении родственников выходит за эти ворота. Просто молча смотрел.

А у нее разрывалось сердце — на крошечные кусочки.




* * *

В Хогвартсе все было как всегда: распределение первокурсников по факультетам (нынче самое большое количество учащихся попало, как ни странно, на Рэйвенкло), торжественная, но несколько сумбурная речь почтенного директора Лонгботтома, сдержанные приветствия знакомых и тех, кого с некоторой натяжкой можно было бы назвать приятелями, обмен летними новостями. «У тебя теперь есть собака? Ну надо же! Огромная? Умная? Ну ты даешь! А какой породы? Что-то я про таких не слышал (не слышала)… Маггловская? А-а-а…» — и разговор как-то сам собой сходил на нет. Зато к концу праздничного ужина Нарцисса была почти полностью в курсе всех любовных летних треволнений женской части гриффиндорского стола и некоторой части мужской. Спать она ушла рано — от шума с непривычки ужасно разболелась голова. Зелье долго отказывалось действовать, а когда боль все-таки прошла, вместе с ней исчез и сон. Почти до утра Нарцисса лежала с открытыми глазами и думала о Гарри, а когда наконец заснула, не видела совсем никаких снов.

Утро наступило слишком рано и было дождливо-сумрачным. Идти на завтрак абсолютно не хотелось. Но Нарцисса знала: стоит один раз разрешить себе крошечную слабость — и все полетит в тартарары. Начинался последний год в Хогвартсе, и его следовало пережить с минимальными потерями. («Просто пережить — и все».) Она уже почти убедила себя, что любит утреннюю толкотню в спальне, лестницы, совершенно невовремя меняющие направление, проклятый тыквенный сок (который очень, очень полезен для здоровья) и свою соседку по столу, Маргариту Финниган, склонную с самого утра трещать не переставая, словно она с вечера так и не замолкала — когда прилетели совы. Почты нынче было не особенно много: родственники не спешили беспокоиться о здоровье чад, покинувших родные пенаты всего лишь накануне утром, да и домашних новостей еще не накопилось. Писем оказалось всего ничего, и среди них одно принесла белая полярная сова Малфоев. (В свое время бабуля почему-то настояла именно на этой породе и назвала птицу странным именем Хедвиг, не иначе как в честь совы самого Гарри Поттера. Впрочем, следовало признать, что не одну Нарциссу в этом доме порой клинило на личности Героя.) Сердце сжалось в нехорошем предчувствии. Дед очень трепетно относился к самостоятельности внучки и старался без нужды не опекать ее и не дергать. Как-никак выпускной курс. Почти взрослая! А тут — сова.

Когда Нарцисса отвязывала послание от лапы Хедвиг, пальцы тряслись совершенно неприличным образом. Пришлось прерваться, три раза глубоко вдохнуть и только потом продолжить. Хедвиг, недовольно ухнув, уже минут пять как улетела отдыхать в совятню, а письмо все еще лежало нераспечатанным рядом с тарелкой традиционной утренней овсянки.

Наконец, она решилась. Знакомый летящий почерк деда резанул по глазам тремя короткими фразами: «Пес пропал. Поиски результатов не дали. Прости».

Нарцисса почувствовала, что дыхание перехватило, а сердце замерло, словно перед падением в пропасть. Нет, что за ерунда! Уже во время падения. И никаких тебе чар Левитации.

«Гарри! Гарри!»

В этот момент она была готова на все: сорваться домой с разрешения директора или без оного; разрушить к растакой-то матушке Хогвартс, из-за которого пришлось оставить собаку дома; поставить на уши весь Британский аврорат (с привлечением Магического интерпола); продать душу любому демону или дементору, если они помогут найти Гарри. Но… Нарцисса Малфой была слишком взрослой, чтобы верить в силу подобных радикальных мер. Если дед с его связями, бабушка с ее женским чутьем и решительным характером ничего не смогли найти, значит, дело плохо. О том, что собаку могли похитить некие неизвестные злоумышленники, даже не хотелось думать. Он просто потерялся. Он найдется.

Нарцисса вышла из-за стола и решительно направилась в кабинет директора. Ей срочно требовалось попасть домой. Желательно быстро, а стало быть, через камин профессора Лонгботтома.

Профессор Лонгботтом проявил понимание. Согласно школьной легенде, подтвержденной, как ни странно, дедом, в детстве у директора фамильяром была жаба по имени Тревор, которая все время куда-то исчезала, заставляя хозяина переживать и волноваться за непоседливого питомца. Так что камин Нарциссе открыли по первой же слезной просьбе, напомнив, что к ужину нужно вернуться обратно в школу.

Дома ее встретил дед, словно ни мгновения не сомневался в появлении внучки. Просто подал руку, помогая выбраться из камина, стряхнул золу со школьной мантии, улыбнулся нерадостно:

— Привет, солнце!

А глаза у Драко Малфоя в этот момент были совершенно как у побитой собаки, и Нарциссе стало не по себе. Такое выражение лица у деда она видела впервые.

— Привет. Меня вот до вечера отпустили. Вдруг я что-нибудь найду.

Драко сдержанно кивнул:

— Конечно. Попробовать в любом случае стоит.

Оказывается, Гарри исчез в тот же день, когда Нарцисса уехала в Хогвартс. Провожавшие внучку хозяева Мэнора прибыли домой с вокзала Кингс-Кросс, а пес уже исчез. Впрочем, тревогу забили только к вечеру, когда прожорливый оболтус не вернулся к своей законной кормежке. Днем он вполне мог обследовать громадную территорию Мэнора, предаваясь каким-то своим, без сомнения, очень важным собачьим делам, но еда для него всегда была святым. Уже за полчаса до положенного ужина он начинал бродить вокруг своей пустой миски, возить ею по полу, тяжело вздыхать и намекающе смотреть на всех, кто в данный момент оказывался рядом. (В свое время именно Нарцисса придумала кормить щенка в столовой, когда вся семья усаживалась за стол. Дескать, в компании бедному зверику будет не скучно и не одиноко поглощать пищу.) Так вот, к ужину Гарри не явился. На поиск отправили домовиков. Те принесли весть: на территории Мэнора пса нет. Драко использовал Поисковое заклятие, но оказалось, что оно не работает на собаках — только на людях, да и то не всегда. Аврорат разослал ориентировки по стране. (По поводу животного такое происходило, по всей видимости, впервые, но у Малфоев везде связи.)

Нарцисса прошла в свою комнату, упала лицом на кровать. Покрывало пахло домом и — совсем чуть-чуть — теплой собачьей шерстью. При ближайшем рассмотрении обнаружились следы грязных лап: похоже, кое-кто, воспользовавшись отсутствием хозяев, решил нарушить запреты и покуситься на святое. Представив, как Гарри грустно сопит, положив голову на ее подушку, не понимая, почему его бросили здесь в одиночестве, Нарцисса все-таки заплакала. До этого держалась, а тут слезы потекли сами собой: кап-кап-кап. Гарри, Гарри! Где же ты?! Найдешься — задушу собственными руками, скотина! Лишь бы был жив.

Нарыдавшись вволю, она решительно переоделась в свои наиболее затрапезные шмотки, умылась холодной водой и отправилась на поиски. Домовики-домовиками, а голос любимой хозяйки для собаки — это та самая путеводная звезда во мраке ночи. А еще — запах. (А еще – оглушительный стук сердца?) Что-то же должно позвать так, как просто знакомые люди (и нелюди) позвать не смогут.

Территория, прилегающая к Мэнору, была обследована полностью, включая хозяйственные постройки. Нарцисса совершенно сорвала голос и к вечеру изъяснялась только шепотом – да и то с трудом, но Гарри не нашелся. Похоже, либо пес убежал далеко за пределы, подвластные Малфоям, либо с ним случилось что-то совсем уж нехорошее. Расстроенная Нарцисса запретила себе думать на подобные темы, считая, что мрачные мысли притягивают беду. И плакать, кстати, она себе тоже запретила.

Попрощавшись с бабулей и нежно обняв абсолютно загрустившего деда, она отправилась назад, в Хогвартс, и успела как раз к ужину. Несмотря на переживания, а может быть, благодаря им, есть хотелось просто нестерпимо. А вот созерцать сочувственное выражение на лицах людей, которые даже не представляли, что такое исчезновение близкого существа – не хотелось совершенно.

После реплики Юфимии Пьюси:

— Да ладно тебе, Малфой! Предки купят тебе, кого захочешь, даже жениха. Не переживай! – Нарцисса молча встала из-за стола и ушла в спальню, не притронувшись к десерту.

Она слишком хорошо учила новейшую историю магической Британии, чтобы не помнить, к чему приводит неконтролируемое потакание собственным низменным инстинктам. Да и Азкабана за Непростительные еще никто не отменял.

На следующий день мисс Пьюси покрылась роскошными гнойными фурункулами, но на палочке Нарциссы не нашли ни малейшего следа чего-то недозволенного уставом школы. Еще бы! Не зря же мисс Малфой была одной из лучших в Зельеварении! Злопыхатели и «сочувствующие» примолкли, но легче не стало. Напротив, стало хуже: ярость отлично отвлекала от страшных мыслей, а ненависть, как выяснилось, оказалась куда продуктивнее слез.

Совы от деда прилетали каждый день: «Никаких новостей. Держись». В какой-то момент она начала малодушно думать, что отсутствие новостей – это хорошо. Гораздо лучше обнаруженного на ближайшем маггловском скоростном шоссе трупа черного лабрадора. Да здравствует неопределенность!

На субботу и воскресенье по просьбе бабушки ее отпустили домой. У бабушки, как выяснилось, были весьма неплохие рычаги давления на директора Лонгботтома, чем Нарцисса воспользовалась без всяких моральных угрызений. В Мэноре она бродила по саду, уже не пытаясь звать, а просто вспоминая: вот здесь они бегали наперегонки, здесь гоняли наглых, зажравшихся воробьев, оттачивая охотничьи инстинкты, здесь валялись кверху пузами на травке, а здесь у них с Гарри располагалась площадка для дрессировки… Прочитав несколько весьма дельных маггловских книг про общение с питомцами, Нарцисса взяла непростое дело воспитания щенка в свои руки, часами обучая его не только сидеть, лежать, стоять и ходить рядом, но и понимать хозяйку без слов. Мерлин! Как они в конце концов научились понимать друг друга! Кто же знал, что это сильнее романтической любви, крепче любого кровного родства – прорастание душ, соединение, сплетение, слияние, когда достаточно встречи взглядов, чтобы почувствовать тепло где-то в груди. А хвост? Порой Нарцисса до зубовного скрежета завидовала собственному псу – у нее-то самой такой полезной штуки не было! А ведь как много можно сказать всего несколькими взмахами собачьего хвоста! И: «О! Какое счастье видеть тебя, возлюбленная моей собачьей души!», и: «Извини, дорогая, но я сейчас немножечко занят, поговорим после!» А вот это: «Жизнь прекрасна, потому что мы бежим наперегонки по усыпанной серым песком аллее сада, я только что получил от твоей добрейшей бабушки под столом запретный кусочек мясного пирога, завтра будет новый день, ветер пахнет летучими мышами и обещаниями, а ты рядом со мной – и всегда будешь рядом!»

В школу она вернулась совсем разбитой, и следующая учебная неделя прошла как в тумане. Учителя старались лишний раз не трогать мисс Малфой (вот когда пригодилась честно заработанная в течение шести предыдущих лет репутация отличницы и зубрилки!). Правда, заданные эссе она писала по-прежнему в нужном объеме и сдавала вовремя, так что какие-то оценки все-таки оседали на их полях.

На следующие выходные она в Мэнор не выбралась, хотя дед и уговаривал. Дома казалось слишком пусто и еще более одиноко, чем в школе. Так порой случается: самая страшная пустота образуется там, где еще совсем недавно кто-то был. Ночами Гарри приходил к ней: клал лобастую голову на колени, поводил ушами, заглядывал в глаза. И это означало такое бесконечное «Люблю!», что Нарцисса неизменно просыпалась в слезах.

В конце концов, подобное существование настолько выжало из нее все душевные силы, что она решила в ближайшее воскресенье отправиться вместе со всеми в Хогсмид. (Хотя в ее случае это «вместе», определенно, было весьма условным: можно идти совсем рядом, плечом к плечу, даже обмениваться по дороге шутками, но при этом не стать ближе.)

В Хогсмиде все разбрелись кто куда: часть отправилась тратить карманные деньги в непотопляемое «Сладкое королевство», часть – в «Волшебные вредилки умников Уизли», которыми заправляло уже второе поколение означенных «умников», отчего продаваемые там пакости ничуть не стали менее изобретательными или зловредными. Серьезные, зацикленные на учебе, осаждали книжный магазин «Мэджик букс», легкомысленные – магазин модной одежды «Natasha Rostova» восходящей звезды магической моды из далекой России. Те, кто считал себя выше подобной шелухи, располагались со сливочным пивом в «Трех метлах» у мадам Альбины, внучатой племянницы той самой легендарной Розмерты, о которой так не любил вспоминать дед, зато с удовольствием (и ехидством) рассказывала бабуля. Наиболее отчаянные снимали отдельные комнаты в заведениях поплоше, где никого не интересовал возраст клиентов: либо для того, чтобы от души нажраться чего-нибудь высокоградусного в суровой мужской компании, либо для того, чтобы предаться куда менее невинным плотским утехам.

Самой Нарциссе не хотелось ничего из этого (весьма глобального) списка развлечений, которые предлагал Хогсмид. Но она честно прошлась по магазинам, купила себе поющий леденец (и тут же подарила его какому-то мелкому третьекурснику), послонялась вдоль книжных стеллажей, зачем-то полистала журналы по собаководству. Почувствовав, что сейчас постыдно разревется, вышла на улицу, подставляя лицо не слишком яркому осеннему солнцу.

— А вот и ты, моя красавица! – шепнули рядом, и Нарцисса вздрогнула. Этот голос она узнала бы из тысячи: Малькольм Лэйн, чтоб его соплохвостом через задницу!

Рука сама собой метнулась к карману с волшебной палочкой – с Лэйном требовалось действовать быстро, иначе можно было оказаться в весьма неприятной ситуации. У Нарциссы ушел почти весь шестой курс, дабы объяснить этому тупому смертофалду, что он ее не интересует ни в каком качестве, кроме случайной тучки на горизонте, а уж в роли возлюбленного – ни за что и никогда. Даже так: НИКОГДА.

Она не успела. Лэйн перехватил запястье жестким захватом (физических сил у него всегда было больше, чем у Нарциссы, хорошо еще, что волшебник он оказался так себе). Вот только без палочки… Что она могла? Рассматривался вариант закричать дурным голосом, хотя подобная манера поведения скорее пристала бы робкой селянке из прошлого века, а не решительной леди Малфой, но… Под ребра ткнулось что-то острое.

— Палочка чужая, — выдохнул Лэйн, обдав противным запахом перегара (видимо, успел набраться какой-то дрянью «для храбрости»). — Приложу «Империо», и никто ничего не докажет.

— Зачем же «Империо», — курлыкнула Нарцисса, совершенно распутно надувая губки и хлопая ресницами. (Во всяком случае, она надеялась, что это выглядит завлекательно и распутно — опыт отсутствовал напрочь.) — Мне так одиноко сегодня… Ты же знаешь, у меня украли собачку…

Мелькнула мысль, что Гарри лично покусал бы свихнувшуюся хозяйку за эту слюнявую «собачку», но, как известно, в любви и на войне…

— Правда? — удивился Лэйн, приготовившийся к привычному отчаянному сопротивлению.

— Сегодня сгодишься даже ты, — прямолинейно рубанула Нарцисса и прикинула, не перегнула ли с откровенностью и решительностью. Вдруг да не поверит?

Может быть, в трезвом уме поклонник и усомнился бы в ее внезапно вспыхнувших чувствах (или вожделении), но сейчас… Сейчас он слышал только одно: «Возьми меня, я твоя!» Она очень надеялась, что теперь Лэйн слегка потеряет бдительность, и станет возможно… Но нет: рука в захвате, волшебная палочка — под ребра. Ладно, еще не вечер!

— Пойдем в «Пьяного ослика», моя радость! — почти простонал Малькольм. («Мерлин! Здесь есть и такое?!») — Там у меня приготовлено для нас любовное гнездышко.

«Меня сейчас стошнит прямо ему на ботинки… — мрачно подумала Нарцисса, не слишком печалясь подобной перспективе, хотя это, определенно, шло вразрез с устроенным ею представлением. — Может, решит, что от страсти?»

Однако тащиться куда-то «в номера» с невменяемым поклонником в ее планы не входило. В конце концов, вариант «истошно заорать» всегда можно оставить на крайний случай.

— Нет, так долго я не выдержу! Сначала — сюда, — и она решительным шагом двинулась в ближайший темный закоулок между двумя домами. Сразу стало непонятно, кто кого похищает и собирается изнасиловать, но это в данной ситуации ей было только на руку. Лэйн покорно тащился за своей жертвой, палочка слегка сместилась к спине и, похоже, давила уже не столь уверенно.

Нарцисса лишь помолилась всем существующим (и несуществующим) в этом мире богам удачи, чтобы какой-нибудь случайный прохожий не вызвал у Лэйна нового приступа паранойи. В отличие от легендарного Поттера, сбрасывать «Империо» она не умела, а превращаться в чужую покорную секс-игрушку не имела ни малейшего желания.

Намеченная подворотня была темна и в меру запущена. Справа и слева громоздились ряды какой-то пустой тары. Самое то, леди Малфой! Вперед!

С глухим, якобы страстным, стоном Нарцисса, извернувшись, прижала своего спутника к стене. (Понадеявшись, что после тому придется довольно долго чистить мантию от прилипшей к ней всяческой мерзости.) Палочка Лэйна неуверенно вильнула в сторону, но вскоре снова вернулась в прежнюю позицию. Мордредовы кальсоны! Грязные вонючие кальсоны!

«Как каторжная цепь ему она повесилась на шею!» — мелькнуло в голове из обожаемой маггловской классики. Пришло время двигаться дальше. Ничего! Никто еще не мог удачно контролировать волшебную палочку и разбрасываться Непростительными со спущенными штанами. Перспектива выглядела довольно противно, но месть была бы воистину сладка. Ладно, что там обычно делают горячие и сексуальные героини в любовных романах мисс Лаванды Браун? Кусок про напрягшуюся грудь и отвердевшие соски можно пропустить… А вот если пропустить страстный поцелуй, он ей не поверит. Или обещание ее горячих губ в других местах исправит дело?

В этот момент Лэйн отпустил ее запястье (ура!), предоставив большую свободу движений, но зато переложил волшебную палочку Нарциссы в карман своей мантии (сволочь!). Пришла пора решительных действий.

Она торопливо клюнула Малькольма в пахнущие огневиски губы и начала дрожащими руками расстегивать его мантию. Оставалось надеяться: он решит, что руки дрожат от страсти. Каждый ведь верит в то, во что хочет верить, не так ли?

— Чего ты там копаешься? — послышалось у самой щеки — и руки задрожали еще сильней. Все-таки одно дело — читать о таком в дамских романах (которые Нарцисса не одобряла, но все равно иногда просматривала, из-за отсутствия какой бы то ни было личной жизни) и совсем другое — реализовать все на практике, да еще и с человеком, которого ненавидишь. «Я не смогу!» — в отчаянии подумала она. «Сможешь! — рявкнул внутренний голос, обычно приходивший ей на помощь в самые трудные жизненные моменты. – Ты всю жизнь любила Гарри Поттера! Ты не имеешь права сдаться, трусливая овца!»

Мантия распахнулась, и пальцы забрались под зеленый слизеринский джемпер (привет, дед!) и вцепились в пряжку ремня. Давление палочки на ребра чуть-чуть ослабло, зато давление под ладонью… Теоретически она знала, как устроены мужчины. Ну... и пару раз разглядывала картинки в эротических журналах для ведьм, которые периодически возникали словно бы ниоткуда в спальне Гриффиндора. Но вот так, вживую… Мерлин! Он же огромный! И под брюками нет белья. Кажется. Точно. И… что теперь?

— Возьми его в рот, бэ-э-би!.. — сладострастно (как ему казалось) простонал Мистер-здоровенный-член.

«Сейчас я упаду в обморок, — как-то отстраненно подумала Нарцисса. — И делайте со мной, что хотите!»

В тот момент, когда она уже совсем собралась реализовать это жалкое намерение, сзади раздался рык. Так рычат Гончие Ада перед тем, как сорваться в Дикой Охоте. Если бы Нарцисса уже не была перепугана почти насмерть, она бы испугалась.

Дальше все произошло так стремительно, что она не сразу разобралась в последовательности событий: Лэйн отшвырнул свою несостоявшуюся любовницу куда-то вбок, собираясь воспользоваться волшебной палочкой против нападающего, черная тень стремительно метнулась вперед, сбивая его с ног, послышалось почти одновременно: «А-а-а!», «Р-р-р!» и бодрое «Хрясть». Последнее, как выяснилось, относилось к волшебной палочке упавшего героя. А верхом на поверженном враге… Нарцисса не поверила своим глазам!.. Огромный черный… лабрадор? Гарри?! Гарри!!!

Пес зловеще клацнул зубами в непосредственной близости от внезапно обмякшего и как-то сильно сникшего достоинства бывшего потенциального насильника. Тот задержал дыхание.

— Цисси! Помоги!..

— Увы, — без всякого сожаления бросила Нарцисса, — у меня даже нет палочки.

— В правом кармане… Ты же любишь меня!

— Кто тебе сказал такую глупость, Лэйн? — она подошла к поверженному врагу, не торопясь достала палочку из правого кармана разметавшейся по пыльной мостовой мантии, приставила к вздрагивающему от ужаса кадыку. — Что ты там говорил? «Империо»?

— Ты не посмеешь! Это же Непростительное!

Пес насмешливо рыкнул.

— Мы — Малфои! — надменно обронила Нарцисса. — Некоторые считают, что нам сойдет с рук даже убийство министра. И, кстати: я терпеть не могу, когда меня называют «Цисси»!

«Обливиэйт»? «Круцио»? «Сектумсемпра»? В голове разом всплыл добрый десяток наиболее пакостных проклятий. Но… Гарри! К ней вернулся Гарри! (Если это только не горячечный бред помутившегося от страха рассудка.) Омрачать такой день местью мелкому ублюдку?

Из раскрытой в злобном оскале пасти пса капнула слюна. Вот как раз туда и капнула… Этого оказалось достаточно, чтобы лежащий на земле Лэйн зашелся в испуганном хрипе. Он был жалок. По-настоящему жалок.

— Отпусти его, Гарри, — устало велела Нарцисса. — Не то он сейчас всерьез обделается.

Пес немного отступил назад, продолжая пристально разглядывать свою несостоявшуюся жертву, точно прикидывал: не откусить ли все же сей лакомый кусок?

— С-спасибо…

— Не за что. Акцио палочка Лэйна!

Видимо, родная палочка Малькольма была у него надежно припрятана где-то в недрах исполненной сюрпризов мантии, потому что выбиралась она из-под хозяина долго и муторно, но в конце концов покорно легла в руку Нарциссы. Старинный полированный дуб, резьба, драгоценный черный опал, десять дюймов. Видимо, семейная реликвия. Леди Малфой не испытывала ни малейших угрызений совести, когда ломала ее, точно мушкетер шпагу поверженного врага — о правое колено.

— Пойдем, Гарри. Теперь мы в расчете. — Пес спокойно обошел вокруг хозяйки и дисциплинированно уселся у ее левой ноги. — И, кстати… Вот эта злобная тварь — мой личный фейри-хранитель. И… В следующий раз я скажу ему: «Фас!»

@темы: фик, ББ-2016

---

[Jell]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

"И взойдёт семя злое"

[hao-grey]

Название: И взойдёт семя злое
Автор:  hao-grey
Иллюстратор:  Fekolka
Бета:  КП
Пейринг/Персонажи: Невилл Лонгботтом/Ханна Эббот, Гарри Поттер/Джинни Уизли, Рон Уизли/Гермиона Грейнджер
Категория: джен с элементами гета
Рейтинг: PG-13
Жанр: детектив, драма
Размер: 15 254 слова
Саммари: Магическую Британию потрясла серия убийств, при этом жертвы умирают... от смеха. Аврорат берётся за расследование, к которому привлекается и профессор гербологии, декан Гриффиндора Невилл Лонгботтом.
Предупреждения: Неграфическая жестокость, смерть второстепенных персонажей.
Иллюстрации: 1, 2 (в тексте тоже есть)
Ссылка на скачивание: .doc || .fb2 || .mobi || .epub

— Всё то же самое? — Рон появился в проулке с лёгким хлопком, принеся с собой запах машинного масла, слегка подгоревшего пирога и любимых духов Гермионы. Маршрут лучшего друга вырисовывался сам собой. Гарри против воли улыбнулся, но тут же посерьёзнел:

— Не совсем. Взгляни сам.

Труп Теренса Файнберг-Монтгомери валялся у стены. Скрюченный, будто новорожденный, которого Рону показывали в маггловском аппарате УЗИ, когда Гермиона носила их первенца. Как там это называется в умных книжках по судебной медицине — «поза эмбриона», да? Но вряд ли Теренс замёрз или отравился...

Хотя вот насчёт отравления ещё можно поспорить.

Безымянный переулок, в котором произошло двойное убийство, располагался в нежилом маггловском квартале. Куда ни погляди — серые кирпичные заборы, ограждающие склады и небольшие фабрики. Половина из владельцев этих предприятий разорилась в очередной кризис (Гермиона рассказывала однажды о его причинах и последствиях, но Рон особо не слушал), оставшаяся половина перебивалась кое-как, время от времени закрываясь и увольняя почти всех рабочих, а затем набирая их снова, если вдруг попадался случайный заказ.

— Палочка в футляре, — хмыкнул Рон, разглядывая тело. — Стало быть, он ничего не подозревал до самого нападения.

— Может, в этот раз наш шутник был без маски? Увидал знакомого, не сдержался... — Гарри склонился над трупом, сканируя воздух вокруг на предмет остаточного фона проклятий. Ничего не найдя, выпрямился с разочарованным вздохом. — А потом увидал магглу и её тоже...

Второе тело лежало чуть в стороне. Маггла валялась на земле ничком — молодая женщина, толком не повидавшая жизни. Ветер бесстыже теребил кудри на стриженом затылке, добираясь до светлой кожи. Длинная клетчатая юбка, туфли на шпильках (одна свалилась с ноги и лежала чуть левее), воротничок светло-бежевой блузки чуть надорван... Рон склонился, пригляделся внимательней:

— Её что, за шиворот схватили, а она вырвалась?

— Похоже на то, — поморщился Гарри.

— Так, вырвалась, побежала... вот тут с ноги туфля слетела... дальше что было?

— Stupefy. Недозволенных заклятий не применялось.

— Угу. А умерла она, само собой, от испуга.

Гарри недовольно поглядел на старого приятеля. Ему самому не нравилось объяснение, выдвинутое министерством магии в истории с подброшенными трём маггловским семействам боггартами: уж больно сильно это всё смахивало на «смерти от отравления газом» при Пожирателях. Но формально придраться было не к чему. Хотя высказать своё личное мнение министру магии Гарри не отказался. Шеклболт выслушал, страдальчески помаргивая, и обещал разобраться. Разбирался до сих пор.

— Она задохнулась собственными рвотными массами, — сообщила Стефани Голдберг, врач, спешно вызванный из Святого Мунго. Стефани выглядела ужасно недовольной: врачей на убийства начали вызывать лишь пару месяцев назад, согласно новой директиве министерства магии, и эскулапы из Святого Мунго всё ещё не понимали, зачем их беспокоят и что они делают на месте преступления. Кроме того, Стефани происходила из старинного магического рода и считала, мягко говоря, странным расследовать убийство магглы, привлекая для этого волшебников. Не то чтобы Рон её не понимал — просто не поддерживал идеи малоценности жизней магглов по сравнению с магами. Он слишком хорошо помнил, чем подобные мнения заканчиваются.

— Stupefy вызвал паралич дыхательных путей, — мрачно пояснил Гарри. — Ну вот и...

— Угу, — вздохнул Рон. — А это...

— Нет, — Гарри, как обычно, понимал старинного приятеля с полуслова. — На неё веселящее магическое воздействие не оказывалось.

Рон задумчиво кивнул.

«Веселящее магическое воздействие»... Так официально именовалось то, что в кулуарах аврората называли не иначе как «странная хрень» или «чертовщина со смехуёчками». Преступник в маске выскакивал из подворотни — обычно на аллее Ноктюрн — и швырял в лица жертвам неизвестный порошок, в документах значащийся «неопознанным магическим артефактом номер шесть тысяч триста двадцать два». Артефакт шесть тысяч триста двадцать два и оказывал то самое «веселящее магическое воздействие», а проще говоря, потерпевший начинал истерически хохотать и не мог остановиться несколько часов подряд. Валялся на земле без сил, всхлипывал, икал, хрипел, задыхался... Но до сегодняшнего дня злоумышленник никого не убивал.

— Сразу двоих уложить — это он мощно сменил модус операнди, — хмыкнул Рон, оглядывая место преступления. — И охотничьи угодья внезапно другие. Как думаешь, его наши патрули на аллее Ноктюрн спугнули, или подражатель объявился?

Гарри только плечами пожал. Невзирая на двойное убийство, следов преступник практически не оставил. Порошок был растительного происхождения и включал костянник смехотворный, траву известную и широко используемую в колдомедицине для подъёма тонуса пациента. А вот дальше...

— Чёрная магия, — пожали плечами в Отделе Тайн и наотрез отказались отвечать на вопрос: «И какая именно, чёрт бы вас подрал?». Сказано же — чёрная, вот и отвяжитесь. Кстати, если найдёте состав, принесите нам, мы обязаны знать согласно инструкции Длинный-Номер-Такой-То.

Рон из вредности инструкцию проверил. Да, обязаны, ничего не попишешь.

— Он не в мантии, — внезапно сказала Стефани. — И это не колдовство, вещи подлинные, маггловские, сшиты не у нас.

— Нынче многие носят маггловское, — пожал плечами Рон и одёрнул служебную мантию, под которой красовались обычные джинсы.

— Но не Файнберг-Монтгомери, — возразил Гарри. Стефани бросила на него благодарный взгляд, со значением кивнула:

— Если бы батюшка Теренса узнал... в общем, конфликт там был бы неминуем. А я недавно говорила с нашей общей двоюродной бабушкой Присциллой Файнберг, в семье, по её словам, воцарилась практически идиллия.

— До того идиллии не было? — быстро переспросил Гарри.

— Ну как сказать... Обычный магический клан, в котором имеются консервативные старшие родственники и молодёжь, ратующая за прогресс.

— Теренс примерно нашего возраста, — Рон старался говорить очень вежливо. — К какой... хм... группировке он относился?

Стефани задумчиво поджала губы:

— Теренс всегда старался держаться где-то посерёдке, пытался лавировать между сторонами, сохраняя со всеми дружелюбные отношения. Обычное поведение слизеринца в семье, которая в основном обучалась в Рэйвенкло.

Гарри кивнул:

— Спасибо большое, мисс Голдберг, вы очень нам помогли.

— Да не за что, — Стефани мотнула головой в сторону тела магглы. — Её я забрать не смогу, учтите. Её надо отдать маггловским органам правопорядка.

— Я понимаю, — лицо Гарри было каменно-вежливым. Маска, которую он не умел надевать во время войны с Волдемортом. Впрочем, подумалось Рону, все они, включая его самого, повзрослели с той поры. Сильно повзрослели. Интересно, это война так повлияла или просто время пришло? Естественные процессы, все дела...

Когда Стефани аппарировала с телом Теренса, Гарри задумчиво обернулся к Рону и мрачно спросил:

— Гермиона занята?

— Как обычно, а что?

— Да так... есть несколько моментов. У девушки в сумочке двадцать семь фунтов с мелочью, но ни удостоверения личности, ни кредиток. Тебе это ни о чём не говорит?

— А должно? — Рон нахмурился, в который раз ругая себя за то, что пропускал занятия по маггловедению. Пускай в Хогвартсе преподавали, мягко скажем, отвратительно, но хоть какие-то основы смог бы уловить... И отца почти не слушал, дубина. Теперь приходится судорожно хвататься за всё подряд, осознавая, насколько чудовищно сложно устроена маггловская жизнь, и завидовать жене, ориентирующейся в ней практически без напряжения. Гарри вот тоже более-менее разбирается, даром что не любит вспоминать годы, проведённые у родичей-магглов.

— Тебе? — Гарри хмыкнул. — Тебе, возможно, и не должно. А вот любой маггл тебе скажет, что убийца хотел скрыть имя и адрес жертвы. Для идентификации личности магглы носят с собой кучу всяких бумажек и пластиковых карточек.

— Которых здесь нет, — подхватил Рон.

— Наличность оставлена, — продолжил Гарри. — Стало быть, это не проходящий мимо случайный маггловский воришка или бездомный бродяга. Тот как раз забрал бы деньги, кредитки мёртвого человека ему без надобности.

— Костюм... — Рон нахмурился, формулируя мысль. — Он новый, но без этикеток или ярлычков. Стало быть, сшит на заказ. Именно сшит, не трансфигурирован, я проверил, как только Стефани об этом заговорила, да и ты, небось, тоже.

Гарри мягко улыбнулся. Конечно, он проверил! Это естественно.

— И сидит по фигуре. Не снят с чужого плеча, не надет уже на мертвеца. Значит, — подвёл итоги Рон, — у Теренса Файнберг-Монтгомери были дела в маггловском мире. А раз были дела — значит, вполне возможно, имелись и документы. Я с отцом поговорю, пускай пробьёт в маггловских правоохранительных органах по колдо... то есть, фотографии. Может, там же его партнёры или конкуренты по бизнесу засветятся... из нашего мира. В принципе, это ведь может оказаться и не наш любитель посмеяться, а неведомый борец за неведомую собственность. Ну да, будет два преступника, но сама по себе идея неплоха, оцени!

— Оценил, — Гарри устало потёр лоб. — Принимается в качестве одной из версий. Тогда надо будет ещё стажёров напрячь, вдруг жертвы как-то связаны, помимо очевидного: все они волшебники. Заодно пускай Артур Уизли выяснит личность магглы. Мы не знаем, она оказалась случайной свидетельницей убийства Теренса или пришла к нему, скажем, на свидание. А это, согласись, значительно меняет картину событий.

— Угу, — в который раз повторил Рон. — Появляются идеи насчёт магглоненавистников, семью, опять же, проверить надо будет с особой тщательностью — Монтгомери те ещё поклонники Пожирателей Смерти, да и Файнберги от них ненамного отстали. А Гермиона-то тебе зачем понадобилась?

— Хотел бы, чтобы она взглянула на это дело свежим взглядом, — вздохнул Гарри. — Чего-то мы каждый раз не замечаем, упускаем из виду, а преступник тем временем подыскивает следующую жертву.

— Все из старинных магических родов, все в той или иной мере поддерживали Сам-Знаешь-Кого... — Рон поморщился. — Тут скорее Малфоя расспрашивать надо, а не Гермиону.

— Если понадобится, расспросим и Малфоя, — обрезал Гарри, и Рон в который раз подумал о том, что повзрослели они все как-то очень резко и очень заметно. И он, Рональд Билиус Уизли, тоже, к слову сказать. Мысль о допросе Малфоя не вызвала прежнего яростного отторжения вперемешку с восторгом: с ума сойти, завалиться к Малфою и велеть ему отвечать на вопросы! А ведь ещё пару лет назад...

— Если мы не справимся, то придётся нести ответственность не только перед Кингсли, — Гарри сосредоточенно разглядывал стены маггловских складов, словно разыскивал на них скрытое послание. — Нас и так слишком быстро продвигают, сам понимаешь.

«И ты всегда выступал против этого», — хотелось ответить Рону, но он привычно захлопнул рот. Магическая Британия опять нуждалась в них, пусть и не настолько остро. И будь оно всё проклято, если Рон Уизли не ответит на вызов!

***
— Портного я проверю, — кивнула Гермиона. — Просто попрошу знакомого частного детектива побродить по дорогим ателье. Где-то Теренс засветится. Но вы не думали провести поиск орудия преступления? Я имею в виду, что веселящий порошок или как его там явно не маггл готовил!

Рон глядел на жену и улыбался во весь рот. Ничего не мог с собой поделать. Гермиона в деловой мантии (одеваться в консервативном стиле она начала с момента поступления в министерство: так было легче общаться с представителями старинных магических родов), со строгой причёской — только её муж знал, сколько сил и нервов стоило каждое утро уложить непокорные волосы в узел-раковину, сколько парикмахерских заклятий было придумано в тишине супружеской спальни... А всё равно — родная и привычная Гермиона. И карандаш покусывает точно как в Хогвартсе.

— У нас нет специалистов по заклятьям подобного рода, — терпеливо ответил Гарри, — а Отдел Тайн...

— В Отделе Тайн собрались чинуши, руководствующиеся принципом «как бы чего не вышло»! — отрубила Гермиона, воинственно взмахнув обгрызенным на конце карандашом. — Сейчас там оплот ретроградства. Никаких серьёзных исследований не проводится! Вот честное слово, никто так, как я, не выступает за наказание Пожирателей Смерти, но до чего же жаль, что Руквуд среди них! Он, по крайней мере, делом занимался, а не ныл по поводу внезапно расплодившихся тёмных заклятий!

— Ага, он их сам плодил! Активно и с удовольствием, — не выдержал Рон. — Там нынче две полки отведено под плоды стараний Августуса Руквуда!

— Пусть так. Но он наверняка сумел бы ответить на вопрос, как именно изготовили ваш артефакт номер шесть тысяч триста двадцать два!

Рон умолк, сопя и воинственно глядя на жену, а затем снова разулыбался. Да, конечно, они все повзрослели, и он тоже, но как же здорово, что некоторые вещи не меняются!

— Предлагаешь навестить в тюрьме Руквуда и выспросить у него, что это за таинственная чертовщина со смехуёчками? — Гарри был воплощением деловитости.

— Можно, хотя и необязательно, — пожала плечами Гермиона. — Ну, я бы навестила и выспросила, но он же обязательно чего-нибудь потребует взамен... Есть и другой способ. Да, в аврорате отсутствуют специалисты по артефактам совершенно точно растительного происхождения, но это вовсе не означает, что подобных специалистов нет во всей магической Британии.

— Имена знаешь?

— Представь себе, да! И ты их тоже знаешь. Помона Спраут, к примеру. Она, конечно, уже отошла от дел, но по части гербологии даст сто очков вперёд любому засевшему в Отделе Тайн ослу. Или Невилл Лонгботтом. Он ещё предпочтительней: имеет доступ к современным разработкам, активно ими пользуется в ходе учебного процесса, не чурается обращаться к зарубежным источникам. Ну и... — Гермиона помолчала пару секунд, затем сильно понизила голос: — Невилл совершенно точно из наших. Ни одна комиссия из министерства не придерётся, если привлечь его в качестве эксперта.

Поморщились все трое, хотя правота Гермионы была неоспоримой. Затем Гарри столь же негромко сказал:

— А ещё во время одного из преступлений он читал лекцию в Хогвартсе, а во время второго — сидел у Ханны Эббот в «Дырявом котле», никуда не отлучаясь. Его там видела по меньшей мере дюжина свидетелей.

— Так ты его уже проверил? — ахнул Рон, краем глаза заметив, как жена сочувственно-понимающе кивнула.

Кое-какие вещи всё-таки меняются, хоть раньше и казались неизменными. Но и в самом серьёзном кошмаре Рону не привиделось бы, как Гарри подозревает своих.

— Я проверил всех более-менее известных гербологов, — неохотно произнёс Гарри. — Всего двадцать три человека. У каждого алиби хотя бы на одно преступление. И нечего так на меня смотреть! Потерпевшие — из сочувствующих Пожирателям Смерти, все до единого. Логично предположить, что сезон охоты открыл кто-нибудь из Армии Дамблдора или Ордена Феникса.

— Прекрати! — не выдержал Рон. — Ты же это не всерьёз, правда?

— Я это всерьёз, — нехорошо прищурился Гарри. — Я это настолько всерьёз, что мне самому паршиво — ты не представляешь, насколько паршиво! Но если ты не желаешь видеть, как начинается очередная травля, — дело твоё, а я так не могу. И тот факт, что нынче мы ради разнообразия оказались на вершине горы, мне настроения не поднимает.

Рон стиснул зубы. Гарри, как обычно, ударил прямо по болевой, и сделал это с размаху, не церемонясь. Да, в некоторых вопросах Рон предпочитал не смотреть по сторонам, ограничиваясь тем, что попадало ему на рабочий стол. Но голову в песок он не прятал никогда!

Травля, значит... А похоже, что и так. В последнее время подозрительно много волшебников начало признаваться, что и они состояли в Ордене Феникса, а если не состояли — то, несомненно, орденцам сочувствовали и всячески им помогали. И хотя Рон никак не мог припомнить ни имён, ни лиц, но чувствовал себя польщённым. До тех пор, пока «сочувствующие» не принялись разносить имения и лавки, принадлежавшие бывшим Пожирателям Смерти или членам их семей.

Пока что случаи были единичными, да и аврорат совместно с прочими правоохранительными органами реагировал оперативно. Но общество бурлило, требуя для вандалов минимального наказания, и судьи Визенгамота уже в паре случаев прогнулись под пожелания толпы, мотивируя это, как обычно, кто во что горазд. Кингсли Шеклболт бушевал, но повлиять на решение суда не мог.

— Это не наши, — упрямо помотал головой Рон. — Не наши... пока не доказано обратного.

— В такой формулировке принимается, — суховато усмехнулся Гарри. — Я бы тоже не хотел... в общем, я не хотел бы. Но как бы там ни было, а мысль Гермионы мне чем дальше, тем больше по душе. Тем более, что Невилл совершенно точно чист.

— Ну хоть кого-то ты не подозреваешь, — не удержался от язвительной реплики Рон, но Гарри глянул на него остро, и желание подкалывать друга испарилось.

— Решено, — подвёл итоги Гарри. — Мы попробуем обратиться к Невиллу. Спасибо, Гермиона, ты подсказала дельную вещь. И знаешь — поговори с Руквудом, вдруг он и впрямь поможет? А я возьму на себя Малфоя.

Рон лишь закатил глаза, но ничего не сказал.

***
— Вот как... — сказал Невилл. Вытер пальцы о чистую тряпку, оглядел теплицу, где мандрагоры (каждая под отдельным прозрачным звуконепроницаемым куполом) показывали друг другу неприличные жесты, и повторил:

— Вот, значит, как...

— Именно так, — пожал плечами Гарри. — Я приглашаю тебя не потому, что ты мой друг, и не потому, что ты участвовал в сопротивлении — скорее, вопреки всему этому. На самом деле я предпочёл бы кого-нибудь из Слизерина, но среди них нет настолько хороших гербологов.

— Зато они приложили бы все усилия, чтобы поймать преступника, а во мне ты не уверен, — вздохнул Невилл.

Гарри покачал головой:

— Вот тут ты неправ. Если ты возьмёшься, то будешь стараться изо всех сил. Просто... на тебя будет оказываться давление. В том числе в стенах Хогвартса.

— Об этом не беспокойся. Не в первый раз.

— Не в первый. Но преступником может оказаться... любой.

Невилл с тоской поглядел туда, где юная мандрагора играла с грязью, то закапываясь в неё по пояс, то высвобождая поочерёдно левый и правый корни.

Здесь, в теплицах Хогвартса, он чувствовал себя на своём месте. Растения вели себя просто и понятно: хотели света, поливки, подкормки, заботы... Взамен они цвели и плодоносили. Временами болели — куда же без этого, но в целом если ухаживать за ними, то можно получить желаемый результат.

С людьми всё гораздо сложнее. Даже поднимаясь на профессорскую кафедру, Невилл ощущал временами нечто вроде беспомощности. Как заставить мальчишек-третьекурсников, стремящихся поскорее удрать на каникулы, выучить этапы цветения болотного ухмырника? Как объяснить жеманной девице, увлечённой исключительно своими и чужими романами, необходимость хотя бы прочесть учебник? И что делать, если ученик старателен, но напрочь лишён таланта?

Лонгботтома считали хорошим педагогом. Но сам он в этом очень сильно сомневался, и всё чаще поглядывал на портрет профессора Снейпа с неожиданным пониманием и сочувствием.

Нельзя сказать, что Невилл Лонгботтом не любил людей. Скорее, он их слабо понимал, предпочитая общаться с растениями. Ну и ещё с Ханной Эббот. И со старыми приятелями. И с парой-тройкой любимых учеников. И...

В любом случае, в перечень совершенно точно не входили убийцы или подозреваемые в убийствах. Особенно если они когда-то сражались с тобой плечом к плечу.

— Словом «любой» ты называешь участников Армии Дамблдора? — Невилл не хотел об этом спрашивать, правда, не хотел. Но должен был.

— Или Ордена Феникса, — отозвался Гарри очень спокойным, очень безэмоциональным голосом. И это нарочитое спокойствие новоиспечённого старшего аврора сказало Невиллу куда больше, чем любые крики или размахивание руками.

Гарри плохо. Он держится, конечно же, он сильный — но ему больно, чертовски, немыслимо больно.

А значит, ему нужна помощь. Как раньше.

В конце концов, Невиллу не впервой дежурить перед дверьми, из которых в любую минуту могут выйти враги.

— Хорошо. Что мне нужно делать?

— Эй, не так быстро, — на лице Гарри впервые за весь нелёгкий разговор промелькнула улыбка. — Для начала тебе потребуется взять перо и расписаться как минимум на паре дюжин бумажек. Ты войдёшь в аврорат на правах временного сотрудника — мы тут с Гермионой были крайне удивлены, когда узнали, что экспертов со стороны авроры задействовать не имеют права. Гермиона уже пообещала разобраться с этой юридической закавыкой, но пока она протаранит все нужные инстанции, пройдёт время, а его у нас маловато. Поэтому давай уж по старинке, со введением тебя в штат на половинное жалованье.

— Жадины, — улыбнулся Невилл.

— Бережливые люди, — весело поправил Гарри.

— Бережливые жадины, — парировал Невилл. — Ладно, где там твои бумажки? У меня как раз имеется пара свободных часов.

На самом деле пары часов, конечно же, не хватило, и пришлось часть инструкций (под каждой из которых следовало расписаться в трёх местах) захватить домой. У Невилла было искушение подмахнуть всё не глядя, но сработал долгий опыт работы преподавателем и добрая память об Аласторе Грюме.

Честно говоря, и о Барти Крауче-младшем тоже. Невилл понимал, что Барти использовал его в своих целях, и понимал, что руководствовался покойный Пожиратель Смерти отнюдь не благими намерениями. Но факт оставался фактом: общение с Краучем многое Невиллу дало и многое заставило переосмыслить. В частности, собственное неосмотрительное поведение начало казаться недопустимым. Вот уж воистину — никому нельзя доверять!

Пожалуй, Барти Крауч эту точку зрения Аластора Грюма целиком и полностью разделял.

Так что Невилл забрал бумаги домой и потратил весь вечер, изучая их. Бабушка его не беспокоила, привычно полагая, что он готовится к занятиям.

Дом... Просторный, холодный, увешанный неподвижными портретами Фрэнка и Алисы Лонгботтомов. Невилл привык жить здесь с бабушкой, привык к колдографиям отца, красующимся на каждой полке, привык к тому, что комнаты мамы и папы остаются в том же состоянии, в котором были, когда в дом пришли Пожиратели Смерти. Даже постельное бельё с супружеской кровати Фрэнка и Алисы аккуратно стирается и вновь отправляется на своё место. Сколько лет прошло, должно бы уже истрепаться, но магия поддерживает его в надлежащем состоянии.

Привычка помогала. Однако даже сама мысль о том, чтобы привести сюда Ханну, повергала в нервную дрожь и вызывала злой протест. Ханна была... слишком живой. Наверное, поэтому Невилл в неё и влюбился. Она казалась воплощением хаффлпаффского духа: неизменно приветливая, неизменно вежливая и очень-очень приземлённая. Даже участвуя в сопротивлении, Ханна Эббот не забывала о хлебе насущном, оставляя заботы о духовности тем, кто, по её мнению, больше для этого подходил. Она стирала, готовила, содержала Выручай-комнату в чистоте, а дерзкие вылазки и война с Пожирателями Смерти получались у неё словно бы между делом. Вот такое расписание: после завтрака, но перед генеральной уборкой подраться с Кэрроу и заодно наведаться на кухню, поглядеть, как там дела у домовых эльфов.

После войны Ханна, казалось, совершенно не изменилась. Получив в наследство от Тома «Дырявый котёл», она переселилась туда, вычистила заведение сверху донизу и завела свои порядки, не меняя тамошних традиций. Вскорости посетители начали считать её истинной хозяйкой «Котла». Казалось, что Ханна всегда жила здесь, всегда с улыбкой торопилась услужить и завсегдатаю, и случайному гостю.

Невиллу нравилось бывать в «Дырявом котле», нравилось смотреть, как Ханна работает... нравилась сама Ханна. И когда она, отчаянно краснея, предложила ему однажды остаться на ночь, долго раздумывать Невилл не стал. Так оно и повелось, и со временем у Невилла появились «дом» и «мой дом» — тот, в котором можно спокойно дышать и улыбаться, быть самим собой, а не героем войны. Тот, в котором жила Ханна.

Бабушке, конечно, это не нравилось. Огорчать её Невилл не хотел, а потому дома ночевал достаточно часто. Вслух против Ханны Августа Лонгботтом не возражала — после одного достаточно резкого разговора. «Ты повзрослел, — сказала тогда Августа грустным голосом, — стал похож на отца. Такой же... самостоятельный». Больше эта тема в доме не поднималась.

Маме с папой Невилл часто рассказывал о Ханне. Они его, конечно, не слышали и не понимали — повзрослев, Невилл перестал надеяться на чудеса и на всесильную колдомедицину. Но слушали, и для него этого было достаточно.

Вполне возможно, сейчас бабушка обрадовалась бы. Или, наоборот, огорчилась? Она всегда подчёркивала, как гордится Фрэнком и его работой в аврорате, как счастлива, что Алиса разделяет интересы супруга и поддерживает честь семьи... А с другой стороны, стоило когда-то Невиллу заикнуться о мракоборчестве, и Августа Лонгботтом безжалостно высмеяла внука. Может, и вправду не верила в его силы, а может, просто боялась повторения истории Фрэнка... Сейчас уже не выяснишь — вряд ли бабушка вообще вспомнит этот разговор. Невилл изменился, и воззрения миссис Лонгботтом изменились вместе с внуком. Она сама ничего не замечала, но если долго живёшь с человеком, то хорошо видно, как из одной крайности он бросается в другую. Так что нынче Августа Лонгботтом вполне могла тайно мечтать о мантии и значке аврора для любимого внука.

Однако когда Невилл завершит консультации по расследованию, с этим всем добром придётся расстаться. Ему-то не жалко, а вот бабушка наверняка расстроится. Искренне ли, следуя ли своим безумно гриффиндорским представлениям о долге и чести — Бог весть, просто Невилл не желал ещё одного тяжёлого разговора. А значит, не стоит и упоминать про щедрое предложение от Гарри, сильно напоминающее пресловутые дары данайцев.

Разумеется, может случиться так, что бабушка и сама узнает. Но это ведь совсем другой разговор, верно? Тоже тяжёлый, но другой. Можно будет объяснить, что он не рассматривает всерьёз аврорат, как постоянное место работы, поговорить, наконец, о жизненных приоритетах... В конце концов, Невилл всё уже доказал, сколько можно вообще?

Ну вот. Сам придумал — сам обиделся. Столько лет прошло, а бабушку он побаивается, как и раньше. Хотя всё давным-давно изменилось.

Суховато усмехнувшись, Невилл вновь углубился в чтение инструкций. Язык тут, конечно, зубодробительный, но не сложнее, чем в циркулярах и декретах, приходящих из министерства магии в Хогвартс. И там тоже лучше вчитываться, прежде чем поставить подпись на каком-нибудь документе, предписывающем тебе раз в году привозить на поверку в Отдел Тайн всё своё оборудование, рабочие материалы и расходники (в его случае — дьявольские силки и мандрагоры, например). Невилл прочёл — и поднял скандал. А кое-кто, не будем тыкать пальцем в некоторых кентавров, в конце года, как раз перед экзаменами, выяснил, что ему нужно волочь в министерство магии здоровенный телескоп — видимо, вместе с Астрономической башней...

Подписавшись под отказом от форменной мантии и связанного с этим ежегодного денежного вспомоществования в размере двух сиклей и пяти кнатов, Невилл устало потёр глаза. Что там ещё? Запрет на аморальный способ жизни и распитие крепких спиртных напитков в общественных местах — угу, помним, введено после пьяного дебоша четырёх авроров как раз в «Дырявом котле», незадолго до того, как Ханна стала его владелицей. А вот это полезная вещь — инструкция «О порядке обращения с тёмными артефактами неизвестного происхождения». Гарри сказал, что её следует прочесть обязательно, практики составляли.

Когда с бумагами было покончено, за окном уже стояла глубокая ночь. Невилл зевнул, некстати — или наоборот, кстати? — вспомнил о завтрашней контрольной, которую обещал задать шестому курсу Пора бы немного отдохнуть, завтра тяжёлый день. Шестикурсники — они народ сложный, и Невилл понимал, почему: когда СОВы уже сданы, а до НОЧИ ещё далеко, так и тянет расслабиться. Но ведь то, что они усвоят именно на шестом курсе, станет их повседневной практикой — к примеру, аппарация... Да и гербологию те, кто выберет своей специализацией множество профессий, как раз начинают изучать углублённо. Самые опасные растения проходят именно сейчас.

Собрав бумаги взмахом волшебной палочки, Невилл старательно упаковал их во вместительный конверт и отправился в совятню. Да, поздно, но чем скорее Гарри получит все подписанные документы, тем скорее можно будет приступить к делу.

Возможно, удастся предотвратить следующее преступление...

Сова, недовольно ухнув, улетела в темноту, неся пухлое послание, а Невилл наконец-то отправился спать.

***
Копия дела прилетела в Хогвартс с утренней почтой. Гарри что, вообще не ложился? С него станется, он, если сильно был занят делом, и раньше не обращал внимания на время суток, а ещё на такие мелочи, как сон или еда.

Наскоро проглотив завтрак, Невилл освободил папку с печатью аврората на обложке, прижал к ней ладонь, и печать, полыхнув, растворилась. В воздухе вспыхнуло несколько огненных строк — защитные заклятья подтвердили временному сотруднику аврората Невиллу Лонгботтому, профессору гербологии в Хогвартсе, декану Гриффиндора, право доступа к материалам о преступлениях, совершённых с помощью неопознанного артефакта инвентарный номер шесть тысяч триста двадцать два. Да уж, бюрократия в аврорате ещё почище, чем в министерском отделе образования! Впрочем, именно в аврорате она, возможно, и необходима.

Первая пара у Невилла была свободна, и он планировал ещё раз перепроверить таблицы, составленные специально для контрольной работы, но вместо этого, украдкой оглянувшись, отправился в пустой кабинет и там погрузился в чтение. Сухие слова протоколов в воображении превращались в настоящую человеческую трагедию.

Сначала неизвестный атаковал Маркуса Флинта. Но тот, несмотря на действие артефакта, сумел дать отпор и едва не сорвал с преступника маску. Что, в общем, логично: Невилл помнил Флинта, помнил свой страх перед троллеподобным слизеринцем. Нет, Маркус не участвовал в травле, которую устроили Лонгботтому на первом курсе Малфой с дружками: Флинт не связывался с малышнёй, не имеющей ценности в качестве игроков в квиддич. Более того, однажды он походя отвесил Крэббу с Гойлом по оплеухе — молча, ничего не говоря, — и те целый день вели себя тише воды, ниже травы. Но равнодушие Флинта не мешало Невиллу его бояться.

Протокол допроса потерпевшего не давал возможности выяснить точку зрения Маркуса на личность преступника. Кажется, Гарри упоминал, что тогда авроры не восприняли нападения всерьёз. В магазинчике Умников Уизли (Джордж ни в какую не желал менять названия) продавали пару десятков подобных скверных шуточных заклятий, позволяющих разыграть ближнего своего. Подумаешь, шутка вышла из-под контроля! Особенно учитывая, что родня Маркуса Флинта поддерживала Пожирателей Смерти, да и сам он...

Мысль была некрасивой. Подлой и мелочной, словно бы произнесённой голосом Долорес Амбридж прямо в ухо Невилла. И от того, что он знал, почему эта мысль вообще пришла ему в голову, легче не становилось. Напротив, делалось очень горько, словно все, павшие в этой войне, смотрели на Невилла пристально и спрашивали: «Так за что мы погибли?».

Невилл сделал отметку в блокноте: поговорить с Маркусом. Благо, пасхальные каникулы через неделю, а Флинт-младший учится на первом курсе Слизерина, и о его успеваемости профессору Лонгботтому очень даже есть что сказать похвального.

Следующим был Руэйдхри МакСтрори, пожилой чудак, вечный холостяк, праздно (с точки зрения многих волшебников) прожигающий жизнь и зарывающий в песок свои немалые дарования. Руэйдхри был старше Невилла на три с половиной десятка лет, но иногда казался сущим ребёнком. Он не носил Метку, но не раз и не два его видели в компании Пожирателей Смерти — просто потому, что старинные колдовские семейства должны держаться вместе. По этому же поводу Руэйдхри впоследствии поддержал консервативную оппозицию нынешнему Министру Магии. Насилия он не одобрял, по крайней мере, декларировал свой пацифизм на всех перекрёстках. Возможно, это и спасло его от принятия Метки, как знать... Или он просто не был интересен Волдеморту в качестве сторонника: роли в жизни магического сообщества Руэйдхри не играл ровным счётом никакой, на жизнь зарабатывал, сдавая в аренду пару старинных особняков в Нортумберленде и одно из зданий на аллее Ноктюрн. Все дома принадлежали его семье с незапамятных времён — ну, то есть, с момента их постройки. Полученные деньги Руэйдхри тратил с воистину волшебной скоростью, а потому всегда оказывался кому-нибудь должен. Собственно говоря, именно версию просроченных долгов и неприятных кредиторов аврорат и начал разрабатывать первым делом, не слушая особо сбивчивых заверений потерпевшего относительно его кристальной невинности.

Злодея так и не нашли — Руэйдхри занимал в основном у хороших знакомых, старинных друзей семейства. Следствие застопорилось, Руэйдхри убрался из Лондона к себе в Нортумберленд и затих там, а аврорат понадеялся на лучшее и прекратил поиски. И тут произошло третье нападение.

На сей раз жертвой стал Блодуин Нэш-Вильямс, выпускник Слизерина, помогавший младшей сестре подобрать учебники для третьего курса. Сам Блодуин в силу возраста и изменившейся ситуации никак не мог быть замешан в делах Пожирателей Смерти, однако его родня в своё время внесла несколько залогов за азкабанских сидельцев, а по матушке он приходился родственником МакНейрам и Яксли. В Хогвартсе парень не раз высказывался очень радикально, обеляя Волдеморта и очерняя нынешнее Министерство. Похоже, для мстителя этого оказалось вполне достаточно.

Поскольку случай был уже третьим, аврорат наконец-то провёл между ними параллели. На раскрытие дела бросили «лучшие силы» — то есть, отдали его Гарри Поттеру. Он поднял предыдущие расследования, заново допросил потерпевших, ничего толком не выяснил, но хотя бы разобрался с почерком преступника. И тут случилось двойное убийство...

— Интересно, что ты делал на аллее Ноктюрн? — пробормотал Невилл, глядя на заносчиво кривящую губы колдографию Блодуина. — Аврорату ты рассказать об этом отказался. Зачем ты оставил сестру у Флориана, а?

Судя по протоколу допроса, Гарри Поттера это тоже очень сильно интересовало. Увы — потерпевшего нельзя было допрашивать так же жёстко, как Гарри обычно обращался с подозреваемыми.

— Но что-то же ты там искал, да? — вздохнул Невилл. — Что-то очень для тебя важное. Туда никто не ходит просто так прогуляться.

Блодуин Нэш-Вильямс на колдофото дёрнул плечом и отвернулся. А Невилл погрузился в изучение отчёта, присланного из Отдела тайн. Судя по туманности и витиеватости выражений, тамошние волшебники понятия не имели, как именно был изготовлен артефакт номер шесть тысяч триста двадцать два, но признаваться в своём невежестве не желали категорически. Впрочем, растительные и животные ингредиенты порошка они честно определили.

— Высушенный костянник смехотворный? — поначалу Невилл не поверил собственным глазам. — Но как?

Он ещё раз пробежался взглядом по остальным ингредиентам. Жабры ядоплюя — ладно, это понятно: самая неядовитая часть животного, вызывает лёгкий зуд, но и только. В магазинчике Умников Уизли была масса приколов на основе экстракта из крови ядоплюя, и некоторые из них обладали куда более мерзким эффектом. Серая прилипучка тоже не вызывала вопросов: она служила своего рода компасом для порошка. Несколько заклятий, известных даже второкурснику — и все крупинки полетят туда, куда захочет владелец артефакта. Но костянник смехотворный?

— Не понимаю, — Невилл прикусил губу, помотав головой. — Ничего не понимаю!

Из всех магических растений костянник являлся, пожалуй, одним из самых безобидных. Его применяли при депрессиях и расстройствах нервной системы, он также мог немного улучшить пищеварение (хотя для этого существовали средства и подейственней). Главным достоинством костянника было практически полное отсутствие вредоносных побочных эффектов.

Теперь Невилл хорошо понимал растерянность умников из Отдела тайн. Как, ну как, Мерлин всё раздери, злоумышленник умудрился сделать костянник смехотворный главным ингредиентом темномагического артефакта?

— Кто бы ты ни был, — Невилл недобро прищурился, глядя на ровные строчки отчёта, — ты, конечно, гений. Провернуть такое не каждый сумеет. Но мы с Гарри тебя всё равно найдём.

Ответа, разумеется, не последовало. Невилл коротко вздохнул, собрал бумаги, наложил на них заклятье неразборчивости и пошёл принимать контрольную работу у шестого курса. Вот только мысли его блуждали очень далеко.

***
Гермиона высадилась из урчащего, словно соплосвин перед спариванием, моторного катера и с любопытством огляделась.

«Никто и никогда не заслуживает Азкабана», — сказал однажды Ремус Люпин. Его услышали, его слова запомнили, и вскорости после избрания Кингсли Шеклболта Министром Магии старые и новые заключённые Азкабана были переведены в Визардинуум — тюрьму, спешно выстроенную на севере Шетландских островов. Хаскосей — большой и необитаемый — вполне для этих целей подходил. Магглы ушли оттуда в середине девятнадцатого века, поскольку вода из местных источников оказалась слишком солёной. Современные технологии могли бы помочь, но желающих поставить там опреснители и зажить фермерской жизнью почему-то не нашлось.

Министерство магии приложило немало усилий, чтобы скрыть строительство от любопытных магглов, понаделавших спутников и рассматривающих мир с высоты их орбит, но результат того стоил. Еду и воду узникам завозили с соседних обитаемых островов Йелл и Фетлар, причём обходились без помощи волшебства: всё равно на берега Хаскосея наложили магглоотталкивающие чары, а тюрьма была выстроена из материалов, изобретённых ещё Гриндельвальдом, и поглощала любые проявления магии. Так что провизию закупали у магглов и доставляли в стены Визардинуума при помощи моторных лодок и пары потрёпанных жизнью грузовиков.

Разумеется, никаких дементоров. Раз никто и никогда не заслуживает Азкабана, значит, дементоры тоже исключались. Визардинуум охраняли специальным образом обученные волшебники. Поначалу ревнители старинных традиций нервничали, ведь всё делалось в огромной спешке, но довольно скоро выяснилось, что переведённые на Хаскосей Пожиратели Смерти всем довольны (ещё бы — без дементоров-то!), а новоиспечённые узники, вроде Долорес Амбридж, понятия не имеют, как бежать из тюрьмы без помощи магии. И хотя охранники из магглорожденных всё бурчали о том, что пришельцы из маггловского мира что-нибудь вполне способны сделать и без волшебства, пока что дела обстояли неплохо.

Стены тюрьмы снаружи выкрасили в неопрятный грязно-бурый цвет, поскольку волшебники так и не придумали достаточно эффективного способа борьбы с маггловскими спутниками. Поэтому пошли стандартным маггловским путём: с высоты птичьего полёта Визардинуум прекрасно сливался с местностью, а излишки тепловыделений гасили прирученные сильфы, летающие над тюрьмой и выполняющие заодно функции дополнительной охраны. Внутри же было, по мнению Гермионы, достаточно уютно: тёплые жёлтые и персиковые оттенки (согласно сплетням, стены камеры Амбридж выкрасили в нежно-розовые цвета. Правда это или нет — Гермиона понятия не имела). В коридорах стояли искусственные фикусы в кадках, а в тюремной столовой буйствовала герань, на фоне которой разнообразные фиалки смотрелись довольно скромно. По мнению маггловских психологов, всё это вызывало у узников чувство комфорта и способствовало их перевоспитанию. Лично Гермиона сомневалась в возможности перевоспитания той же Амбридж при помощи герани и фиалок, но поскольку сама в своё время настаивала на привлечении психологов, то благоразумно помалкивала.

Имелись в Визардинууме и специальные комнаты для встреч с родственниками, они же допросные, разного уровня охраняемости в зависимости от статуса заключённого. С Августусом Руквудом следовало встречаться в комнате с максимальной степенью защиты.

Гермиона видела Руквуда раньше, на суде. Он, чуть ли не единственный из Пожирателей Смерти, вызвал в ней чувство жалости: маленький, сухонький старичок с растерянно моргающими бесцветными глазками. Помнится, ей тогда пришла в голову очень холодная, очень рациональная мысль: интересно, он начитался маггловских книг о психологии поведения, или это его собственные, уникальные наработки? И Гермиона постаралась донести свои соображения до Визенгамота. То ли у судей имелись схожие сомнения насчёт невиновности «милого старичка», то ли просто щадить Пожирателей Смерти тогда было немодно, но Августусу Руквуду дали пожизненное, как и прочим.

Сейчас Руквуд выглядел совсем иначе: собранный компетентный специалист, чей возраст не мешает воспринимать новые, современные идеи, а опыт даёт возможность сходу отсеивать всяческие глупости. И тюремная роба совершенно не портила впечатления. Бесцветные глазки глядели на Гермиону жёстко и пытливо.

Вооружённый резиновой дубинкой охранник неподвижной статуей замер у стены.

— Миссис Уизли? — заняв своё место напротив Гермионы, Августус чуть кривовато улыбнулся. — Однако же... Большая честь для меня. Чем могу быть полезен?

Формально миссия Гермионы заключалась в инспекции условий жизни заключённых. А пухлая папка с делом о нападениях на слизеринцев... ну, мало ли что она носит с собой, верно?

Версия, настолько шитая белыми нитками, что Гермионе за неё было откровенно неловко. Но легенда требовала подкрепления, и пришлось задать несколько соответствующих вопросов. Руквуд понимающе улыбался и терпеливо отвечал, что ни в чём не нуждается — разве только, уровень местной библиотеки несколько удручает, — что кормят его замечательно, диета подобрана с учётом накопившихся за годы в Азкабане болячек, а отношение охранников к узникам вполне достойное...

Гермиона знала: Августус Руквуд относится к числу примерных заключённых. Ни малейшей склонности к бунту, беспрекословное подчинение правилам содержания, проявление всяческого уважения к персоналу... Тактика, приносящая вполне закономерные плоды в виде послаблений режима. В частности, Руквуду было разрешено посещение библиотеки, и Августус пропадал там целыми днями. Непременная двухчасовая прогулка каждый день — бывший Пожиратель Смерти считал полезным поддерживать форму, а потому или просто расхаживал по тюремному двору, или занимался на тренажёрах. Ничего общего с тем же Гойлом-старшим, который регулярно задирался с охранниками, а потому основательно обжил карцер. Нет уж, Руквуд, Долохов и в последнее время Долорес Амбридж вели себя превосходно. Знали, как завоевать симпатии администрации.

В идею их исправления Гермиона поверить не могла, сколько бы ни старалась. Максимум, на что способны эти чудовища — затаиться, выбить себе столько комфорта, сколько возможно, и ждать своего часа.

Наверное, подобные суждения были несправедливыми по отношению хотя бы к кому-то из сидящих в Визардинууме волшебников. Но память — страшная штука, и забыть прошлое Гермиона пока не была готова.

Краем глаза Руквуд косился на папку в руках посетительницы, и в конце концов Гермиона решилась. Раскрыла её (магия здесь не действовала, так что охранительные заклятья не работали) и развернула к собеседнику.

На чтение у Августуса ушло около получаса: некоторые документы он перечитал несколько раз. Затем поднял на Гермиону глаза, в которых не осталось ни капли рассеянности:

— Вам интересно моё мнение, я правильно понял, миссис Уизли?

— Да, мистер Руквуд. И скажу сразу: я не могу обещать вам взамен ничего... существенного. Это не в моей компетенции.

Гермиона, признаться, ожидала ответа в стиле: «Ну так найдите кого-нибудь компетентного и пришлите сюда», но Руквуд её удивил. Он мягко улыбнулся и махнул рукой:

— Вы меня развлекли, миссис Уизли, в здешней рутине это уже немалое подспорье для ума. Впрочем, как истинному слизеринцу мне следует угождать сильным мира сего, а значит, я просто обязан оправдать ваши ожидания и немного поторговаться... Давайте так: вы принесёте мне свежий выпуск «Кто есть кто в магической Британии». Имею, знаете ли, привычку отслеживать политическую жизнь, да и читал в «Пророке», что Визенгамот сменился примерно на треть, а конкретными сведениями не обладаю.

Заметив колебания Гермионы, Руквуд усмехнулся ещё шире:

— Разумеется, вы сами выберете книгу и проверите её чем только можно. А также — я в вас не сомневаюсь, миссис Уизли — чем-нибудь, чем нельзя, для верности. Я бы на вашем месте точно проверил. Так что, по рукам?

— По рукам, — кивнула Гермиона. — Конечно, в первую очередь меня интересует ваше мнение относительно артефакта...

— Ну и как я, по-вашему, сидя здесь, могу что-то о нём сказать? — перебил её Руквуд, но заметив выражение лица собеседницы, тут же виновато развёл руками: — Простите, миссис Уизли, но я специалист по волшебству, а не по чудесам. Я никогда ни о чём подобном не слыхал, а в лабораторию Отдела тайн вы меня не пустите. Я бы себя точно не пустил... Если это отменяет нашу сделку — что ж, так тому и быть. Однако если вы готовы меня выслушать, то я могу — чисто теоретически, разумеется, — порассуждать о волшебнике, изготовившем столь интересную с точки зрения волшебной науки вещицу.

Поколебавшись секунду, Гермиона чуть принуждённо рассмеялась:

— Вы действительно умеете торговаться, мистер Руквуд. Сделка в силе, и я вас внимательно слушаю.

— Материалы, прочитанное мной только что... Всё это крайне занятно, — Августус Руквуд встал со стула и принялся расхаживать по комнате. Охранник напрягся, но Гермиона едва заметно покачала головой, и бравый страж порядка остался стоять на месте. — Итак, если верить этим материалам, он начал с Маркуса Флинта? Как неосторожно. Но он быстро учится — получив отпор, сдал сразу на несколько позиций назад.

— Простите? — Гермиона изящно приподняла бровь — жест, которому она училась почти три года.

— Миссис Уизли, — Руквуд остановился напротив и, глядя сверху вниз, заговорил тоном типичного хогвартского преподавателя. Сходству не мешала даже ярко-оранжевая тюремная роба, — миссис Уизли, вы ведь понимаете, что наблюдаете за интереснейшим явлением — становлением серийного убийцы?

— Не сказала бы, что мне очень интересно, и, кроме того, мы все уже наблюдали за чем-то подобным... но да, это серия. Вы интересуетесь маггловской литературой?

— В последнее время я много чем интересуюсь, — Руквуд пожал плечами. — Слежу за тенденциями развития общества, знаете ли. А маггловское нынче стало вполне себе одной из тенденций. И кое в чём вы неправы, миссис Уизли. Мы были типичной сектой, или, если хотите, террористической группой, но секта с харизматичным лидером — это самое близкое к тому, чем являлись Пожиратели Смерти. Я не оправдываюсь, учтите, я просто указываю на разницу. Здесь действует одиночка.

— Почему? — Гермиона склонила голову набок, разглядывая собеседника с нескрываемым интересом. Руквуд всегда был падок на лесть, а в Хантвуде эта его черта начала развиваться просто стремительно.

— Модус операнди, миссис Уизли, он же — образ действия. Тёмный Лорд натаскивал новых членов организации на целях послабее, но молодёжь, как вы знаете, часто переоценивает свои силы и способности. Лезет без приказа на рожон, так сказать. Получив отпор в нескольких случаях, Пожиратели Смерти, конечно, немного ослабили натиск, но не столь масштабно. И группировка, скорее, склонна впоследствии напасть на ту же мишень, когда она ослаблена или обременена дополнительными обязанностями — я имею в виду наличие детей или кучу магглов поблизости... Понимаете, коллективное мышление куда статичнее мышления одиночки. Если уж группа выбрала себе жертву — просто так от неё не отвяжутся. Гораздо проще убедить в том, что ты не трус, самого себя, а не окружающих. Конечно, это не касается так называемых преследователей — магглы называют их сталкерами, — но из прочитанного у меня создалось впечатление, что для вашего преступника образ действий важнее, чем выбранные им люди.

— Ну, найти общее между жертвами тоже возможно, — не согласилась Гермиона. Руквуд энергично кивнул:

— Вы имеете в виду их... скажем так, отношение к Пожирателям Смерти? Да-да, я заметил. Маггла выбивается из стройного ряда, но давайте честно — она вполне может оказаться побочным ущербом. Кстати, а доблестные авроры не выяснили случайно, не встречался ли Файнберг-Монтгомери с бедной девушкой?

— Пока нет, — Гермиона озадаченно нахмурилась. — Но учитывая его родословную...

— О, пустое, — махнул рукой Августус. — Покажите мне того, кто не грешил в юности? Особенно сейчас, когда маггловский мир представляется юным волшебникам не скопищем кишащих повсюду паразитов, а чем-то загадочным, прогрессивным, устремлённым в будущее... Родословная может, кстати говоря, объяснить, почему преступление случилось у Мерлина на левой пятке, в маггловской глуши, а не на аллее Ноктюрн. Не думаю, что родня юноши отнеслась бы к его новому увлечению, гм, с пониманием и сочувствием.

Да уж, мрачно подумала Гермиона, дожили: Августус Руквуд учит толерантности и принятию. А ведь ей и в голову не пришло, что парень из старинной магической семьи может встречаться с магглой!

Оставалось надеяться на незашоренность Гарри и Рона. Они, в конце концов, авроры, им и карты в руки.

— Но вернёмся к нашему убийце, — продолжал тем временем вещать Руквуд. — Смотрите, какая складывается интересная ситуация: преступник сначала нападает на Маркуса Флинта, здорового, сильного волшебника. Ну, может, с магией у Флинта туговато, но скорость реакции и физическая выносливость многое компенсируют, поверьте. Нападение происходит лоб в лоб. Преступник в маске, но этим и ограничивается — выскакивает навстречу Флинту, пытается сразиться с ним... Какой можно сделать вывод?

— Он думает, что может справиться с Флинтом, — как послушная ученица, произнесла Гермиона.

— Именно! Он считает себя равным Маркусу Флинту, не предполагает встретить достойного сопротивления. Обычная ошибка молодости... — Руквуд печально улыбнулся, на миг прикрыв глаза. — Получив отпор, он, в сущности, не меняет метода, разве что нападать начинает, выпрыгивая из засады, но меняет жертв. МакСтрори не слишком силён в практической магии, он теоретик, да и со зрением у него серьёзные проблемы. Опять же, возраст уже почтенный. С ним получилось, и преступник смелеет. Следующей целью он выбирает молодого волшебника, физически сильного, но, прямо скажем, не имеющего опыта боевых столкновений. Отнюдь не Пожирателя Смерти. Он не лезет к Малфоям, не трогает Ноттов, даже к Монтегю не цепляется, хотя уж казалось бы... Его жертва — человек из соответствующей семьи, оставивший на минутку сестру и (что совершенно естественно) беспокоящийся о ней. Человек, чьи мысли заняты чем-то посторонним, понимаете? Надменный, высокомерный, не умеющий реально оценивать ситуацию. Ну и четвёртая жертва, Файнберг-Монтгомери, вместе с пятой, бедняжкой магглой. Хотя я по-прежнему считаю её побочным ущербом, уж извините. Итак, молодой человек без боевого опыта, но уже более зрелый, мысли которого тоже заняты чем-то посторонним. Вы улавливаете, к чему я клоню?

— Преступник совершенствуется, — кивнула Гермиона. — Шлифует свой метод.

— Да, разумеется. Но метод первичен, понимаете? Для вашего злодея почему-то крайне важно действовать именно так, а не иначе. Это в его понимании имеет некий смысл. Возможно, связанный с его прошлым, возможно, с настоящим, тут уж я вам ничего не скажу. Теперь переходим к жертвам. Связь очевидна, но в то время как вы рассматриваете каждого в отдельности, я бы предложил, напротив, свести их воедино. Вашему преступнику безразличны личности, ему требуется для нападения принадлежность жертвы к определённой группе. Он не видит человека, он... я бы сказал, он видит символ.

— Символ? — Гермиона вновь удивлённо приподняла бровь.

— Ну да. Он нападает на явление, на очередной пункт из списка — называйте как хотите! Но ему безразлично, будет этим конкретным пунктом Маркус Флинт или Руэйдхри МакСтрори. Итак, подведём итог: предельно конкретизированная символика, педантичное исполнение ритуала в образе действий сочетается с достаточно расплывчатым представлением о жертве, как о совокупности неких признаков. И да, он нападёт ещё. И убьёт снова.

— Почему? Я бы на его месте затаилась. Разве убийство не должно его напугать?

— Вы бы затаились, — печально улыбнулся Руквуд, — а большинству из, скажем так, некоей группы моих знакомых понравилось бы. Убийство даёт произошедшему... завершённость. Происходит катарсис, испытав который однажды, хочется почувствовать его вновь. Подумайте над этим. И подумайте вот ещё над чем: мы, прошедшие через Войны Волдеморта (идиотское название, кстати говоря, не находите?), очень похожи, как бы вам ни хотелось считать иначе. Война на всех оставляет шрамы, а шрамы даже на теле выглядят одинаково, не говоря уже о такой тонкой субстанции, как душа. Если кто-то и сможет понять, то вы. Не отвергайте эту мысль сразу.

Гермиона кивнула, хотя первой мыслью и было попросить Руквуда держаться поближе к теме. Но интуиция подсказывала, что сейчас старый хитрец сказал нечто важное.

Оставалось понять: это и есть та самая ложь, с помощью которой Августус Руквуд когда-то создал тайную сеть шпионов, или — просто для разнообразия, — нынче он говорил искренне?

***
— Ну да, они встречались, — Рональд так кисло поморщился, словно его в интересах службы вынудили съесть лимон или дать интервью Рите Скитер. — Мы наконец-то выяснили личность погибшей. Памела Стодхилл, двадцать один год, сама родом из предместий Лондона. Отец — начальник отдела в газовой компании, мать владеет сетью химчисток, что бы ни обозначали все эти слова.

Рон и Гарри завалились в квартиру Уизли довольно поздним вечером, вымотанные, злые и голодные. Они пробегали по Лондону целый день, причём аппарировать среди магглов не рискнули, так что сейчас Рон с наслаждением скинул форменные башмаки вместе с носками и шлёпал босыми пятками по ковру. Гарри ограничился гостевыми шлёпанцами, однако плюхнулся на диван и со вздохом облегчения вытянул ноги.

Кричер приволок кое-какие закуски, освободив тем самым Гермиону от вечернего ритуала разогрева ужина, и старые друзья, наскоро перекусив, увлечённо делились новостями.

— Родители Памелы тоже, между прочим, возражали против её связи с Теренсом, — вступил в разговор Гарри. — Но поскольку девушке уже исполнился двадцать один год, им пришлось отступить. Впрочем, Памела всё равно предпочитала не рисковать: её отец слишком вспыльчив.

Рон мрачно фыркнул:

— Вспыльчив-то вспыльчив, да вот только на время убийства у него стопроцентное алиби.

— Ого, вы проверяете уже и магглов? — не выдержав, хмыкнула Гермиона.

— Да мы всех проверяем, — махнул рукой Гарри. — Зацепок же никаких!

— Угу, — кивнул Рон, нахмурившись и разом растеряв юношеский задор, на миг став даже старше своих лет. — Любые версии, хоть бы и самые завиральные. Ну, к примеру, идею о том, что родители Файнберг-Монтгомери договорились с родителями девушки и наняли этого мерзавца, а там ситуация вышла из-под контроля...

Гермиона прикусила губу, оценивая не столько идею, сколько степень её бредовости, затем решительно помотала головой:

— Слишком сложно. И слишком много факторов должно сойтись, такое даже самый опытный нумеролог не просчитает. Нет, я понимаю, реальность иногда такое подбрасывает, что только держись, но всё же я не верю.

— Я тоже не верю, — пожал плечами Гарри. — И Рон не верит. А толку? Нам не вера с неверием нужны, нам дело раскрыть надо. Тем более если этот ненормальный снова собирается выйти на охоту.

— Версия Руквуда, не моя, — на всякий случай уточнила Гермиона.

— Да помню я, помню. Только вот кажется мне, что старик очень хорошо в ситуации разобрался. Получше нас. Он со зверьём дело долго имел: на одном факультете учились, одному Лорду служили...

— И доказательств, что это кто-то из наших, по-прежнему нет, — угрюмо набычился Рон. — Может, какой-нибудь Пожиратель Смерти с ума сошёл, своих крошит!

Гермиона и Гарри одновременно вздохнули. Им тоже хотелось бы свалить всю вину на зловещего незнакомца, возникшего в сумерках и принесшего с собой боль и страдания. Но, как уже говорилось, это расследование не должно было зависеть от неверия или веры.

Неловко откашлявшись, Гарри переменил тему:

— А у Невилла, интересно, прогресс наметился?

— Мы связались сегодня, — живо откликнулась Гермиона. — Он проверил состав артефакта ещё раз, на всякий случай. Ну, там Отдел тайн, по его словам, сработал качественно...

— То есть, и у Невилла всё глухо, — прокомментировал новость Рон.

— Эй, он, в отличие от вас, только начал!

— Может, и вправду к Малфою сходить? — вздохнул Гарри. — Вдруг подскажет чего-нибудь.

Рон закатил глаза, но промолчал. Явно задумался.

@темы: фик, ББ-2016

---

"Волчица"

[asanna]

Название: Волчица
Автор:  asanna
Бета:  19011967
Иллюстрации:  Marina-igkv
Пейринг/Персонажи: Драко Малфой/Билл Уизли
Нарцисса Малфой/Люциус Малфой
Нарцисса Малфой/Билл Уизли
Категория: слэш, гет
Жанр: романс, драма
Рейтинг: R
Размер: миди
Предупреждение: АУ, ООС
Саммари:
Что такое «оборотень»? Болезнь, проклятие или судьба?
И что на самом деле означают слова «волчье сердце»?
30468 слов

1. Нарцисса Малфой

Когда ты родился, мальчик мой, я не обрадовалась этому. Люциус так и сказал:

— Сука ты, Нарси.

А я отвернулась.

Роды были тяжелые. Мне потом сообщили, что длились они двадцать восемь часов, и я чуть не умерла, несмотря на лучших из всех возможных колдомедиков и зелья Северуса Снейпа. Сказать тебе правду? Я и надеялась умереть. Надеялась никогда не видеть больше мужчину, который превратил мою жизнь в ад. Надеялась никогда не взять на руки его ребенка. Девять месяцев, девять проклятых месяцев я носила в себе доказательство его нелюбви ко мне. Разве этого было недостаточно для исполнения клятв? С моей точки зрения, более чем.

Но мне не повезло: я выжила. Я выжила, чтобы узнать, что мой ребенок умирает. Наверное, это было правильно. И, как мне казалось, в какой-то мере справедливо: магия не хотела ребенка Люциуса Малфоя. Магия не хотела продолжения этого рода. Несколько дней мне даже нравилось подобное объяснение. Где-то в глубине своей черной души я находила его вполне заслуженным. Пока не услышала плач. Это было совершенно невозможно: тебя держали в северном крыле, тогда как мои покои располагались в южном. Люциус отчаянно боялся, что моя ненависть причинит тебе вред. Вокруг тебя находились самые опытные няньки, колдомедики и наидовереннейшие домовики со всей своей нечеловеческой магией. А я слышала твой плач. Сначала — тихо-тихо, едва на грани сознания, потом — все громче и громче, не умолкая ни на миг.

— Нарси, наш сын умирает, — сказал мой муж.

А я пожала плечами. Я дала нашему сыну жизнь. Больше мне нечего было ему дать.

Я действительно верила в то, что думаю именно так. Иногда мы должны кому-нибудь верить — хотя бы себе самим.

А потом ты позвал меня: «Мама!» Тебе было две недели отроду, и, разумеется, ты не умел говорить. Но я так отчетливо услышала это сквозь плач: «Мамочка! Мама!» Люциус назвал меня сукой. А я все время считала, что на самом деле я — человек. Только мой муж, как всегда, оказался прав. Человек был бы способен бросить своего щенка, сука — нет. И однажды ночью я сломалась. «Мама! Мамочка!» Разве можно под это спать? Путь в северное крыло стал самым длинным в моей жизни. Я шла, едва ли не зубами цепляясь за портьеры, обдирая ногти о дубовые панели стен, пытаясь удержаться, не делать очередной шаг. Мне это не удалось — я дошла. Ты лежал в своей золоченой колыбельке с фамильными вензелями проклятых Малфоев и уже даже не кричал — синеватые губы чуть шевелились, выплевывая какое-то жалкое покряхтывание. Рядом на низеньком табурете отчаянно таращила глаза на вошедшую в спальню наследника хозяйку почтенная эльфийка в белоснежной наволочке.

Я взяла тебя на руки, а она не сказала ни слова. Хотя потом, как я узнала, прижгла себе пальцы утюгом. Ведь хозяин Люциус запретил подпускать к наследнику свою невменяемую жену. Ты посмотрел на женщину, которая ненавидела тебя с момента твоего зачатия, закрыл глаза и сладко засопел, словно вдруг вернулся домой. А на меня обрушилась несравненная, прекраснейшая тишина. И я поняла, что от судьбы не уйдешь: у меня есть сын.

А потом пришло еще и осознание: в моей жизни появился человек, которому просто необходима моя любовь. Тот, кто не отшатнется от меня с гримасой омерзения на лице. Тот, кто будет любить меня лишь потому, что я — это я.

Я держала на руках свое почти невесомое будущее и плакала. От счастья.

— Тебе повезло, жена, — сказал потом Люциус. — Теперь не придется рожать второго.

В этом высказывании присутствовала железная логика: род не может остаться без наследника. Если бы малыш умер, я была бы должна попытаться снова выполнить свой долг перед благородным семейством Малфоев.

Иногда я думаю: как бы сложилась моя жизнь, если бы я не любила своего мужа? Просто, как многие девушки нашего круга, вышла бы замуж, выполняя волю родителей? Обрела бы уют и покой в собственноручно созданном семейном гнездышке… Разливала бы чай в полупрозрачный фарфор, выращивала розы, блистала на приемах и честно выполняла свой супружеский долг так, как было бы угодно моему господину и повелителю. Моему супругу.

Все бы у меня могло получиться, если бы я так безумно, отчаянно, нежно не любила Люциуса Малфоя.


2. Драко Малфой

В жизни Драко Малфоя были счастливые времена, когда он считал себя подлинным властелином мира. Еще бы! Знатный род, влиятельный отец, много денег на фамильном счете в банке Гринготтс. Мать, готовая выполнять любые капризы. Распределение на Слизерин, и лучший друг отца — в качестве декана.

Картину портил проклятый Поттер, отказавшийся принять руку и дружбу наследника рода Малфоев, но не прекращавшаяся все годы учебы борьба с несносным очкариком добавила школьным будням страсти и перца. А еще научила ненависти. Впереди просматривались жизнь, полная служения Великому Темному Лорду, героическая борьба за идеалы чистокровности, нежная невеста Астория Гринграсс, с которой их помолвили едва ли не в колыбели, сын — наследник рода и папина гордость. Дальше воображение Драко не заходило, но и без того все казалось ясным и предопределенным до последней мелочи. А если и предполагались какие-либо сюрпризы, то они просто обязаны были стать приятными, словно рождественские подарки под сияющей елью в Большой гостиной Малфой-мэнора. Так, во всяком случае, думал когда-то Драко Малфой, Великолепный.

Он ошибался.

Ошибался, если честно, во всем — и с самого начала. Нет, знатный род и деньги остались своего рода константой, а вот прочее… То, что не купишь ни за какие богатства – свобода. Драко в полной мере ощутил это в тот миг, когда Метка Лорда впилась в его напряженное от ужаса предплечье. Он пытался убедить себя, что Метка – знак принадлежности к древнему братству, знак избранности, но почему-то все чаще и чаще из глубин подсознания всплывало совсем другое: «рабское клеймо». Тем более что непогрешимый отец очутился в Азкабане, а поселившийся в их родовом имении Великий Темный Лорд, представший при ближайшем рассмотрении полубезумным кровавым маньяком (хотя в этом Драко боялся признаться даже мысленно самому себе ночью под одеялом), приказал ему убить Альбуса Дамблдора — одного из самых могущественных волшебников современности.

Драко казалось, что мир рушится, рассыпается, как карточный домик, который мама учила его строить в далеком-далеком детстве. Дунешь — и нет его. Убить Дамблдора! Проще было бы сразу сигануть вниз головой с Астрономической башни. Лишь уверенность, что в случае такого, мягко говоря, трагического исхода пострадает прежде всего мама, оттащила от прохладных каменных зубцов, заставила чинить Исчезательный шкаф, ввязаться в эту идиотскую глупость с зачарованным ожерельем (Драко до сих пор скрипел зубами, вспоминая свой провал) и с бутылкой медовухи, подаренной Слагхорну. Только… Драко знал, что пропасть уже смотрит в него своими сияющими глазами, вглядывается зло и жадно, поет на разные голоса: «Ты мой! Ты мой! Еще шажочек!.. Ну же, еще!» Он перестал есть. Почти не мог спать. Слезы начинали капать из глаз по любому, даже самому ничтожному поводу. Ядовитые шпильки в сторону Поттера перестали приносить прежнее удовольствие. Декан Слизерина не воспринимался надежной защитой и опорой. Мерлин! В этот страшный год Драко Малфой впервые отчетливо понял, что, еще не вступив по-настоящему в игру, уже проиграл.

Он не был готов к боли. Он не был готов к смерти. Он не был готов к тому, чтобы нести за кого-то ответственность. Он и к жизни, как выяснилось, не был готов. А еще он не умел быть благодарным. Маме, которая, как потом выяснилось, взяла со Снейпа Непреложный обет, не давший наследнику рода Малфоев стать убийцей. Снейпу, все-таки заавадившему старика Дамблдора. Поттеру, который вытащил своего школьного врага из Адского пламени Выручай-комнаты.

Особенно Поттеру. Который, как выяснилось потом, спас всех-всех, весь проклятый магический мир — и не успел спасти одного-единственного Малфоя. Впрочем, о чем это он? Адское пламя, неизвестный Пожиратель… Поттер сделал все возможное. Он же не представлял, что великолепный Драко Малфой в своей неуклюжей попытке выбраться из рушившегося замка повстречает хромающего на все четыре лапы Фенрира Сивого — и тот улыбнется ему разбитыми волчьими губами.

— Ты кричишь ночью, — говорит мама, накладывая Заглушающие, чтобы не слышал отец. Сам Драко чары не накладывает — из чистейшего упрямства, каждый раз надеясь, что на этот раз кошмары обойдут его стороной.

Он кричит ночью. Каждую ночь — отчаянно, срывая голос, из последних сил. Ему снится один и тот же сон: огромный волк, альфа стаи вервольфов, что пришла под руку Темного Лорда, став его цепными псами, огромный волк-оборотень, чья и без того достаточно темная шкура почти почернела от крови — своей и чужой, припорошенный каменной крошкой, делает гигантский, хотя и не слишком грациозный прыжок, чтобы сомкнуть клыки на правой руке глупого, наивного мальчишки, аккурат поверх Метки, а потом, пристально глядя в глаза, тщательно зализывает кровавую рваную рану. Вероятно, обычные вервольфы и забывают себя после превращения, может, они и становятся жалкими рабами полной луны, но только не Фенрир, не альфа. Этот точно знал: как бы ни обернулась битва, Малфой его не забудет. Никогда. Полнолуние? Иногда это не имеет ровно никакого значения. Лишь ненависть, которая сильней любой магии.

Драко даже не догадывался, за что его ненавидел Грейбек. Но тот ненавидел наследника Малфоев бешено, можно сказать, люто. Всегда старался унизить его в присутствии Господина, подчеркнуть никчемность и слабость, напугать, подкараулив где-нибудь в одном из темных коридоров Мэнора. «Добыча! — шептали его растянутые в крайне неприятной улыбке какие-то уже не совсем человеческие губы. — Жалкий кролик!» И Драко, загоняя глубоко внутрь свой ужас и надменно вздернув подбородок в лучших традициях профессора Снейпа, шипел в ответ: «Грязная шавка! Цепной пес! Пойди прими душ, от тебя воняет псиной!» Собакам и волкам нельзя показывать слабость.

Грейбек погиб в той битве, когда Драко Малфой перестал быть человеком. Окровавленное тело вервольфа, совершившее предсмертную обратную трансформацию, нашли спустя три дня под одним из завалов. Судя по всему, Драко был не единственной и даже не последней жертвой оборотня.

Впрочем, про то, что он — жертва, не знал никто. Разумеется, кроме родителей. Отец, скривив разбитый ныне покойным Лордом рот, молча удалился в свой кабинет, а мама, откинув со лба прядь волос, на миг прикрыла глаза и сказала, как говорила в детстве, стоило наследнику расколотить коленку или сломать руку, упав с норовистого отцовского жеребца:

— Тс-с-с! Все будет хорошо.

Драко горел желанием поверить матери. Как тогда, в детстве. Ему хотелось, чтобы легчайший взмах волшебной палочки унял боль, чтобы зелья, сваренные профессором Снейпом, залечили раны, как это произошло после поттеровской «Сектумсемпры», чтобы не осталось ни памяти, ни шрамов. Только мама больше не была всесильной феей, профессор Снейп лежал в могиле, отец по-прежнему молчал, а шрамы, нанесенные клыками оборотня, не убирались никакими мазями. И все ближе подступало полнолуние.


3. Нарцисса Малфой

— Ты же понимаешь, — сказал Люциус, — если он перекинется, у нас больше не будет сына. Я не могу допустить, чтобы в род Малфоев затесался… зверь.

Он даже не сумел произнести «оборотень». Люциус ненавидел оборотней и их предводителя, Фенрира Грейбека, считал их грязными животными. Впрочем, ненависть была вполне взаимной.

Я не стала говорить мужу, что только он виноват в случившемся с тобой. Сначала, когда позволил себе увлечься идеями Лорда; потом, когда подставил руку под проклятую Метку, сделав нас всех заложниками этой страшной ошибки. И именно Люциусу отомстил Сивый в тот страшный день. Твоему отцу, не тебе.

— Люциус, мальчик не виноват.

— Не виноват? — муж приподнял брови. — Нам достался наследник с дефектом, Нарси. Все ваша проклятая блэковская кровь: не мужчина и даже, похоже… не человек.

Мне стало страшно. Он принял решение.

— Люциус!

Он подошел ко мне и обнял очень нежно, так, как не обнимал никогда, если, разумеется, не нужно было демонстрировать посторонним силу семейных малфоевских уз.

— Не плачь, дорогая. Ты еще молода. Пора подумать о новом наследнике.

— Нет!

Щеку обожгла пощечина.

Идиотка! Я должна была помнить, что Люциус терпеть не может слово «нет». Мне стало слишком страшно за тебя, мой мальчик. Я забылась.

— Я приду к тебе сегодня, дорогая. Не запирай дверь.

Словно я бы посмела!

— Конечно, милый, — покорно кивнула я, стараясь скрыть слезы.

Люциус терпеть не мог женских слез. Леди Малфой не плачет, она знает свой долг.

Я знала свой долг.

Мой супруг развернулся и вышел из комнаты, будто все еще являлся господином мира и собственной судьбы. Я долго смотрела ему вслед, затем перевела взгляд на стены Малой гостиной. Ты помнишь, как выглядел Мэнор в тот первый послевоенный месяц? Хотя, конечно же, нет. Тебе было не до того. А я помню: шелковая обивка стен, свисавшая неопрятными клочьями, разбитая посуда, разломанная мебель, пятна копоти на потолке — кто-то из милых гостей сбивал огненными шарами случайно залетевшую в дом птицу, пятна крови на полу в Большой гостиной, где имел обыкновение развлекаться наш Лорд. Пятна, которые так и не удалось до конца оттереть домовым эльфам. И это я еще не говорю о подвалах.

Люциус делал вид, что все в порядке. Что все прошло — словно и не было. Беспокоился о том, как поведут себя новые власти. Впрочем, не слишком беспокоился. «Ловко ты сообразила с Поттером, дорогая. Мальчишка — наша страховка». И деньги, само собой — фамильные сейфы Малфоев. Мы должны были выжить — любой ценой. Но не все.

Я прочла это в льдисто-серых глазах моего супруга. Он терпеть не мог несовершенства. С этой точки зрения сын-оборотень никак не вписывался в картину нашего грядущего семейного будущего. И раз речь зашла о необходимости появления на свет нового наследника, значит, старого уже списали со счетов. Что он планировал для тебя, твой безупречный отец? Несчастный случай? Последствия страшных душевных потрясений? Не Мунго, нет. Даже в Мунго нельзя скрыться от полнолуния. Ты должен был умереть, мой мальчик. Принятое решение — крепче магической клятвы. Люциус Малфой никогда не отступался от своих решений.

Ночью возлюбленный супруг пришел ко мне. Я выглядела покорной, ласковой и готовой буквально на все. Люциус покинул мою спальню в полной уверенности, что жена наконец-то выучила все необходимые уроки, и, следовательно, впереди у нас годы и годы безоблачного счастья.

А на следующий день в Мэнор нагрянули авроры. Они перевернули особняк вверх дном, обнаружили все тщательно замаскированные тайники с темными магическими артефактами, все спрятанные как можно дальше от любопытных глаз гримуары по Запретной магии, все, что рачительный хозяин не смог выбросить или уничтожить после смерти Лорда. Авроры не упустили ничего — словно знали.

Люциус был потрясен. Он даже не сопротивлялся аресту. Нас с тобой не тронули — соблюдали уговор. Наша свобода — твоя и моя — и полное снятие обвинений по любым мыслимым и немыслимым статьям в обмен на Люциуса Малфоя со всеми возможными доказательствами его вины в пособничестве Темному Лорду и многочисленными счетами в Гринготтс и маггловских банках. Так мы договорились с господином Шеклболтом, временно назначенным исполнять обязанности Главного аврора. Именно ему я написала после разговора с Люциусом о наследнике. И получила положительный ответ.

Поэтому — да, авроры знали.

Нам зачли сотрудничество со следствием. На суде Визенгамота над бывшими Пожирателями, который состоялся спустя неделю (победители спешили), я была свидетелем обвинения и дала исчерпывающие показания против собственного мужа. Его приговорили к «поцелую дементора», как и всех остальных. Пощадили только детей — тут постарался Поттер. Тебя не было на суде. Я запретила. По-моему, ты не испытывал ко мне по этому поводу ничего, кроме благодарности.

Со мной навсегда останется взгляд Люциуса, когда нам разрешили проститься перед тем, как вывести приговоренных из зала суда.

— За что, Нарси? — потрясенно спросил бывший супруг и повелитель, едва я поцеловала его в губы коротким, прощальным поцелуем. — Что я тебе сделал?

— Не надо было трогать Драко.

— Но ведь ты же любила меня?!

Он вспомнил об этом в тот миг, мой прекрасный принц, платиноволосый Люц. А может, никогда и не забывал.

— Я и сейчас люблю тебя, — просто ответила я — и вышла из зала суда.

На следующий день усталая сова Визенгамота принесла официальную бумагу о том, что мой супруг, Люциус Малфой, скончался в Азкабане после «поцелуя дементора».

В тот день я надела черное и выпила одна целую бутылку золотого эльфийского вина, чтобы не думать, не ворошить прошлое.

Ты отказался надевать траур по отцу и лишь тихо плакал у себя в комнате, упав на постель. Я не пошла тебя утешать. В конце концов, ты больше не был маленьким мальчиком, маменькиным сынком. Ты был Малфоем — и главой рода.

Приближалось полнолуние.


4. Драко Малфой

Впервые в жизни Драко позавидовал магглам как раз тогда, в первый послевоенный май. У них был бог. Даже не так: Бог. Раньше Драко ужасно веселился, когда во время летних каникул они с мамой заходили в старинные соборы, чтобы насладиться чудесами архитектуры, цветным великолепием витражей, скульптурами, созданными гением кого-нибудь из великих, роскошными, хоть и не живыми картинами… и сталкивались с исполненными нелепой надежды на чудо взглядами магглов, обращенными то ли к изображениям бородатых святых, то ли к светлому лику Мадонны, державшей на руках серьезного пухлого младенца.

Глупые, глупые магглы, наивно полагающие, что за монетку, брошенную в ящик с электрическими свечками, могут купить благоволение своего сурового маггловского бога. «Зачем нужен бог, — думал Драко, — когда есть магия?»

И вот сейчас его магия по-прежнему оставалась с ним, но оказалась совершенно бессильна против того страшного, что надвигалось грозно и неотвратимо. Драко хотелось упасть на колени и просить какую-нибудь всеведущую и всемогущую силу избавить его от этого испытания. Но, однако, маги — не магглы, у них нет не только Бога, но даже самых завалящих мелких божков. Магия молчала, полнолуние приближалось, и даже страшная смерть отца не могла считаться достаточной жертвой той грозной силе, что уже готова была подмять под себя самого последнего из рода Малфоев.

Мама надела черное и совсем перестала улыбаться. А в разрушенном Мэноре появилась бригада эльфов-строителей.

— Откуда деньги? — выныривая на миг из ставшей уже привычной за последние дни апатии, полюбопытствовал Драко, как раз перед завтраком ставший свидетелем того, как к воротам Мэнора была доставлена целая гора строительных материалов. — Разве эти… — он пожевал губами, подыскивая точное слово, но так и не нашел, — не наложили лапу на все наши счета?

— Не на все, — тонко улыбнулась Нарцисса, поднося к губам чашечку изысканного костяного фарфора из недоразбитого Пожирателями фамильного малфоевского сервиза на сто персон. — Они не тронули мой личный счет и тот, что Люциус открыл для тебя в день твоего рождения. Правда, распоряжаться им ты сможешь только по достижении двадцати одного года, но, поверь, бедствовать тебе не придется.

— Если я доживу до своего… совершеннолетия, — грустно вздохнул Драко.

Нарцисса протянула руку через небольшой круглый стол, за которым предпочитала завтракать в последнее время, и погладила ставшие с некоторых пор слишком горячими пальцы сына.

— Ты доживешь, поверь мне.

— Зверем?

Драко ненавидел это слово, но оно все время теперь вертелось у него на языке.

— Зверь, человек — какая разница? — беспечно пожала плечами леди Малфой. — После того, что мы с тобой видели, родной, лично для меня она далеко не очевидна.

— Я… не хочу быть… как Фенрир… — протолкнул сквозь дрожащие губы Драко.

— Ты и не будешь. Разве в тебе живет желание убивать? Вот и с Дамблдором…

— Мама! — Драко поднял на мать красные от постоянных слез глаза. Да, он был противен самому себе, противен до полного омерзения, но ничего не мог поделать. И плакал, плакал… — Я не убил этого чокнутого старика только потому, что струсил! Если бы не профессор Снейп…

— Северус спас нашу семью, — тихо обронила Нарцисса, аккуратно промакивая губы белоснежной накрахмаленной салфеткой. Драко всегда изумлялся тому, как среди практически руин, в которые превратился Мэнор, мама умела почти из ничего создать оазис утонченности и тишины. — Мы в долгу перед его памятью. Хорошо, что мистер Поттер взялся очистить его имя от грязи — пусть и посмертно.

— Мне плевать на Северуса Снейпа! — не выдержал Драко. — Мне плевать на Поттера! Мама! Полнолуние через два дня!

— Не переживай, родной. Мы все успеем.

Он посмотрел на нее так, словно она сошла с ума:

— Что именно мы успеем?

— Сделать для тебя укрытие.

— Укрытие? Какое еще, мордредова задница, укрытие?!

Нарцисса, которая, казалось, только что пребывала в состоянии лучезарного покоя, мгновенно преобразилась в довольно жесткую и авторитарную леди Малфой. (Она была такой все то время, что отец провел в Азкабане — Драко помнил. Настоящая госпожа Малфой-мэнора. Это понимал даже Лорд и потому старался немного сдерживать свой буйный темперамент и распоясавшихся сподвижников — как ни странно, из уважения к хозяйке дома.)

— Надеюсь, ты не думаешь, что, если несчастье все же случится, я отпущу тебя бегать в окрестностях Мэнора, убивая ни в чем не повинных людей? Не говоря уже о том, что даже магглы сейчас не так уж беззащитны и носят при себе оружие.

— Ты… — слегка опешил Драко, — посадишь меня в клетку?

— В клетку? — Нарцисса усмехнулась. — Не драматизируй, дорогой. Просто крепко запертая комната в подвале. Со всеми удобствами.

В голове Драко что-то щелкнуло.

— Стало быть, это… никакой не ремонт?

— Ремонт, мой милый, можно начинать и с подвалов.

Так и вышло, что в ночь полнолуния наследник славного рода Малфоев оказался заперт в самой комфортабельной на свете клетке: с мягким удобным ложем, небольшой туалетной комнатой, запасом воды — и очень прочными решетками, рассчитанными на ярость сошедшего с ума зверя. Себе леди Малфой поставила удобное кресло с другой стороны решетки — и намертво запечатала заклинанием дверь, ведущую из подвала наверх.

— Ты не оставила себе пути к отступлению, — устало заметил Драко. Ему было плохо, словно он перегрелся на жарком летнем солнце или перекупался в студеном пруду. — Если я все-таки вырвусь…

— Мы не можем рисковать другими, милый, — шепнула Нарцисса, усаживаясь на удобные подушки и кладя под правую руку палочку. — Все, что нынче есть у нас — это мы сами.

Драко всей шкурой чувствовал, как там, наверху, сгущаются сумерки. Ему было страшно.

— Мама, расскажи мне что-нибудь.

— Что тебе рассказать?

— Расскажи про вас с отцом. Ты его любила?

Нарцисса улыбнулась каким-то своим воспоминаниям.

— Конечно любила, дорогой.

Драко опустился на пол со своей стороны решетки, подогнул под себя левую ногу, обхватил руками колено правой. На нем были только старые брюки да легкая рубашка на плечах. Уж на что на что, а на неаппетитные подробности превращения человека в вервольфа они за время проживания в Мэноре Лорда и его свиты насмотрелись вполне достаточно. Не стоит переводить понапрасну одежду — все равно после ее придется выкинуть.

Драко подумал, что раньше до последнего цеплялся бы за надежду: все как-нибудь обойдется, все будет хорошо. Но с тех пор произошло много всего, а он сам, похоже, вырос.

— Все мы кого-то ждем… — голос матери звучал задумчиво и нежно, как тогда, когда она рассказывала своему маленькому сыну сказки перед сном. Едва Драко исполнилось десять, отец запретил эти вечерние посиделки, заявив, что мальчик уже слишком большой для подобной ерунды.

— Ты хочешь сказать, чего-то ждем? — поправил ее Драко, но она лишь улыбнулась и покачала головой.

— Все мы ждем кого-то. Наша душа рождена, чтобы отозваться в ком-то другом, ощутив себя, наконец, живою.

— Мама, да ты поэт, — попытался ухмыльнуться Драко. Только ухмылка не вышла — соскользнула с лица, точно плохо закрепленная белая пожирательская маска.

— Просто глупая женщина, дорогой, — Нарцисса наклонилась и ободряюще погладила сына по плечу.

Драко коснулся губами ее руки. Пока что он мог себе это позволить. Пока не взошла луна.

— А дальше? Такое роскошное начало истории… Бард Бидль рыдает от зависти.

— Мне было одиннадцать лет, когда я увидела твоего отца — прекрасного, как сон, Люциуса Малфоя. И поняла, что моя жизнь обрела смысл. Это произошло на распределении в Хогвартсе. Как только Шляпа произнесла: «Слизерин», я шагнула к нему. А он на меня вообще не посмотрел.

Драко кивнул:

— Похоже на отца. Чужие восторги его не занимают. Не занимали…

— Очень даже наоборот, — улыбнулась Нарцисса. — Его всегда интересовало мнение других о его великолепной персоне. Только эти самые «другие» оставались для него невидимками.

— Но ведь он в конце концов влюбился в тебя? Я видел колдофото. Ты выглядела… очаровательно. Как настоящая вейла.

— Спасибо за комплимент, сын. Но никакая вейла не была слишком хороша для Люциуса Малфоя.

— Тогда… как?

— Как это принято в благородных чистокровных семьях: его отец встретился с моим отцом и поинтересовался приданым младшей дочери. Названная сумма вполне устроила благородных Малфоев. Ну и происхождение невесты не подкачало. Андромеда к тому моменту выскочила за своего Тонкса, Беллу помолвили с Лестрейнджем. Осталась одна я. А еще Малфои всегда любили блондинок.

— Веский довод, — обронил Драко, которому все сильнее начинало казаться, что он слушает совершенно неправильную сказку.

— Еще какой! Малфои — большие поклонники красоты. Ты же видел семейные портреты. Но тогда я была счастлива. Мне представлялось, что все мои детские мечты наконец-то решили сбыться. Люциус безукоризненно сыграл свою роль влюбленного жениха: взгляды, касания рук, небольшие подарки, столь милые девичьему сердцу, комплименты, произнесенные самым бархатным из существующих в природе голосов. Мы поженились через год после того, как я закончила Хогвартс: помолвки в благородных семьях — дело не быстрое. Влюбленные должны иметь возможность проверить свои чувства, а адвокаты — составить идеальный брачный контракт.

— Мама! Тебе не идет цинизм!

— Разве это цинизм, сын? Это просто жизнь.

Они оба чувствовали, что еще совсем чуть-чуть — и луна взойдет на небосклон.

— Мама! Не молчи! На самом интересном месте!

Она отлично видела, что ему страшно — и ничего не могла поделать, только продолжать рассказывать свою невеселую сказку, пытаясь отвлечь от горьких мыслей и от ледяного ужаса ожидания, что мурашками растекался в этот миг по бледной малфоевской коже.

— А потом наступил день свадьбы. Мерлин! Как это было красиво! Розы и лилии, шелк и бархат, и сияющие хрусталем люстры, и тысячи волшебных скрипок, поющих на разные голоса о любви. Мое платье шили в Париже — потому что лишь там знают толк в моде. Букет доставили из Италии — от самого знаменитого магического флориста — Джанелло Сорбиони — и стоило это чудо целое состояние. На шею мне матушка надела фамильное ожерелье Блэков: бриллианты и аквамарины, семнадцатый век. И Люциус… Если раньше я думала, что он похож на Прекрасного Принца, то теперь он виделся мне просто существом, спустившимся со звезд. Я считала, что могу забыть, как надо дышать, только от того, что он взял меня за руку. Сам обряд я запомнила плохо. Очевидно, мой жених сказал: «Да». И я сказала: «Да».

Драко обхватил себя руками за плечи. Его била дрожь, явно не имевшая никакого отношения к истории любви Нарциссы Малфой. Наверху наступила ночь.


5. Нарцисса Малфой.

Луна скользнула на небо, на котором со вчерашнего дня не было ни единого облачка. Отличный погожий день. Светлая майская ночь. Первая ночь полнолуния. Я всегда любила луну. Мне казалось, она притягивает меня к себе — и я могу лететь, лететь, лететь…

— Ты слишком романтична, Нарси, — говорила Андромеда, поглаживая меня по голове, точно милого, но совсем не приспособленного к жизни щенка.

— Нельзя быть такой дурой! — цедила сквозь зубы Белла, от души презиравшая всех «девчонок».

Прекрасная, сильная Белла, самая яркая из сестер Блэк, покойся с миром! (Нужно будет при случае пожать руку Молли Пруэтт).

Я готова была думать о чем угодно, вспоминать прошлое, рассказывать сказки, петь про котел, полный горячей любви… Что угодно, мой милый, лишь бы не видеть, как твои глаза становятся янтарно-желтыми с черным круглым, уже совершенно нечеловеческим зрачком.

— Мама! Мне страшно…

Ты говорил так, когда был совсем маленьким: «Мама, мне страшно, не выключай свет», «Мама, мне страшно: в моем шкафу живет монстр»…

К несчастью, оказалось, что гораздо страшнее, когда монстр живет в тебе самом.

Я с ужасом наблюдала начавшуюся трансформацию: ты со стоном упал на четвереньки, почти прижавшись грудью к полу, по спине побежала рябь, потекли, бугрясь, мышцы, даже те, каких не должно было быть в человеческом организме. С омерзительными щелчками и хрустом задвигались кости, то выступая, то вновь проваливаясь внутрь живущего своей собственной жизнью тела. Позвоночник выгнулся дугой, практически сведя колени с локтями, одежда лопнула, выпуская на свободу то, что так отчаянно рвалось наружу, по коже покатилась волна шерсти, лицо вытянулось в морду, на какие-то жуткие мгновения замерев в промежуточной стадии между ипостасями человека и зверя. (Я вспомнила, что Фенрир, будучи чрезвычайно сильным оборотнем, очень любил и часто демонстрировал эту самую далеко не золотую середину.) После всего этого увидеть наконец там, где только что находился мой сын, тяжело поводящего боками снежно-белого молодого волка оказалось почти облегчением.

К тому, что волк, едва придя в себя, со всей своей немалой силы яростно кинется на решетку, я была не готова — и едва успела отшатнуться назад, опрокинув кресло. Белые острые клыки лязгнули лишь в одном дюйме от моей руки. После превращения зверь не помнит себя-человека, он хочет крови. Он жаждет убивать. Моя смерть смотрела на меня из глаз волка.

Я ответила ему предельно спокойным взглядом:

— Я твоя мать. И я тебя не боюсь.

Было жутко наблюдать, как дрожит, почти прогибаясь, закаленная магическими составами решетка под ударами гигантского волчьего тела, когда тот, кто совсем недавно являлся моим сыном, пытается добраться до моего беззащитного горла. У этого существа никогда не имелось человеческой матери, его матерью стала луна, а отцом — Фенрир Грейбек, чтобы этому мерзавцу вовек не настичь свою дичь в полях Последней Охоты!

Воспользовавшись «Левиосой», я отправила в клетку несколько кусков заранее припасенной сырой говядины — после превращения оборотню требовалось восстановить потраченную энергию. Зверь отвлекся от моей недосягаемой в настоящее время персоны и принялся поедать угощение. Это дало мне время на передышку. Впрочем, следовало ожидать, что когда-нибудь он все-таки насытится.

Ночь выдалась долгой. Утоливший голод волк снова кидался на прутья клетки, грозя вывернуть их из магически зачарованных гнезд, жутко лязгали клыки, с черных губ капала слюна, рычание пробегало ознобом по коже, доставая даже до сердца. Приходилось напоминать себе: «Это мой маленький мальчик, мой сын, которого я качала на руках, которому пела дурацкие колыбельные песенки. Это мой сын — и он страдает». Хуже всего было то, что я ничем не могла помочь — только оставаться рядом до самого рассвета. Хорошо, что в мае рассвет приходит рано. Мне не хотелось даже думать про ноябрь.

Когда волк замер, настороженно приподняв морду, словно принюхиваясь к чему-то (хотя к чему он мог принюхиваться в затхлом влажном воздухе подвала, с некоторых пор пахнущего хищником и кровью?), и тихо заскулил, я поняла, что мы, кажется, пережили эту ночь.

Обратное превращение было ничуть не легче первоначального тот же хруст и скрежет перемещающихся на свои законные места костей, судороги напряженных мышц, страшные перекаты то тут, то там проступающих под кожей бугров и впадин. Шерсть спадала волной, как отлив, оставляя на бледной коже какую-то мерзкую слизь, когти втягивались в пальцы, и некоторое время на их месте виднелись кровавые раны, тут же на глазах затягивающиеся, точно их и не было. И звуки: сначала — надрывный и мучительный вой зверя, потом — крик человека, ничуть не менее страшный.

После — тишина. Абсолютная, почти мертвая тишина, в которой так хорошо слышно собственное сердце.

А потом ты посмотрел на меня и сказал:

— Мама.

И я поняла, что ночь закончилась, а мы выстояли.

…После обратного превращения оборотень спит — ему нужно набираться сил, особенно если это оборотень-новичок, для которого все впервые: и психологический стресс, и силовые нагрузки.

Ты спал, свернувшись калачиком на холодном полу, и сладко посапывал во сне.

Я открыла дверь, Очищающими убрала с твоего обнаженного, совершенно беззащитного тела мерзкую слизь, завернула тебя в халат, отлевитировала на кровать. Потом позвала домовых эльфов, чтобы они прибрали в покоях молодого хозяина. Переносить тебя наверх у меня не было сил, а доверить такую сложную работу слугам я не рискнула. Выспишься — переберешься сам.

Удостоверившись, что все сделано как надо, я поднялась по крутой каменной лестнице, ведущей прочь из подвала, и распахнула дверь. Длинный коридор первого этажа был залит розоватыми рассветными лучами. Никогда еще я так не радовалась солнцу — никогда, даже в день своей свадьбы. А ведь то был самый счастливый день моей жизни.

Я спустилась в сад, еще пахнущий ночью и влажной от росы зеленью. Словно сумасшедшие, пели птицы. Жизнь продолжалась. Жизнь, чтоб ее, продолжалась!

Недорассказанная сказка болталась где-то в горле противным комом с привкусом железа, а прошлое никак не хотело отпускать.

Вот здесь, возле розария, были расставлены свадебные шатры.

«Поздравляю, дорогая!», «Выглядишь просто волшебно!», «Пусть магия благословит ваш союз!», «Тебе очень повезло!», «А где Люц?»

И вправду, где Люц? Мне казалось, я могла по-настоящему чувствовать себя живой только тогда, когда он находился в поле моего зрения, когда мое сердце согревало золото его улыбки. Малфои и золото — почти синонимы, правда? Хотя, как я всегда считала, моему мужу больше шло серебро.

Я пошла в дом, чтобы найти того, без кого болезненно замерзало мое сердце: найти, обнять, с полным правом обхватить руками, прижаться к твердой груди, почувствовать прикосновение нежных горячих губ.

Кто сказал: «Кто ищет, тот найдет»? Я нашла его в Серебряной гостиной (Малфои и серебро) на полу, с голым задом, остервенело вколачивающимся в какую-то женщину с растрепанными темными волосами. Я оценила благородное кружево подвязок на стройных, разведенных в стороны бедрах, зеленый атлас смятых юбок, идеальные алые ногти, царапающие обнаженную спину моего теперь уже законного мужа, и горячий выдох: «Е-е-еще!» Белла. Это была Белла. Моя сестра.

А потом она заметила меня.

— У нас зрители, Люц! — Эта улыбка. Прекрасная, сияющая улыбка.

Мужчина моей жизни обернулся, не отнимая своих восхитительных, словно вылепленных гениальным скульптором рук от ее приподнятой корсажем груди, и тихо прошипел, кривя алые, зацелованные губы:

— Пошла вон!

— Но…

Он все-таки на миг прекратил ласки, но только для того, чтобы подхватить с ковра свою волшебную палочку:

— Вон! Мы поговорим после!

Меня вынесло из комнаты, и дверь захлопнулась перед моим носом. Последнее, что я успела услышать: смех Беллы и страстный стон Люциуса.

Я скрылась в отведенных мне покоях, спряталась, точно зверь в нору. Бессмысленно было искать у кого-то поддержки и помощи: в нашем мире брак числился среди самых незыблемых основ бытия. Когда меня передали мужу, я стала его собственностью. Я не вернулась к гостям, не вышла проститься. Мой мир рухнул. Как я могла идти босиком по его обломкам? Улыбаться, кивать головой, принимать поздравления? Смотреть в глаза человеку, которого еще совсем недавно так любила? В конце концов, устав от рыданий, я просто заснула на белоснежном, расшитом чайными розами покрывале. А потом в дверь постучали.

— Открой, дорогая, это я.

Было бы странно, не узнай я этот бархатный голос.

— Я не хочу тебя видеть.

— Очень жаль, потому что у нас впереди наша первая ночь любви.

Любовь! Он посмел произнести слово «любовь»! Я зажала ладонями уши.

— Уходи. И никогда не возвращайся!

— Ну уж нет, — он рассмеялся своим чарующим смехом, от которого совсем недавно у меня начинало бешено колотиться сердце. Сейчас оно тоже колотилось, только совершенно по другому поводу. — Открой, дорогая, и мы со всем разберемся.

— Нет.

Я считала себя не самой слабой волшебницей. Об этом же говорили и результаты сданных мною в Хогвартсе СОВ. Я запечатала двери спальни мощнейшими из известных мне заклинаний. Дура! Я и вправду думала, что в Малфой-мэноре можно спрятаться от его хозяина? Люциус попросту снес двери с петель.

А потом наступила ночь любви, о которой я бы не хотела вспоминать никогда.

После было много ночей и много рассветов. Почти семь лет. Пока я не поняла, что жду ребенка — наследника Малфоев. Я выполнила свой долг. Я была свободна.


6. Драко Малфой

Пробуждение… Ему казалось, что он лишь миг назад пережил самый настоящий ночной кошмар. Бывают такие до ужаса достоверные сны, от которых никак не удается проснуться, сколько ни уговаривай себя, что это все не взаправду. Мышцы болели, словно он только что отыграл бесконечный квиддичный матч против команды Гриффиндора с Поттером в роли ловца.

Рядом возник домовик (Драко даже не понял, кто именно из ушастой братии поместья):

— Госпожа просила проводить молодого хозяина в спальню.

В спальню так в спальню.

И, едва переставляя ноги, так до конца и не сумевший разлепить век Драко поплелся куда-то вверх. Лестницы казались нескончаемыми — но в результате кончились, как и все на этом свете. Зато постель была своя: родная, мягкая, пахнущая домом и детством.

Выспался он к обеду. Мама как ни в чем не бывало велела накрывать в Малой гостиной (оттуда открывался прекрасный вид на цветущий сад). Французский суп-пюре из шампиньонов, который Драко всегда просто обожал, вызвал неконтролируемую гримасу отвращения и желание немедленно уничтожить гадость при помощи Экскуро. Разумеется, он сдержался, но для этого пришлось приложить некоторые усилия. Леди Малфой приказала унести супницу, и на столе появилось второе блюдо — целая гора восхитительных, почти совсем непрожаренных стейков. С кровью. Волк в теле Драко издал сладострастный стон и набросился на еду. Нарцисса смотрела на сына с умилением. Мальчик не заламывал руки, не стенал, не грозился покончить с собой — мальчик ел, являя завидный здоровый аппетит. Ну, а что мясо практически сырое — так это такие мелочи! В конце концов, некоторые эстеты всем прочим кулинарным изыскам предпочитают тартар.

Вина к мясу не подавали — хозяйка решила, что алкоголь в их ситуации может оказаться явным перебором. Как-никак — впереди еще две «волчьих ночи». Не стоит перегружать и без того находящийся в сильном стрессе организм сына дополнительными раздражителями.

— Это было очень… страшно? — осмелился наконец задать мучивший его вопрос насытившийся Драко.

— Страшно? — Нарцисса повертела в руках белоснежную салфетку. — Нет. Вовсе нет.

— Противно? Я помню… Там должно было быть много неаппетитных подробностей.

— Если вспомнить, как выглядят и как ощущаются роды… — на губах хозяйки Малфой-мэнора дрогнуло некое подобие улыбки. — Поверь мне, там подробности еще более… неаппетитные.

— А… что ты чувствовала? — ему нужно было знать. Нужно было понять, как весь этот ужас смотрелся со стороны.

— Сначала — боль. Твою боль, — Нарцисса всегда старалась быть честной со своим сыном. — Потом — восторг. Ты превратился в очень красивого волка. В белого волка. О тебе будут слагать легенды.

— Если не убьют при первом же удобном случае. И если я сам не стану убивать направо и налево.

— Драко! Ты не убийца!

— Так говорил покойный Дамблдор, — невесело ухмыльнулся Малфой. — И где он теперь?

— Это не ты. Это Северус.

— Просто на тот момент у профессора Снейпа зубы были острее, чем у меня. Нынче, подозреваю, мы могли бы поспорить на этот счет.

— Не обольщайся, дорогой. Тебе еще до Снейпа… волчеть и волчеть.

Драко озадаченно взглянул на мать. Нет, он уважал профессора Снейпа и жалел о его глупой, по правде сказать, смерти. Но рассматривать бывшего декана с точки зрения… лютости?

— Мама… Что будет с моей жизнью? — этот вопрос не давал ему покоя с того самого дня, когда зубы Грейбека сомкнулись на тонком мальчишеском запястье. — Я уже не человек и никогда не буду до конца волком. Я могу стать монстром вроде… этих… — он повел плечом, словно указывая на вынырнувшие из посмертного небытия тени бывших сторонников Темного Лорда, — но я не хочу. У меня никогда не будет семьи. Мне нельзя иметь детей. Никто по доброй воле не разделит со мной дни и, уж тем более — ночи.

Он так хотел выглядеть взрослым и сильным. Он так хотел, чтобы это прозвучало спокойно. Но голос сорвался, дал петуха, и злые слезы навернулись на глаза. Драко не позволил им пролиться, но очень долго и пристально смотрел в окно.

Нарцисса не произнесла ни слова. Наверное, она могла бы солгать. Так, на чистом материнском инстинкте, лгут все женщины, обещая невозможное: «Все будет хорошо… все наладится… все пройдет… Не плачь!» Но, похоже, с некоторых пор у леди Малфой выработалась острая аллергия на все виды лжи. И Драко был страшно благодарен своей матери за это. Никаких иллюзий — то, что надо.

Они сидели рядом и молчали. Солнце опускалось к горизонту, окрашивая сад за окном в расплавленное золото.

Впереди у них было еще две ночи полной луны — и жизнь. Возможно. Может быть.


7. Нарцисса Малфой

Одиночество… Я знала, как оно подкрадывается сзади на мягких лапах. Как впивается в горло острыми белыми клыками. Как рвет на части душу, оставляя уродливые шрамы. Одиночество, а вовсе не волк, живущий в тебе, мой милый. Я была слишком близко знакома с этим отвратительным зверем, чтобы пожелать тебе подобной судьбы. Да, мы пережили эти ночи, но впереди было еще много волчьих ночей — и дней, когда хотелось выть на отсутствующую в небе луну.

Ты ходил по имению, словно тень, никогда не говорил о будущем и слишком часто замирал, уставясь куда-то в пустоту невидящими глазами. Ты был не здесь. Ты попросту не хотел возвращаться. Я чувствовала, что теряю тебя.

— Знаешь, мама, есть легенда, что после смерти волки попадают на луну. Не зря же она зовет их к себе. Зовет к себе… нас.

Эта неловкая поправка: «нас»… Всегда ненавидела легенды! И сказки. Нет ничего лживее легенд и сказок.

— Чем бы ты хотел заняться, родной?

— Я как-то неважно себя чувствую. Можно мне побыть дома?

Нас никто не трогал, никто не приходил в Мэнор, никто не звал в гости. Мы были предоставлены сами себе.

— Тогда займись ремонтом. Дел невпроворот.

— Мамочка, я… Потом, ладно?

Ты уходил все дальше и дальше — и у меня не было никакой уверенности, что ты доживешь до следующего полнолуния. Ты вдруг стал очень тихим, очень нежным, словно волчонок, жмущийся холодной зимой к теплому материнскому боку.

И однажды я решилась. В конце концов, терять мне точно было больше нечего. Не идти же с этим в Мунго! Не болезнь — проклятие. Новый закон касался обязательной регистрации всех оборотней и переселения их в специальные резервации. И волчьелычье зелье — под контролем колдомедиков. Я слишком хорошо помнила, в какую жалкую пародию на волка это зелье превратило в итоге зятя Андромеды. Не человек, не волк, не оборотень — сплошное не. Мне довелось видеть его пару раз, когда он преподавал в Хогвартсе. Нет, благодарю покорно! Своему сыну я не желала такой судьбы.

Впрочем, если бы профессор Люпин остался жив, сейчас я, похоже, валялась бы у него в ногах, умоляя помочь моему мальчику на его одиноком пути. Хоть кто-то, кто мог бы быть вместе с ним в волчьем обличии. Хоть кто-то. Я была бы согласна даже на любого из волков Грейбека. На самого Грейбека… Нет! Этого я, ни мгновения не колеблясь, приложила бы «Авадой». Нет! Лично перегрызла бы горло своими слишком человеческими зубами. Подсыпала бы маггловского крысиного яда в еду — пускай он умирал бы на моих глазах мучительно и долго. Доброта и милосердие — мой девиз! И вся я — плоть от плоти славного дома Малфоев.

Только… никого из них уже не было в живых: ни слабака-Люпина, ни отморозков Грейбека. А о других я не слышала. Еще во время войны ходили слухи, что где-то на территории Ирландии существует поселение свободных вервольфов, но… Все, кто знал об этом и кого знала я, мертвы. Проклятая война! Проклятый Лорд! Проклятый Люциус!

Мне нужна была помощь, мне нужен был совет. Я чувствовала себя абсолютно одинокой в этом ледяном круге лунного света. У меня не осталось никого, кроме сына, но он не мог стать мне опорой сейчас. У меня никого…

Впрочем… У меня ведь есть еще одна сестра. Когда мы в последний раз виделись с Андромедой (я заглянула выразить ей свои соболезнования и пообещать поддержку; Люциус, тогда еще не сидевший в Азкабане, был вне себя), она держалась прямо, как древняя воительница, и не проронила ни слезинки. Белла всегда была яркой, я — правильной, а Андромеда… сильной. Она была сильной. Я видела, как ей плохо. И я знала: она сделает все, чтобы мальчик рос счастливым. В этом мы с ней оказались отчаянно похожи. Андромеда. Мне требовалось срочно увидеть Андромеду!

Сестры… Такая странная загадка крови. Мы можем не любить друг друга и даже не быть друзьями, но, когда случается страшное, нас притягивает одну к другой словно канатом. Помнится, мама говорила: «Кровь Блэков, девочка — густая кровь!» Жаль, Белла слишком по-своему восприняла это утверждение. Что же касается Андромеды…

Она постарела — как-то враз. Не поседела, не обзавелась лишними морщинами, но глаза ее стали глазами столетней старухи. Она оживлялась только, когда брала на руки Тедди. Я очень надеялась, что когда-нибудь моя единственная сестра оживет — мало ли чудес на свете, а время и любовь могут многое, если не все. Но сейчас мне предстояло сгрузить на эти усталые плечи еще и часть своей ноши.

— Драко? — она поверила сразу же.

— Говорят, это невозможно, если оборотень нападет не в полнолуние…

— Ерунда! Зависит от силы оборотня, от состояния здоровья жертвы и от того, попала ли в рану слюна.

Она говорила так уверенно, моя сестра.

— Тебе рассказывал зять?

— Ремус? Не только. Ремус ненавидел своего волка и старался упоминать о нем как можно меньше. Все его силы уходили на то, чтобы держать зверя на цепи.

— Тогда кто?

— Ты помнишь Уизли?

— О да!

Помнила ли я Уизли? Тех самых Уизли, младших представителей которых так ненавидел Драко? Артура Уизли, над которым так любил издеваться Люциус? Молли Уизли, в девичестве Пруэтт, которая, пусть ненадолго, сделала меня счастливой, убив Беллу?

Андромеда что-то прочитала по моим глазам.

— Мерлин! Какая я дура! Конечно, ты помнишь Уизли. Бедная Белла…

«Бедная Белла». Да. Андромеда оказалась добрей меня. А, может, ей просто нечего было прощать. Как там принято говорить? — «Ничего личного»?

— Не отвлекайся. Почему в связи с темой оборотней у тебя вдруг всплыли Уизли?

— Точно. Ты ведь не в курсе… Их старший, Билл, тоже пережил встречу с Грейбеком.

У меня зашлось сердце. Не может быть! Этого не может быть!

— Ты уверена?

— Да. Мне рассказывал Гарри. Ты ведь знаешь: он крестный Тедди. И заходит к нам… иногда. Бедный мальчик! Ему так нелегко из-за всего этого!

Я всей душой готова была сочувствовать Гарри Поттеру — но только не сейчас. Сейчас меня интересовало совсем другое.

— Билл Уизли? Тот, который служит в Гринготтсе ликвидатором проклятий?

— Уже нет. Его уволили, едва лишь обнаружилось, что с некоторых пор он стал покрываться шерстью в полнолуние. У гоблинов на такое самый настоящий нюх. И они ужасно не любят… отклонений.

Я почувствовала в груди закипающий восторг. И… да. Надежду.

— Я обожаю отклонения. Он ведь, кажется, женат на какой-то француженке?

Глаза Андромеды, осветившиеся на миг моим собственным энтузиазмом, снова потухли.

— Флёр. Очень милая барышня. Только они расстались.

— Расстались? Почему?

— Она наполовину вейла. А вейлы терпеть не могут оборотней. Инстинкт.

Это оказалось для меня слишком много. Я решила разбираться постепенно. Сейчас мне нужен был сам Билл Уизли. И — при всем сочувствии к его семейным проблемам — Билл Уизли, не обремененный семьей и служебными обязанностями в банке Гринготтс, выглядел настоящим подарком судьбы.

— Где его можно найти?

— Гарри говорил, что Флер ушла совсем недавно, после битвы. Последняя битва… Ну… ты помнишь… — она помрачнела, на миг прикрыв глаза. Да, я помнила. Мы обе помнили. Есть следы, которые никогда не исчезнут. Больше, чем память.

Сражаться плечом к плечу за то, во что веришь… Мы с Люциусом были близки, как никогда, там, среди дыма и смерти, пытаясь спасти нашего сына. Мы были семьей. Жаль, что потом настала обычная жизнь — и все вернулось на круги своя. Может, не у нас одних?

— Я помню, родная, — я погладила ее по напряженному плечу. Черное старушечье платье, теплая вязаная шаль в конце мая… Бедная моя Андромеда! Живи! Тебе есть ради чего жить! Живи!

— Молли хотела, чтобы Билл переехал к ней. Он сослался на свои «мохнатые проблемы»… — она всхлипнула. — Так Ремус говорил… И остался там, где они жили с женой. Где-то у моря. Я… я не знаю. Тебе лучше спросить у Гарри. Или у Молли.

У Молли? Я представила, как появляюсь в Норе… Кажется, миссис Уизли в той битве потеряла одного из своих сыновей? Вряд ли мне будут рады. Нет, лучше Поттер.

— Спасибо, я найду.

Пора было уходить. Мне не хотелось надолго бросать тебя одного. Словно в подтверждение моих собственных мыслей, где-то в доме заплакал проснувшийся Тедди.

Андромеда вскочила из-за круглого плетеного стола, за которым мы пили чай, сидя под яблоней возле открытого окна.

— Прости, мне… — Это снова была моя старшая любимая сестра: легкая, стремительная, сильная. У нее все еще оставался тот, ради кого стоило жить. — Напиши Гарри. Он хороший мальчик, он поможет.

Я обняла ее, поцеловала в висок, как любила делать, когда мы были еще детьми. От нее пахло ванилью и яблоками — яблочным пирогом.

— Спасибо! Беги!

Плач в доме становился все настойчивей и сердитей. Маленькие детеныши — ужасные собственники.

Тем же вечером я отправила Поттеру сову. «Мальчишка — наша страховка», — он оказался прав, твой отец. И я собиралась воспользоваться этой страховкой по полной.


8. Билл Уизли

Было в этом мире три вещи, которые Билл Уизли ненавидел всей душой: полнолуние, гоблинские правила и женские слезы. То есть раньше он считал себя стойким и мужественным, не боящимся ничего героем древнего эпоса. А оказался просто слабаком, которого свалила с ног какая-то жалкая драконья оспа.

— Никто не виноват, — говорила Флер и смотрела на него глазами побитой собаки.

— Никто не виноват, — утешала мать.

Никто не виноват.

Просто коротенькое свадебное путешествие. Учитывая произошедшее на самой свадьбе, они, определенно, заслужили крохотный перерыв. Родственники подарили портключ на очаровательный тропический островок. «Только для магов». Небольшая гостиница, крытая пальмовыми листьями, и малыш, почувствовавший недомогание прямо на берегу. И Билл, на руках отнесший его к местной медиковедьме под охи и ахи встревоженной молоденькой мамашки. И… драконья оспа, которой он каким-то образом исхитрился не заболеть в детстве, когда ею болеют все нормальные люди. Драконья оспа! Ужасная глупость! Жар, пятнышки, зеленая кожа… Флер едва успела перетащить его портключом в купленный перед самой свадьбой коттедж на берегу моря и там ухаживала за ним, как ангел. Кризис миновал, дело шло на поправку. И вот тут-то в окно их домика заглянула луна. И Билл начал превращение. От страшной участи быть съеденной собственным мужем Флер спасли вейловский чуткий слух и отлично развитое обоняние: превращение — штука достаточно грязная и очень громкая. Жена успела вскочить с кресла, в котором задремала, умаявшись за день, приглядывая за выздоравливающим, схватить со столика палочку и аппарировать в Нору. Наутро появился отец с запасами мяса.

— Папа! Но это же несправедливо! — да-да, он, здоровый двадцатисемилетний мужик (или уже оборотень?), так и заявил: «Несправедливо»! А отец молча погладил его по голове, точно маленького мальчика из далекого прошлого. — Эта сволочь просто оцарапала меня, и тогда даже не было полнолуния!

— Есть версия, — ответил отец, усаживаясь рядом на чудом уцелевший во всеобщем разгроме диван, — что ликантропия, или «волчья болезнь», переносится крохотными существами, которых магглы называют вирусами. Стоит вирусу попасть в кровь — и его уже оттуда невозможно извлечь никакими зельями или чарами — он там расположился, как дома. Но вирусы бывают активными, и тогда превращение происходит в обязательном порядке, а случается, пребывают в спячке. И могут спать всю жизнь носителя, если что-нибудь их не разбудит, например, некий внезапный стресс, мгновенно и сильно ослабивший организм.

— Драконья оспа… — прошептал Билл.

— Драконья оспа у взрослого человека, — кивнул отец и, обняв его за плечи, прижал к своему теплому надежному боку. Сразу захотелось плакать — но он не стал. Еще не хватало! — Тогда они оживают и переходят в активную стадию.

«Активная стадия» — звучало солидно и наукообразно. Совсем не то, что «гребаный-мать-его-оборотень»!

— Папа…

— Ничего, мой мальчик. Мы выстоим. Ты ведь у нас сильный.

Сильный… Он и вправду считал себя сильным. Когда уходил вечером в осыпающиеся на ветру дюны, чтобы носиться там в поисках юрких ночных тварей и втягивать трепещущими ноздрями соленый морской воздух. Когда днем наводил порядок в доме, чтобы не испугать больше необходимого любившую уют и красоту Флёр. Когда смотрел на себя в зеркало: шрамы никуда не делись, зато все последствия драконьей оспы исчезли после первого же превращения: и язвы, и омерзительная зелень кожи, и мучительная слабость — остаточные явления тяжелой болезни. Зато на леднике под чарами Охлаждения появились основательные запасы сырого мяса, доставленного отцом. Бифштексы с кровью уже не удовлетворяли кулинарных запросов изменившегося организма. Может быть, чуть позже…

Позже он лежал на восстановленной при помощи «Репаро» и застеленной свежим постельным бельем кровати и слушал, как Флёр, завернувшись с головой в одеяло, глотает горькие слезы. Слух у него теперь был много, много лучше прежнего, но этих жалобных всхлипов не услышал бы только глухой. А ведь как хорошо все начиналось! Радость от встречи, объятия, поцелуи, отчаянный голод стосковавшихся друг по другу людей… И словно окаменевшая от ужаса жена, когда он наконец вошел в ее горячее, дрожащее от нетерпения тело. На мгновение Билл почувствовал себя насильником. Но она притянула его к себе и в самые губы шепнула: «Еще!» — и он сорвался. А потом молча слушал, как она плачет. «Что случилось?» Она не отвечала, только упрямо мотала головой. А на следующий день перебралась в спальню для гостей. Маленькая храбрая Флёр, которая не побоялась поменять свою легкомысленную, безвоенную, солнечную Францию на Альбион с его туманами и возрождающимся Темным Лордом. Целовавшая шрамы, располосовавшие когда-то довольно прилично выглядевшую физиономию, и спрашивавшая при этом: «Ну, ты же не используешь их как способ сбежать от меня?» Уверявшая, что едва обжаренные бифштексы с кровью — это «так по-французски». (Словно Билл был идиотом, ничегошеньки не понимавшим во французской кухне.)

«Билл, любимый, это больше меня. Это… la mémoire de sang… память крови. Оборотни веками уничтожали вейл, а вейлы отвечали тем же. Я люблю тебя… Но моя кровь, мое тело… оно в ужасе».

Это было до боли честно. Впрочем, Билл понимал. Он и сам от себя был в ужасе. Даже попробовал обратиться за помощью в стаю ирландских оборотней, на которых его вывел Чарли своими странными драконьими тропами. Выдержал там две недели. Стая вервольфов мало чем отличалась от стаи обычных волков: чтобы удержаться там, каждый миг требовалось доказывать собственную самцовость или подчиняться любому, даже самому захудалому гамме. А чтобы обрести свободу и самостоятельность, было необходимо драться или убивать. Биллу все это быстро встало поперек горла. Он не чувствовал себя ни альфой, ни бетой, ни гаммой и уж тем более — омегой, каковым его восприняли на первых порах. Он чувствовал себя человеком. Потом вожак, здоровенный седой, весь покрытый шрамами сорокалетний Райан (Билл так и не понял: имя это или фамилия), местный кузнец, сказал: «Уходи. Ты никогда не станешь по-настоящему нашим». И он ушел, так ничего полезного и не узнав ни про себя, ни про своего волка. Зато полнолуние удалось провести вне дома, не тревожа хрупкий покой Флёр.

В конце осени возник младший братец, пришибленный и бледный от собственного предательства. Пришлось снова съезжаться в общую супружескую спальню и изображать мир и гармонию на семейном фронте. Впрочем, Рон и без этого ничего бы не заметил — настолько был расстроен личными проблемами. Билл уговаривал и утешал, стараясь не давить и не советовать напрямую. Кажется, Ронни был благодарен. Волдеморт вышел из подполья — ужас становился нормальным спутником каждого нового дня. Орден Феникса, куда они с Флёр вступили в самом начале войны, пытался сопротивляться, но получалось слабо и как-то совсем неубедительно. Оставалась единственная надежда на пророчество и Гарри. Биллу всегда было странно знать, что множество взрослых, вполне серьезных магов искренне рассчитывают в этой войне на туманные намеки Сибиллы Трелони и удачливость мальчика, который в очередной раз был призван совершить невозможное. (Про «выжить» уже никто даже и не упоминал. Впрочем, они и сами уже не очень надеялись выжить в этой войне.)

О личной жизни не вспоминалось с той проклятой ночи. Все человеческие страсти и желания словно впали в глухую зимнюю спячку — и лишь волк настороженно смотрел откуда-то изнутри своими внимательными желтыми глазами. Осень, зима, Рождество… Праздники не были праздниками, возле моря никогда не выпадал снег — исключительно дождь, хлещущий по щекам наотмашь ледяной ливень, слишком напоминающий слезы — только без соли. Впрочем, соли в море было хоть отбавляй. Братишка решительно ушел обратно к друзьям, мрачный и повзрослевший. Флер вернулась в гостевую комнату. Рождество встречали в Норе. Казалось непривычно тихо, Флер улыбалась, падал снег, светились огни елки. Где сейчас Рон и нашел ли он Гарри с Гермионой, не знал никто.

Билл ненавидел воспоминания об этих днях, мрачные и безысходные. Не было даже старика Дамблдора, чтобы красиво вещать о «победе света над тьмой» и «великой силе любви». Любви становилось все меньше, боли все больше. В ночи, когда всходила полная луна, огромный рыжий волк поднимал к небу морду и выл. Это звучало честно. Флер переживала полнолуния в Норе. И хвала Мерлину, что не сбегала домой, во Францию. Хотя и совместное сосуществование между полнолуниями счастьем назвать не поворачивался язык. Какое может быть счастье, если твою любимую женщину начинает буквально трясти от самых невинных — даже случайных — прикосновений! Так они и жили: безработный (проклятые гоблины!) Билл со своим зверем и стойкая, мужественная Флер со своим одиночеством. Может быть, они бы расстались еще тогда, но вокруг шла война. А в войну своих не бросают — это зовется предательством.

@темы: фик, ББ-2016