О Гарри...

[поросенок М]

Название: О Гарри...
Автор:  поросенок М
Иллюстратор:  Эиринн
Бета:  zlatik-plus
Гамма:  Старина Ник
Пейринг/Персонажи: ГП/СС(нц-17), ГП/НМП(pg-13)
Категория: слэш
Рейтинг: NC-17
Жанр: драма, романс
Размер: около 25254
Краткое содержание: Кусок души жив в крестраже, пока живо его вместилище, но нигде не сказано, что это не работает в обратную сторону. После победы тело Гарри, много лет хранившее в себе крестраж, начинает разрушаться. Специально созданный для решения этой проблемы отдел в госпитале имени Св. Мунго берется сделать новое тело для победителя. Магия, технология, опробованная ещё на искусственном глазе Грюма, и зелья позволят сконструировать механизм с сенсорным восприятием, полностью подчиняющийся разуму носящего его волшебника.
Примечание/Предупреждения: Автор будет чесать свои дикие кинки; текст с технофилией, любовью к стимпанку и киборгам, от Поттера останется только голова и верхняя часть груди — там, где сердце. Условный боттом!Снейп. Есть описания жизни лежачего больного (не графичные). Брайтон — английский курортный городок.
От автора: Хочу выразить огромную благодарность  zlatik-plus и  Старина Ник. Без вашей поддержки, пинков по почкам и долгой кропотливой работы этот текст был бы определенно хуже.
Спасибо  Эиринн за чудесные иллюстрации.
Иллюстрация:

1

i.imgur.com/7coXYvT.png ;

2

i.imgur.com/L9vSvCq.png;

3

i.imgur.com/TJNCEm6.png
Ссылка на скачивание: yadi.sk/i/ECnrgHVx3KKNno

За окном светило яркое, все еще теплое, несмотря на раннюю осень, солнце. Гарри казалось, что оно издевается над ним, окрашивая палату в охристые цвета. В больнице Св. Мунго и так было слишком много желтого. Лимонные мантии целителей. Цыплячьего цвета шерстяные колючие одеяла. Мазь, которой обрабатывали тело Гарри, тоже была противного канареечного цвета. Золотистые таблички сверкали надраенными гранями на дверях палат.

Гарри перевел взгляд на поднос с принесенным завтраком. Омлет, хлеб с маслом и сыром, печенье с лимонным джемом и апельсиновый сок. Он зажмурился — его слегка мутило, под веками плавали желтые круги. В палату кто-то зашел. Даже не открывая глаз, Гарри точно мог сказать, что это медсестра, которая шесть раз в сутки натирала его той самой мерзкой мазью.

Сегодня была смена Дороти Брукс. Пожалуй, из трех медсестер-сиделок эта была самая приятная: не пялилась на него, не жалела, не делилась воспоминаниями о родственниках. Она просто выполняла свою работу, иногда ненавязчиво рассказывая, что происходит во внешнем мире или в больнице, если случалось что-то интересное.

— Доброе утро, Гарри, — она взяла банку с мазью и с неприятным металлическим скрипом отвинтила крышку. — Вы опять ничего не ели. Я должна буду внести это в журнал.

— Здравствуйте. Я знаю, — Гарри начал стягивать рубаху от больничной пижамы через голову. Рубаха была безлико-серая и хотя бы не раздражала. Он лег на стоящую рядом с его кроватью жесткую кушетку, вытянулся и привычно застыл.

Мазь — сразу чувствовалось, что ее варил Снейп — жгла кожу, отвратительно пахла и оставляла после себя ощущение жирной слизи. Гарри молча лежал, стиснув челюсти. Он всегда молчал. Смысла пугать медсестер своими стонами не было, а противное средство хоть немного, но облегчало его жизнь.

Когда терпеть стало невозможно, а он был обработан весь, кроме паха, который предпочитал смазывать сам, Дороти наконец-то наложила охлаждающие чары. Выдохнув сквозь зубы, Гарри поднялся и собирался уже войти в ванную, чтобы закончить процедуру, когда уходящая сиделка повернулась и сказала:

— Я работаю здесь уже тридцать лет. Помочь тем, кто потерял надежду, невозможно. Поэтому, Гарри, выше нос! Сегодня в госпиталь приехали приглашенные специалисты. И все ради вас, — она кивнула, будто соглашаясь с какими-то своими мыслями, и вышла из помещения.

Гарри проводил ее тяжелым взглядом и направился в ванную. Ему уже изрядно надоели консилиумы врачей, постоянно собиравшиеся, чтобы обсудить его диагноз и лечение, однако ничего нового до сих пор не придумавшие. Зато после того, как его осматривали, а иногда и ощупывали совершенно чужие люди, оставалось чувство гадливости.

Нанося мазь, он с отвращением разглядывал свою гниющую, отслаивающуюся лоскутами кожу. На голове и верхней части торса этого пока не было — целители сумели остановить процесс разрушения тела, но не восстановить ущерб, а вот живот, спина, ягодицы, пах, бёдра и особенно руки и ноги были покрыты маленькими язвами, ближе к пальцам сливающимися в сплошные серо-малиновые пятна.

Лекарственный состав, которым его обрабатывали, хоть и жег немилосердно, но не давал развиваться некрозу, оставляя язвы чистыми, препятствовал появлению новых и унимал боль — пусть и не полностью, однако дарил возможность передвигаться самостоятельно. Вымыв руки и выкинув пустую банку, Гарри вернулся в палату и рухнул на кровать. Это не жизнь. Вернее, не та жизнь, которая имела бы хоть какой-то смысл.

Все его друзья любили, встречались, работали, заводили новые увлечения. Рон поступил на курсы при Аврорате и в те два раза, когда он нашел время посетить Гарри, счастливо делился впечатлениями. Пусть сам Поттер в авроры не пошел бы ни за какие посулы, но за друга был рад.
А вообще, лежать в больнице и знать, что за ее стенами жизнь проходит без тебя, оказалось тяжелым испытанием.

Гермиона вернулась в Хогвартс и теперь доучивалась на одном курсе с Джинни. Ни ту ни другую с начала сентября Гарри не видел. Даже на их письма, полные сочувствия и рассказов о событиях в школе, он почти не отвечал. Писать в каждом послании, как у него все плохо — не имело смысла.

Самочувствие Гарри нельзя было назвать хорошим. Веки слипались, голова гудела, открывать глаза и видеть рапсово-желтое великолепие не хотелось, его тошнило, сводило пустой желудок. Он начал проваливаться в густой, душный сон, когда в палату зашла толпа. Видимо, обещанные специалисты. Опять!.. Целитель, двое незнакомых Гарри волшебников — молодой и постарше — и Снейп.

Именно последнему посетителю Гарри сильно удивился. Снейп, оправданный после его показаний, в школу не вернулся, а устроился зельеваром при госпитале. Гарри знал, что он варил для него мазь, однако до этого часа никогда не приходил сам: то ли не хотел говорить о прошлом, то ли не хотел общаться с Поттером как таковым. Несмотря на это, Гарри думал, что Снейп сменил род деятельности из-за него, и был ему очень благодарен. Какими бы гадкими ни были ощущения от сваренной им мази, она помогала.

— Доброе утро, Гарри, — главный целитель Сепем Салютем улыбался, как безумный. Гарри даже сосредоточил все внимание на нем, перестав оглядывать пришедших мутным со сна взглядом. — Мы нашли способ... вылечить вас. Присядем, господа, разговор долгий.

Он наколдовал стулья с — кто бы сомневался! — желтой обивкой, указав на них приглашающим жестом. Когда посетители разместились, Гарри почувствовал, что начинает закипать, потому что все они, кроме Снейпа, брезгливо оглядывающего палату, уставились на него.

— Итак. Это Гарри Поттер, восемнадцати лет от роду, — продолжил целитель. Гарри столько раз слышал эту речь, что мог ее продекламировать. — Частичное разрушение тела после гибели в нем чужого фрагмента души, находившегося в пациенте шестнадцать с половиной лет. Такой своего рода живой крестраж, вместилище которого, опустев, начало разрушаться. Гарри, покажи, пожалуйста. И это только то, что на виду. Его мышцы, кости и прочие ткани нижней части тела тоже повреждены. Но верх туловища и голова невредимы.

Скрипнув зубами, Гарри начал опять стягивать пижаму. Если и в этот раз ему никто ничего путного не скажет, то он подпишет отказ от лечения и уедет доживать (сколько там ему осталось) на Гриммо. Этот цирк уродов с ним в роли гвоздя программы был невыносим.

— Мы смогли локализовать процесс, но повреждения восстановлению не подлежат. Под бельем все еще хуже, — Салютем продолжал улыбаться, и Гарри захотелось его стукнуть. Чтобы успокоиться, он отвернулся от целителя и тут же наткнулся на изучающий, холодно-расчетливый взгляд Снейпа. Хорошо, что тот молчал: выслушивать колкости в свой адрес Гарри явно был не готов. — Гарри, мистер Грэг Вабер узнал о твоей проблеме и сейчас расскажет, что он предлагает сделать.

— Спасибо, Сепем, — прогудел густым басом один из двух незнакомых посетителей — пожилой и угрюмый — и качнул головой. — Я Грэг Вабер, кхм, можно сказать, что я артефактор, но очень узкой специализации. Я увидел то, что хотел, можете одеваться.

Гарри был бы рад, если бы все отвернулись, хотя бы пока он одевается, но нет, они продолжали пялиться на него, как на невиданную диковинку.

— Скажите, мистер Поттер, вы когда-нибудь встречались с Аластором Грюмом, Элизабет Хуппер или Оливером Локсли?

— Да, я много раз видел мистера Грюма... — Вот уж чего Гарри не ожидал, так это упоминания о погибшем Грозном Глазе.

— Тогда мне будет гораздо легче объяснить суть. Вы видели его искусственный глаз. И должны легко понять, чем именно моя работа отличается от просто — как это у магглов называется? — протеза.

— Ну, его глаз вращался и был волшебным, — пробормотал Гарри, не очень понимая, чем это знание может ему помочь.

Снейп фыркнул и скривился. Насколько Гарри знал своего бывшего профессора, такое выражение на его лице появлялось перед тем, как он начинал высказываться по поводу умственных способностей студентов. Но, что удивительно, Снейп промолчал.

— Самое главное в моих работах — они на нейронном уровне имеют связь с мозгом. Проще говоря, Грюм не только им вращал, куда хотел, но и прекрасно видел. Я предлагаю полную замену пораженных частей.

— Как это? — Гарри с ужасом уставился на Вабера.

— Я изготовлю вашу имитацию. Разумеется, она будет отличаться от человеческого тела: цветом, на вид и на ощупь. Вы можете вспомнить внешность Грюма, чтобы понять, о чем я. Я создам механизм. Совершенный! Идеальный! — Глаза Вабера горели фанатичным огнем. — Мне поможет Олаф Корвус, — он указал на своего спутника — молодого голубоглазого парня, который с интересом уставился на Гарри. Посмотрев на него внимательно, Гарри с удивлением понял, что это любопытство не настолько раздражает, как взгляды остальных. И даже нашел в себе силы кивнуть, когда этот Олаф ему улыбнулся. — Он будет вести наблюдение за вашим состоянием. Когда вы получите тело, Салютем отрежет вам руки и большую часть туловища — всё, где есть некрозные поражения — с помощью определенной методики. После этого мы соединим вас с этим уникальным механизмом, порожденным магией и новейшими технологиями. Начнется долгий период адаптации. Может, мучительный, но зато вы обретёте новую жизнь! Вам придется пить специальное зелье, которое и создаст связи, соединяющие ваши тело и мозг воедино. Зелье согласился варить мистер Снейп. За год — и это самое позднее! — вы вернетесь к обычному существованию. Вам будет доступно почти всё из того, что вы делали раньше! Однако появится и много новых возможностей, например: вы станете сильнее...

— А чего я делать не смогу? — перебил Гарри. Может, это было и невежливо, но он просто чувствовал, что замечание про «почти всё» — очень важное.

— Понимаете, я дублирую все системы вашего организма, а не только внешний облик: кровеносную, дыхательную, выделительную... половую. Вы сможете испытывать возбуждение, ваши тестикулы во время оргазма будут выделять сперму, но у сперматозоидов не получится оплодотворить яйцеклетку.

Гарри затошнило — и не от невозможности иметь детей, а от холодного тона, каким это все говорилось.

— Я могу подумать, сэр?

— Да, конечно. Я сегодня же пришлю с совой план, где подробно распишу свои действия — вы должны быть в курсе всего, это же ваше будущее. Северус, тебе есть что добавить?

— Нет, пока мистер Поттер не обдумает перспективы, мне не о чем с ним говорить, — Снейп ухмыльнулся, увидев, что щеки Гарри вспыхнули. Какое бы перемирие ни наступило в их общении — даже несколько, в общем-то, нейтральных слов, сказанных Снейпом, будили в Гарри прежние негативные эмоции.

— Ну, не будем нарушать режим мистера Поттера, — почти пропел целитель — видимо, возможность вылечить Гарри его сильно радовала. — Скоро ему принесут обед. Гарри, хорошего дня, мы вас оставим.

Когда за ними закрылась дверь, Гарри тяжело навалился на подушку. Все это надо было тщательно обдумать, но сил не было — ни моральных, ни физических — и он уснул.

Вечером того же дня, как и было обещано, прилетела сова с письмом. У Гарри волосы на затылке зашевелились, когда он прочитал, что с ним хотел сделать Вабер. Давались подробнейшие характеристики каждой части тела, на моменте описания половых органов Гарри опять затошнило. Он прикрыл глаза, выдохнул, слегка успокоился, снова посмотрел на письмо и перечитал абзац, посвященный члену:

«...внутри будет металлический или керамический сердечник, покрытый морской губкой, пропитанной специальным укрепляющим гелем. Дальше планируется слой любриканта, сваренного мистером Снейпом: он облегчит скольжение заменителя кожи при мастурбации или половом акте. Верхнее покрытие будет выполнено из сплетенных волос вейл, этот материал прекрасно тянется, гладкий, приятен на ощупь и абсолютно не подвержен истиранию.
Предвосхищая ваши вопросы: покрыть все тело тканью из волос вейл невозможно — слишком сложно добыть. Вейлы обычно отдают свои волосы только родственникам...»

К письму были приложены колдографии трех людей. Грюма он узнал сразу, еще двое были незнакомы, но изображенная искусственная нога — шевелящаяся, сгибающаяся в колене — пугала. Рука женщины, игравшей на скрипке, двигалась завораживающе плавно, и от этого тоже становилось не по себе.

Гарри стянул очки и потер переносицу. Чем больше он читал, тем меньше ему нравилась эта идея. Предполагалось, что он будет собран из каких-то запчастей, как робот или киборг. Гарри в этом ничего не понимал, но знал, что магглы давно мечтают создать что-то этакое: как-то в детстве подглядел в футуристическом фильме. А теперь целитель и этот Вабер хотели сделать из него такое же пугающее существо.

Единственный фактор, заставляющий всерьез задумываться об искусственном теле, — это явно разделяющий мнение обоих новаторов Снейп. Гарри не знал, как к нему относиться: Снейп, совершивший столько всего — и плохого, и хорошего, — всегда, даже если это не бросалось в глаза, был на стороне Гарри. А это значило, что к возможной операции необходимо приглядеться. У него мог появиться шанс на новую, пусть и не совсем привычную жизнь.

Отодвинув от себя письмо, Гарри встал и прошелся по палате. Тело, несмотря на нанесенную в очередной раз мазь, немело и ныло, особенно мучили неприятные ощущения в руках и ногах. Он остановился у окна. Уже стемнело, за стеклом Лондон переливался яркими огнями, из-за которых Гарри пришлось прикрыть глаза — под веками замелькали серебристые всполохи.

Это и навело его на мысль. Ведь Петтигрю получил от Волдеморта светящуюся серебристую руку? Может быть, есть возможность так же изготовить и его копию?

В палату вошла миссис Брукс и напомнила Гарри о процедурах.

— Дороти, скажите, а целитель Салютем сегодня, случайно, не на дежурстве? — спросил он, раздеваясь и думая, что подождать до утреннего обхода со своим вопросом было бы логично, но ждать не хотелось.

— Сепем еще здесь. Пригласить его к вам, когда закончим? — Руки медсестры, щедро покрытые мазью, опустились на его плечи, и Гарри привычно застыл.

— Да, если можно...

Уходя, Дороти выключила свет, оставив маленький ночничок в виде свернувшегося в клубок дракончика. Обычно в это время Гарри ложился спать, но сегодня, захваченный внезапной идеей, он не мог уснуть и с нетерпением ждал целителя. Лежать не хотелось, и он нервно ходил около окна. Впервые за последние пару месяцев ему сказали хоть что-то конкретное — пусть непривычное, отталкивающее, страшное, но дельное, а не только покачали головой и поцокали языком при виде его проблем.

Дверь в палату открылась, и в прямоугольнике желтого света появился Салютем, насвистывающий какую-то мелодию.

— Гарри, вы хотели меня видеть? — Целитель сел на стул для посетителей.

— Да. Вы в курсе предложения мистера Вабера. А сделать дубликат каким-нибудь другим способом — не механизм — нельзя? Волдеморт наколдовал Петтигрю серебряную руку, и она приросла к нему...

— Вы о Сinereo Сorpus, — перебил его Сепем. — Во-первых, это темная магия, и никто не рискнет вылечить вас таким образом, потому что сесть за это в Азкабан — откровенно плохая перспектива. Да и, хм, во-вторых, если вы вспомните судьбу Питера Петтигрю, то погиб он, задушенный этой рукой. Вы будете не в восторге от того, что ваше тело может не принадлежать вам полностью.

— Понятно, — Гарри отвернулся от целителя и уперся лбом в стекло, — а еще есть способы? Хоть какие-нибудь.

— Гарри, — мягко сказал Сепем, и Гарри ненавидел его за эту мягкость. — Если бы был хоть какой-то другой вариант, я бы предложил его. То, что будет делать мистер Вабер, — сложно, дорого, долго и мучительно для вас. Видите ли, несмотря на все наши усилия, вы умираете. Ваше тело разрушено — пусть не до конца, пусть мы сумели остановить процесс, — но никто не даст гарантии, что старые очаги некроза не начнут разрастаться снова. Это дамоклов меч над всей вашей жизнью. Мы должны что-то сделать, и я не вижу других законных и реальных путей.

— Ясно. А перед тем, как принять решение, я могу поговорить с мистером Снейпом? Когда он будет в больнице? — Стекло приятно холодило кожу, и Гарри прикрыл глаза, спасаясь от навязчивых огней проносящихся внизу машин и словно отгораживаясь от слов целителя.

— Конечно. Северус бывает здесь каждую субботу — приносит для вас недельный запас мази. Я скажу ему, чтобы зашел? Что-нибудь еще?

— Нет-нет. Спасибо, — Гарри вдруг нестерпимо захотелось остаться в одиночестве.

На следующее утро он написал три письма с приглашениями навестить его в свободное время: Рону, Гермионе и Джинни — он хотел узнать и их мнение.

Как Гарри дожил до субботы, он не знал. Почему-то появившиеся перспективы угнетали его больше, чем прошлая неизвестность. Есть он стал еще меньше, почти не реагировал на пытающихся с ним общаться сиделок и целителя. Все свободное ото сна время он перечитывал описание своего будущего тела, присланное Вабером.

Снейп, пришедший в субботу как раз после первой процедуры, был мрачен и необщителен, но Гарри успел обдумать, что и как будет спрашивать, поэтому, наверное, разговор все-таки состоялся:

— Вы хотели меня видеть. Вы приняли решение? — Снейп сел на стул. В этой радостно-желтой палате его черная мантия смотрелась чужеродным пятном.

— Нет, пока не принял, я хотел узнать ваше мнение, сэр. Стоит ли соглашаться на этот вариант с механическим телом? — Гарри разглядывал Снейпа, стараясь по мимике понять, как тот воспринял его вопрос.

— Вот как?! Мое мнение — соглашайтесь. Что-то еще? — Лицо Снейпа оставалось почти бесстрастным.

Гарри хотелось крикнуть, что ему страшно, что ему нужен совет, и единственный человек в этой богадельне, которому он действительно доверяет, — это Снейп, но он взял себя в руки и спросил:

— Тут написано, — Гарри ткнул в изрядно помятые от постоянного чтения листы, — что вам придется варить зелья для... срастания того, что от меня останется, с новым телом и какие-то составы, смазки и гели, которые будут внутри моего организма. Можете... можете объяснить принцип их работы?

— Могу. Я сварю зелья по индивидуальным рецептам, чтобы максимально полно заместить утраченное вами. Их назначение — облегчать скольжение «кожи» по частям механизма, препятствуя трению между деталями, из которых вы будете состоять, следовательно, помогая вам двигаться. То зелье, которое вам придется несколько месяцев пить после операции, создаст нервные окончания, пронизывающие все тело, и соединит их с нейронными синапсами вашего мозга. Если говорить откровенно, то я хотел бы, чтобы вы, как только ваше состояние позволит, покинули госпиталь и переехали, — Снейп скривился так, как будто у него заболели все зубы разом, — ко мне. Зелье для создания сенсорной чувствительности необходимо пить ежедневно и под моим руководством, а у меня нет желания таскаться сюда каждый день, — он оглядел палату Гарри с нескрываемым отвращением. — Так что подумайте, согласны ли вы? Но я бы на вашем месте согласился. Да, вас ожидает непростое время, болезненные процедуры и неприятное общение, но зато есть и гарантии, что вы сможете нормально жить, когда всё это закончится.
Я понимаю, Поттер, что вы напуганы, — только идиот или безумец не боялся бы, но могу сказать лишь одно: мы... каждый из нас приложит максимум усилий, чтобы вы не просто существовали от процедуры к процедуре, а имели шанс на долгую и полноценную жизнь.

— Спасибо, сэр, я подумаю... — Гарри вытаскивал ниточки из размахрившегося края одеяла, стараясь занять дрожащие руки. Простой разговор вымотал его, но он понимал, что Снейп максимально открыт и дружелюбен (для самого себя, конечно).

— Раз уж я здесь, то покажите мне вашу руку, чтобы я более полно оценил действие мази — у меня появилась идея по ее модификации, — Снейп, не мигая, смотрел, как Гарри портит одеяло.

Гарри смутился и протянул правую руку тыльной стороной вверх — там повреждения были хуже всего. И с удивлением наблюдал, как бережно Снейп берет изуродованную кисть, как он аккуратно надавливает на края одной из язв, как из нее начинает, пузырясь, сочиться сукровица — благодаря мази хотя бы без гноя и боли. Желудок Гарри дернулся и все внутри сжалось от трепета и отвращения, когда Снейп нагнулся и понюхал своим внушительным носом эту малоприятную жижу.

— Неплохо. Весьма неплохо, — Снейп отстранился. А у Гарри так и переворачивалось всё внутри от понимания, что как бы он сам ни относился к Снейпу, и как бы Снейп ни относился к нему — он всегда постарается помочь. — Думаю, я смогу немного улучшить ваше состояние, пока Вабер будет работать над телом.

— Спасибо, я...

— Гарри! Привет! Ой, профессор?! — В резко распахнувшуюся дверь вошли Рон и Гермиона. — Извините! Мы в коридоре подождем.

— Не стоит. Я уже не ваш профессор, и я уже ухожу. Поттер, подумайте о том, что я вам сказал.

Гарри с удивлением смотрел на Снейпа, от взгляда которого при виде застывших на пороге друзей всё молоко в округе должно было скиснуть.

— Спасибо, сэр. До свидания, — только и успел пробормотать он в удаляющуюся, ровную, как жердь, спину, обтянутую черной тканью.

— Привет, дружище! Ну как ты? — Рон плюхнулся на освободившийся стул, а Гермиона скромно присела на край кровати.



Мнения его друзей разделились. Гермиона, прочитав письмо, загорелась предложенной идеей. Ее не испугали описания механизмов, и на Гарри она поглядывала с интересом ученого-исследователя. Рон же, наоборот, уверен ни в чем не был, но если Гермиона свои восторги выражала корректно, то Уизли, как всегда, говорил, не думая:

— Круто, конечно, что ты теперь станешь сильным — сможешь ломать что-нибудь голыми руками — и неуязвимым. Представляешь, кидают в тебя заклятие, а оно от медных пластин, как от брони, рикошетит. Но, с другой стороны — ты ж, наверное, громыхать будешь при ходьбе, подкрасться ни к кому не сможешь, — Рон мыслил своими аврорскими критериями, а Гарри не хотел ломать и подкрадываться, его бы устроило просто жить. — Правда, с девушками тебе теперь сложнее будет... Э-э-э? Ты же расстанешься с Джинни? Нет, я-то ничего против не имею, но она моя сестра, а ты детей...

Гермиона пнула своего не в меру болтливого парня по ноге, а Гарри, посмотрев равнодушно на друзей, бросил: — Мы это с ней еще не обсуждали. Но твою позицию я понял.

— Гарри, он не хотел... — начала было Гермиона, но Гарри ее перебил:

— Хотел — не хотел, какая разница?

Гарри не знал, стоит ли продолжать отношения с Джинни. В свете последних событий — нельзя обрекать любимую девушку на встречи без дальнейшей перспективы обрести нормальную семью, но это их с ней личное дело.

— Просто это Рон, — буркнул он и отвернулся к окну.

— Герм, объяснишь мне потом, что я сказал не так на этот раз, ладно? — прошептал смутившийся Рон. Видимо, он все-таки работал над собой. Только вот Гарри от этого было ни холодно ни жарко — ему нужна была поддержка. За окном было скучно и все давно изучено, но поворачиваться и смотреть на рыжую шевелюру Рона, которая отлично вписывалась в его желтую палату, он не мог.

— Гарри, а ты что решил? — прохладные пальцы Гермионы погладили его изуродованную ладонь. Гарри подавил в себе желание отдернуть руку: совсем уж психом, пугающимся прикосновений, выглядеть не хотелось.

— Не знаю. Ничего не знаю. Без этого тела сдохну, а с ним... я человеком уже не буду... — За окном пролетел вяхирь. Гарри нестерпимо захотелось иметь возможность выйти наружу, подальше от этого жёлтого маленького мирка.

Гермиона снова его погладила, и он не выдержал:

— Тебе не противно меня трогать? — Гарри все-таки выдернул руку из чужой ладони и убрал ее под одеяло.

— Нет, конечно! — Гермиона поджала губы и смотрела на него неодобрительно, а Гарри был ей благодарен именно за такую реакцию — без жалости.

— Я тоже могу потрогать, если надо, — пробурчал сопящий Рон и развел руки, изображая готовность объятий.

Гарри улыбнулся через силу. Он понимал, что Рон попытался его поддержать, но во рту горчило от этой поддержки. Ему и хотелось, и не хотелось остаться в одиночестве. С друзьями Гарри проговорил еще около часа. Они ушли, когда наступило время обхода и очередных процедур.

Замирая от напряжения, Гарри сообщил Салютему, что согласен на вариант, предлагаемый Вабером. Целитель расплылся в безумной улыбке и пообещал оповестить всех участников эксперимента немедленно. Он собирался уходить, уступив место сиделке с уже привычной мазью, когда Гарри, запинаясь, окликнул его:

— Подождите! — Сепем удивленно обернулся. — Я понимаю, что правилами это запрещено, но... но не могли бы вы принести мне алкоголь?

— Хм... да, хм. Ну, конечно, это запрещено... но я подумаю, что можно сделать, — целитель ему ободряюще кивнул и вышел.

В этот день Гарри никого, кроме сиделки, уже не ожидал увидеть и был удивлен, когда под вечер к нему в палату наведался — если Гарри правильно запомнил имя помощника Вабера — Олаф Корвус.

— Привет, Гарри, раздевайся! — Голубые глаза Корвуса смотрели весело и прямо.

— Зачем? — Гарри даже не пошевелился.

— Не обижайся, это я так шучу, — Олаф совершенно не смутился под его хмурым взглядом. — Мастер Вабер приказал снять мерки с твоего тела, — он призывно поиграл бровями, приглашая разделить веселье, но у Гарри всплыла ассоциация с мерками для гроба, поэтому веселиться как-то не тянуло.

Корвус был каким-то ненастоящим: слишком красивым, слишком веселым, слишком шумным. Гарри понимал, что просто завидует этому молодому человеку, который, закончив с ним, сможет пойти и заняться любыми, самыми безумными или, наоборот — самыми обыденными делами. Но тот как будто никуда и не спешил: мерки он снимал волшебной рулеткой, которая, снуя, как белка по дереву, без устали измеряла его везде, и потратил на это больше часа. Хотя Гарри был уверен, что хватило бы и пятнадцати минут.

Постоянные осмотры и ощупывания сильно притупили чувство стыдливости, и Гарри относительно спокойно воспринял даже такое деликатное действо, как замеры его члена, мошонки и ягодиц. Он не переживал, просто чувствовал себя усталым от всего этого, мечтая, чтобы Корвус перестал так явно его разглядывать в процессе.

— Быстрее бы мастер начал работу, — Корвус направил рулетку к подмышкам Гарри, — ты не представляешь, какие сногсшибательные он делает вещи. Я учусь у него уже третий год, и это так интересно — то, что он создает.

— Понятно, — пробурчал Гарри. Сказать что-то более определенное он не мог.

— Слушай, Гарри, у тебя же есть часа четыре между процедурами, почему ты не выходишь?

Гарри хотел сказать, что ему больно ходить, что не важно, где думать о своей медленной кончине, что ему, в конце концов, просто это не нужно, но выдавил только: — Не знаю.

— Вот и отлично. Зато я знаю: тебе нужно развеяться. На этой неделе я не могу, мастеру будет нужна моя помощь. Но на следующей — я приглашаю тебя в Лондон, — Олаф свернул рулетку и скатал пергамент — длиной, наверное, не менее трех футов, — на котором были записаны мерки Гарри. — Согласен?

— Ладно, — не то чтобы Гарри хотел с ним идти, но он так давно никуда не выходил, и идея показалась ему удачной.

— Кстати, а что у тебя с магией? — Олаф сел на стол для лекарств и начал болтать ногами.

— Нормально все, но в палате колдовать нельзя, стоит блок от магии пациентов, — Гарри пожал плечами. — Так что палочка просто в тумбочке валяется.

— Отлично, я тогда с совой точное время пришлю. Хоть небо увидишь.

Джинни смогла выбраться к Гарри только через неделю.

— Привет, — она поцеловала его в щеку, села на край кровати и улыбнулась. — Сегодня нас отпустили в Хогсмид, а я сбежала к тебе.

Гарри еще раз понял, как она невероятно, невозможно, сказочно хороша. Он тяжело вздохнул, почесал нос и протянул ей порядком замусоленное письмо.

— Прочитай, — пока она читала, Гарри разглядывал ее — в больнице мало было красивого и приятного.

— Эм... — Джинни откинула назад длинные блестящие волосы. — Это хотят сделать с тобой?

— Да, и я согласился, иначе шансов прожить долго и счастливо у меня немного. Но... но я не смогу иметь детей, и...

— Я так понимаю, ты хочешь расстаться? — она смотрела на него спокойно и как-то печально. Даже в желтой палате рыжеволосая Джинни смотрелась ярко, словно вобрав в себя давно не виденное Гарри солнце.

— Не хочу! — воскликнул он. — Но должен. Мне нечего будет тебе предложить. Я даже не уверен, что то, что из меня сделают, сможет нормально существовать.

— Знаешь, — Джинни говорила тихо-тихо, почти шептала, — ты был для меня всю жизнь сказкой, рыцарем, который спасал, мечтой. И сейчас я понимаю, что в реальной жизни дракон забирает рыцаря себе. Я даже не удивлена. Мне иногда кажется, что по-другому и быть не могло... — Она подтянула колени к подбородку, свернувшись у него под боком.

— Джинни, но... но ты хоть общаться-то со мной будешь? — Гарри завороженно смотрел, как она переплела их пальцы: его — в нарывах и язвах, и ее — длинные, ровные, удивительно красивой формы.

— Ну ты и дурак! Буду, конечно. А кстати, — ее голос дрожал, наверное, она хотела как-то уйти от случившегося, сменить тему, — тебе нравятся мужчины?

— Что?! — Он чуть не поперхнулся. — Ну у тебя и идеи.

— А ты подумай, — она ткнула Гарри локотком в бок и сглотнула, окончательно беря себя в руки, — с ними детей заводить не нужно.

— Фантазерка, — он прижался губами к ее виску. До ухода Джинни они просидели молча, переживая их совместное несостоявшееся будущее.

«...ни один не может жить спокойно, пока жив другой...» — Даже после своей смерти Волдеморт не давал спокойствия живым.

@темы: фик, ББ-2017

Comments

[поросенок М]

На следующее утро в окно палаты стучала большая амбарная сова с янтарными глазами. Птица была очень недовольна: влетев в послушно распахнутую створку и сев на кровать, она громко и возмущенно заклекотала. Гарри поспешил освободить ее от привязанного к лапе свертка и задобрить — скормил ей чуть ли не половину своего завтрака. В посылке оказались большая фляжка и записка:

«Гарри, я могу только поддержать ваше желание слегка развеяться, но сделайте так, чтобы у меня потом не было проблем. Алкоголь все еще строго запрещен».

Подписи не было. Гарри хмыкнул, отвинтил туго притертую крышку, понюхал и скривился. Огневиски он пил лишь однажды, поминая погибшего Грюма. Пить это в одиночку, да еще и с утра он, конечно, не собирался, поэтому убрал фляжку в тумбочку, надеясь, что вскоре появятся подходящая компания и настроение. Записку он уничтожил — так, на всякий случай.

Дни потянулись уже привычной, серой и однообразной чередой. Гарри спал, иногда ел, смотрел в окно, за которым, не прекращая, накрапывал осенний дождь, перечитывал письмо Вабера и, разумеется, терпел процедуры. Снейп действительно что-то сделал с мазью: теперь она пахла еще отвратительнее, но пекла при нанесении гораздо меньше. И, как показалось Гарри, действовать стала чуть лучше — по крайней мере, мышцы у него болели не так сильно.

Ранним вечером четверга, после очередного нанесения мази, Гарри привычно уставился в окно. По стеклу причудливо струилась вода. Он смотрел на извивающиеся дорожки, в голове не было ни одной мысли — абсолютная пустота, наверняка Снейп бы порадовался, что он научился очищать сознание. Гарри казалось, что он неотвратимо тупеет, а может, ему стало просто лень думать.

В окно постучали. Гарри моргнул. Стекло звякнуло снова, но за ним никого не было видно, только дождь и серость. После третьего стука Гарри подошел к окну и открыл его. В комнату ворвалось облако мельчайших водяных капель, при некоторой фантазии его форма напоминала силуэт висящего в воздухе человека, застывшего в очень уж странной позе. Гарри не успел испугаться, как водяная взвесь заговорила голосом Олафа:

— Это я. Сейчас Дезиллюминационное сниму. Черт! Пальцы затекли... — Послышалась возня, после чего в воздухе материализовался Олаф, сидящий верхом на метле и зажимающий подмышкой вторую. — Извини, я не предупредил, что мы пойдем гулять сегодня. Мастер меня загонял, вырваться получилось спонтанно. Сова летела бы сюда дольше меня, — глухо бормотал Корвус, слезая с древка метлы и отряхиваясь, как большая собака.

— Ага, — только и сказал Гарри, разглядывая своего промокшего гостя.

— Ну, чего ждешь? Одевайся скорее в удобную одежду, у нас четыре часа на все про все!

Олаф высушил себя заклинанием.

— Мне не во что. Вся моя одежда внизу, в гардеробе, тут только эта пижама, — Гарри с жадностью разглядывал вторую метлу. Если он правильно понял, то Олаф собирался с ним полетать. Сейчас Гарри поразился, как такая идея не пришла в голову ему самому. И ноги не устанут, и он сможет провести время вне этой палаты, да еще и с удовольствием. И плевать на дождь — ради ощущения полета можно перетерпеть многое.

— Вниз мы не пойдем... Кто нас выпустит в такую погоду? Тебе колдовать нельзя, но я-то могу, — Олаф направил на Гарри палочку, взмахнул, и пижама превратилась в плотную форму для квиддича. — Ой, пофорсить не удалось. Я хотел гриффиндорскую, а получилась обычная, зато теплая. Ладно, готово. Бери палочку, и погнали! Пора тебя встряхнуть.

Гарри бросился к тумбочке, открыл ящик и наткнулся на фляжку. Недолго думая, он схватил палочку и прикрепил ее к держателю на предплечье, а виски сунул во внутренний нагрудный карман.

Метла, принесенная Олафом, не была ни Молнией, ни Нимбусом, но Гарри и не думал, что в своем плачевном состоянии справился бы с гоночной метлой.

Они плавно скользили над городом, летя в подбрюшье серой тучи, раскинувшейся над Лондоном без конца и края. Ветер трепал отросшие волосы, залепляя ими лицо и очки, Гарри промок до нитки, но, кажется, был неприлично и безоблачно счастлив.

Он не был в этом уверен на сто процентов, потому что всё, что его окружало, казалось почему-то невероятным, из-за темной вечерней серости похожим на старые маггловские немые фильмы. Единственное, что иногда слышал Гарри, — это свой собственный, слегка безумный смех.

Когда совсем стемнело, они опустились в незнакомом маленьком парке, где деревья стояли вперемешку с могильными камнями. Таких парков было разбросано по городу бессчетное множество: нет, не кладбища, а так — маленькие скверики в тупиках и закоулках, каждый со своей историей и памятью.

— Колдуй, — осипшим голосом прохрипел Олаф, — сейчас тут никого нет.

Гарри снова рассмеялся и взмахнул палочкой. Он колдовал и колдовал: расчистил от опавших мокрых листьев траву и могильные плиты, создал костер и наложил отводящие взгляд чары, поставил купол, под который не проникал дождь. И совсем уж безумное — наколдовал тысячи мыльных пузырей, лопавшихся с еле слышным звуком на подступах к огню.

Когда лопнул последний, Гарри вдруг осознал, насколько он промок. Как ему дико холодно и как он тяжело и загнанно дышит, но исправлять ситуацию магией не стал. Он достал фляжку и сделал жадный глоток. Виски обожгло горло и раскаленной лавой стекло в желудок. Стало невероятно, мучительно хорошо.

— Будешь? — Гарри вспомнил, что не один, и протянул фляжку Олафу.

— Б-буд-ду... — Гарри не было стыдно, что Корвус так продрог. Ему, долго и безнадежно больному, было все равно, что там и с кем. Главное, что Гарри наконец-то почувствовал себя живым человеком. Пусть эгоистично, но он заработал право хоть один день своей жизни побыть эгоистом.

— Я доволен, что смог тебя вытащить, — Олаф подвинулся поближе, становясь рядом с Гарри и задевая его плечом. — И рад, что мы общаемся не только как пациент и лекарь...

Вернулись они в госпиталь примерно за полчаса до следующей процедуры. Уже подлетая к окну, Гарри увидел, что свет в палате ярко горит и по ней ходят люди. Окно оказалось закрытым, и пришлось стучать. Стучал Олаф, заодно придерживающий метлу Гарри, которая явно выпила виски не меньше, чем ее наездник.

Гарри был мокрым, пьяным и счастливым. Настроение не испортил даже метавшийся запертым в клетке зверем Снейп. Вроде присутствовали еще несколько человек: целитель и две санитарки, кажется, — Гарри плохо их запомнил, зато бегающее туда-сюда по желтой палате черное пятно, как виделся с пьяных глаз ему Снейп, привлекало внимание.

— О чем вы думали, безответственные идиоты! Что? Что, я вас спрашиваю, могла подумать сиделка, принесшая ужин, увидев открытое окно и пустую палату?! — Снейп, рыча, подлетел к парочке провинившихся и, схватив Гарри за плечи, хорошенько встряхнул.

— Он здесь зачахнет, — попытался оправдать их поход Олаф. Он был пьян гораздо меньше Гарри, потому что сделал всего лишь пару глотков, чтобы согреться.

— Молчать! Вы еще и напились, — голос Снейпа звенел от негодования, а руки так и продолжали стискивать плечи расслабленного и безмятежно улыбающегося Гарри.

— Ага, напился, — Гарри кивнул. Ему внезапно стало тепло и приятно оттого, что Снейп так переживал. Иначе бы он так не орал.

А дальше комната поплыла влево, Олаф и целитель с сиделками — вправо, а Снейп растворился, оставив только ощущение рук на коже. Последнее, что Гарри услышал, был голос Снейпа, донесшийся как из-под толщи воды:

— Готов...

Гарри ничего не снилось, а может, и снилось, но он этого не запомнил. Его кружило в каких-то водоворотах, а тело было легким и текучим, как капля. Он становился то длинным, то собирался в шар, перетекал куда-то, образовывал завихрения, кажется, даже испарялся.

Проснулся он резко — от ужасающего лязга. Это пришедшая сиделка неловко отодвинула стул, который со скрежетом проехался ножками по полу.

— О-о-о, — простонал Гарри. Ему казалось, что голова раскалывалась, да и ощущение качки и верчения, преследовавшее его во сне, никуда не делось. Мутило.

— Выпейте, дорогой! — Губ Гарри коснулся холодный край стеклянной бутылочки. Зелье было мерзким, вонючим и обжигающе-ледяным. — Мистер Снейп передал для вас свое лучшее антипохмельное.

Действовало оно действительно великолепно. И в голове прояснилось — голос сиделки перестал ассоциироваться с визгом.

— ...правда, он настаивал на воспитательных мерах. Но это больница, а не начальная школа. Мы не можем не облегчить ваше состояние. Раздевайтесь, пора вас обработать, — Дороти отвернулась, застилая кушетку для процедур свежим хрустящим бельем. — Если хотите знать мое мнение, то и хорошо, что вы развеялись. Негоже такому молодому человеку взаперти сидеть. От этого в голове появляются дурные мысли.

— Спасибо, — невпопад пробормотал Гарри, ложась на кушетку и думая, что ему самую каплю стыдно перед Снейпом. Нет, если представится возможность повторить, он с удовольствием повторит, не задумываясь, весь вчерашний вечер. Но, пожалуй, виснуть на Снейпе спьяну было все-таки лишним. — Мистер Снейп очень ругался?

— Очень. Мы все сильно переволновались! Представьте: приходим, а вас нет! Сепем тут же мистера Снейпа вызвал. Мы уж и в Аврорат собирались Патронуса слать.

— Зачем? — удивился Гарри.

— Вы — Гарри Поттер! Да нас бы всех засудили, если бы с вами что-то случилось...

— Извините, — перебил Гарри, однако стыдно ему почти не было: слишком много удовольствия он получил от этой спонтанной прогулки.

— Не извиняйтесь, дорогой, просто предупреждайте в следующий раз...

— Следующего раза не будет, — в палату летящей походкой вошел Снейп. — Поттер, мы начинаем подготовку к операции. Вабер завтра доставит готовое тело.

Снейп доставал из принесенного с собой чемоданчика какие-то пузырьки и склянки, а у Гарри от страха желудок провалился куда-то вниз и там смерзся с остальными внутренностями в огромный ледяной ком. Он был еще морально не готов к операции. Абсолютно не готов.

[поросенок М]

Гарри казалось, что вся больница ожила и загудела, как один рой трудолюбивых насекомых. Пока он пил бесконечное число принесенных Снейпом зелий, в его палате начали устанавливать какое-то оборудование. Снейп рявкал на всех, включая целителей и пришедшего помогать Олафа. У Гарри на языке вертелась куча вопросов, но после первого же он тоже получил свою порцию ругани от Снейпа и замолк.

У стены поставили вторую кровать, также появились котлы разного размера, перегонные кубы и реторты, а еще пара стеллажей и целая гора каких-то коробок. Пока все бегали, сиделка принесла обед. Гарри вяло ковырялся, размазывая по тарелке тыквенный суп-пюре. Его мутило. Завтра! Уже завтра у него будет новое тело.

Но даже спокойно пострадать над супом ему не дали: Салютем все время подсовывал под руку какие-то бумажки на подпись, Снейп бурчал над ухом о том, что все — косорукие идиоты! — ставят не то и не туда, Олаф, каждый раз встречаясь с Гарри глазами, улыбался или подмигивал — это сегодня тоже раздражало.

— Мистер Поттер, что вы копаетесь?! Сколько вам должно исполниться лет, чтобы вы понимали без подсказки: надо быстро все съесть! Или вы ждете, что вас начнут упрашивать? — Снейп подлетел к нему и навис огромной злой тучей.

— Я...

Гарри собирался возмутиться — в самом деле, сколько можно его шпынять? Война закончилась, а Снейп продолжает с ним обращаться, как с несмышленым ребенком. Хотелось ответить так, чтобы тот понял, перестал быть жестким, но, глянув в полные сдерживаемого страха черные глаза, Гарри замолчал. Кроме Снейпа, никто настолько за Поттера не переживал — за всю его жизнь. Вместо ответа он снова уткнулся в тарелку: заставить себя есть было невозможно, но не хамить — вполне по силам. Снейп продолжал стоять над душой, пока в палате не послышался звук бьющегося стекла.

— Что вы наделали? Болваны! — взвился Снейп, устремляясь к людям, заносившим очередную огромную коробку. Из нее что-то капало...

К вечеру бедлам закончился, причем неожиданно резко: когда принесли последние вещи, Снейп выпроводил всех, кроме сиделки. Настало время очередной процедуры. Не то чтобы Гарри не привык к ней за последние несколько месяцев, но лежать голым в присутствии Снейпа не хотелось.

Хорошо, что тот не обращал на Гарри и его наготу никакого внимания. Он продолжал бегать по палате, распаковывая коробки и размещая на стеллажах какие-то склянки и колбы. К тому моменту, как сиделка ушла, в палате была установлена небольшая лаборатория для зельеварения.

— Поттер, у вас были какие-то вопросы, — Снейп устало опустился на стул для посетителей. — Но если вы способны потерпеть до завтра, то я предпочел бы уйти.

Его лицо было тусклым, он стал вообще каким-то монохромным, как на черно-белой фотографии.

— Конечно, сэр, — Гарри не мог сказать, что Снейп хоть когда-то имел цветущий вид, но таким серым он видел его лишь однажды, когда привел в Визжащую Хижину Кричера. Гарри собирался забрать и похоронить труп профессора и был счастлив, что они перенесли Снейпа не в Большой Зал к остальным мертвецам, а в больницу.

— Тогда, — Снейп протянул ему какой-то пузырек, — выпейте. Завтра вас ожидает трудный день. И, боюсь, без помощи вы отдохнуть не сможете.

В маленьком пузырьке оказалось снотворное. Веки Гарри отяжелели, и он плавно сполз ниже на подушку. Последнее, что он увидел (как ему показалось), — грустную полуулыбку, но, скорее всего, это был уже сон, ведь Снейп ему улыбаться не мог.

— Заносим, — бодрый голос целителя Салютема ворвался в палату.

Гарри подскочил на кровати и, сонно хлопая глазами, начал наощупь искать очки. Когда ему это удалось и размытые пятна приобрели очертания, он почувствовал, что его бросило в холодный пот.

Снейп, Вабер и Олаф держали нечто, завернутое в белую простыню и обвязанное джутовым шпагатом. В этой мумии угадывалось тело без головы и верха груди. Гарри затошнило, во рту появился привкус желчи. И только усилием воли он заставил губы не дрожать. В гробовой тишине тело положили на соседнюю кровать. Вабер развязал веревки и развернул кокон.

Увиденное поразило Гарри до глубины души. Он с ужасом уставился на то, с чем ему предстояло дальше жить одним существом. Сколько бы раз он ни прочел описание, присланное Вабером, реальность оказалось неожиданной. Гарри тяжело сполз с постели и на негнущихся ногах подошел ближе. Тело неподвижно лежало, темнея на белоснежной простыни и пугая Гарри до икоты.

— Можете подойти и посмотреть, — прогудел Вабер, явно довольный, — и даже потрогать.

— Рука... — просипел Гарри, после чего откашлялся и продолжил уже более твердо: — Рука той девушки, колдографию которой вы мне присылали, выглядела иначе. Там был один сплошной механизм, почему?

— Она великая скрипачка, ей требовалась идеальная точность движений, — последовал ответ, и Гарри шагнул вперед, пытаясь осознать увиденное.

Тело было сшито из темно-коричневой кожи. И пускай в описании Вабер обещал, что со временем темный цвет изменится, став телесным, — подстраиваясь под его собственный, сейчас в это верилось с трудом.

Даже непонятно откуда взявшийся трепет перед гением человека, способного сконструировать такое, не затмевал животный липкий страх и легкое отвращение при виде некоторых частей, напоминающих жуткий манекен. Лоскуты кожи кое-где фиксировались на стыках клепками и петлями. Казалось, что, отвинтив какой-нибудь болт, можно будет открыть какую-то часть столь необычного тела, например, часть руки, и заглянуть внутрь.

Гарри собрался с духом и провел изъязвленной ладонью по медным и оловянным пластинам, покрывающим туловище. Он даже восхитился очертанием развитых мышц, которыми сам не мог похвастаться в настоящее время. На удивление, они казались теплыми и как будто живыми — уснувшими. В некоторых местах в торс были встроены стеклянные «окошки», и Гарри с трепетом увидел части механизмов, напоминающие своей формой внутренние, обычные для человека органы.

Он переместил пальцы на неподвижно лежащую металлическую кисть искусственной руки. Страшно! Как же страшно ему было... Петли и клепки, шестеренки и шарниры, ремни и лоскуты кожи вместе образовывали один неповторимый, пугающий своей непривычностью и продуманностью механизм... И ещё член. Кипенно-белый, он выделялся на фоне сшитой из темной кожи мошонки так явно, что невольно приковывал к себе внимание. Ошеломлённый Гарри старался не смотреть туда, но глаза сами постоянно возвращались.

Пытаясь отвлечься от всего этого, кажущегося абсолютно сюрреалистичным, Гарри заглянул за край металлического обода, призванного стать рубежом между живой тканью и воплощением инженерного гения. Что он хотел там обнаружить — не смог бы ответить и под пытками. Увиденное ничем не помогло: внутри извивались все те же трубки, те же ремни связывали часть с частью, делая монстра способным к движению, шарикоподшипники и шестерни и тут были на каждом шагу, но в еще больших количествах. Особенно его поразило... гнездо, выложенное мягким пухом, — очевидно, туда планировалось поместить его живое бьющееся сердце, чтобы нежная плоть не поранилась о металл.

Гарри отвел глаза: видеть это все было выше его сил. Он зажмурился, чтобы унять участившееся сердцебиение, однако вместо успокоения на него снова навалилась апатия. Если еще вчера у него была куча вопросов, каждый из которых казался жизненно важным, то сейчас он просто хотел, чтобы все поскорее закончилось.

— А что будет с той поврежденной частью моего тела, которую вы отрежете? — он все-таки смог из себя выдавить хоть что-то.

— Сожжем, — отрубил Снейп, опередив целителя, который явно собирался пуститься в пространные объяснения.

Гарри сглотнул комок в горле — задавать какие-либо вопросы расхотелось. Взглянул на свои изуродованные язвами руки, чтобы собрать остатки решимости, и пробормотал:

— Ну, давайте — приделывайте это ко мне.

Откинул со лба волосы, сильно отросшие за всё время поисков крестражей и последующей болезни, и посмотрел на своих собеседников. Все они пялились на него с неодобрительным удивлением, даже Олаф, а Снейп, чуть не плюясь, зашипел:

— Поттер, я допускаю, что ежедневное безделье в этой палате разжижило вам последние мозги, но неужели все, что вас интересует, — это судьба отрезанного куска? Поразительно! Раз собственного ума нет, будете пользоваться моим.

Гарри поежился под пронзительным взглядом.

— Сейчас вы разденетесь и выпьете специальное снотворное. Сепем отделит неповрежденную часть вашего тела. Благодаря принятым вчера зельям, концентрация кислорода у вас в крови достаточна, чтобы питать мозг, пока мы не запустим желудок и легкие. Когда органы заработают удовлетворительно, мы напоим вас антидотом, и вы очнетесь. Вы поняли меня, Поттер, у вас будут работать только желудок и легкие? — Снейп тревожно смотрел на него.

— Понимаю, — глядя в одну точку перед собой, пробормотал Гарри. Кто говорил об апатии? Гарри опять затрясло как в лихорадке.

— Ничего вы не понимаете! — разозлился Снейп, который, по-видимому, находился во взвинченном состоянии. — Вы не будете чувствовать своего тела, пока мы не начнем курс зелий. И если вы не осознаете этого сейчас, потом будет неимоверно сложно смириться с таким положением! Вы будете ощущать себя обрубком — вот что вам надо принять!

— Северус, прекрати орать, — влез целитель.

Лицо Снейпа перекосило от ярости, и он зло выдохнул, после чего отвернулся, уставившись в окно. А Салютем начал долго и нудно объяснять то, что уже прокричал Снейп. Вабер молчал, Олаф улыбался, наверное, чтобы поддержать, но Гарри было страшно настолько, что он уставился на напряженную спину Снейпа, словно черпая силы в профессорской непроходящей жестокости. Почему-то это хоть немного успокаивало и не давало устроить безобразную истерику, которая, казалось, должна была вырваться из Гарри.

[поросенок М]

Через час он — обнаженный и прикрытый простыней — лежал на кровати. Целитель и остальные готовили помещение к операции: накладывали очищающие чары и убирали мешающие вещи. А Гарри паниковал. Его ладони вспотели, сердце бешено колотилось в груди, ноги тряслись — взять себя в руки и успокоиться решительно не получалось.

— Поттер, — Снейп присел на край его кровати, и Гарри почувствовал себя неловко, — выпейте. Это снотворное, необходимое для операции.

Гарри собрался уже взять пузырек у Снейпа из рук, когда тот просунул одну ладонь под его затылок, фиксируя голову, а второй — поднес лекарство к его рту.

— Зачем вы меня держите? Я могу выпить сам, — возмутился Гарри, снова поражаясь, насколько ласковыми были прикосновения Снейпа.

— Отвар действует мгновенно, я не хочу, чтобы вы рухнули на подушку и разбили пузырек, — прозвучал ответ, и нижней губы Гарри коснулся гладкий стеклянный край. — У вас и так достаточно ран.

— Спасибо, надеюсь, что все получится, — пробормотал Гарри — то ли сам себе, то ли застывшему Снейпу — и выпил зелье.

Поттер очнулся и захрипел: пить хотелось нестерпимо. Казалось, воздух продирался в легкие с нежностью наждачной бумаги. Ко рту прижалась чашка, и Гарри трясущимися губами набрал воды. С трудом проглотил и чуть не взвыл: желудок прострелило болью.

Перед слезящимися глазами маячило какое-то темное пятно. Оно двинулось, на поттеровский нос были аккуратно надеты очки, и уже сквозь их стекла Гарри увидел Снейпа, все еще держащего в руках чашку. Вид у него был откровенно помятый: казалось, что бывшего профессора кто-то пожевал и выплюнул. От разглядывания Снейпа Гарри отвлек какой-то шум — нечто среднее между сипением и рокотом. С ужасом он понял, что этот странный звук издает сам. Скосив глаза вниз, Гарри увидел, что его грудь удивительнейшим образом плавно переходит в новое туловище, укрытое от нескромных взглядов простыней. Если бы он не знал, что ему сделали операцию, то подумал бы, что кто-то из друзей подшутил, заклинанием переделав его тело в механизм.

К несчастью, друзья не додумались так забавляться, а шутка судьбы показалась Гарри горькой и совсем несмешной. Паника затопила его внезапно: а если ничего не получилось, а если этот эксперимент обречен на провал, потому что он не сможет жить тем жалким обрубком, который от него остался, а если... Звук в груди нарастал, становился отрывистее и громче.

— Поттер, уймитесь. Все прошло вполне удачно! — Под нос ему сунули чадящий пучок травы, и Гарри почувствовал, как страх постепенно начал отступать.

— Почему я так хриплю? — просипел он, обнаружив, что и голос его стал грубее и как будто более грудным.

— Мы запустили ваши легкие, но на... калибровку уйдет какое-то время. Они сейчас качают слишком большой объем воздуха. Со временем они приспособятся и подстроятся под вас, — Снейп стоял, тяжело опираясь на спинку стула, покачиваясь и тоже, казалось, пытался надышаться едким травяным дымом. — Как ваш желудок воспринял воду?

— Больно. Да и сейчас будто внутри ком, — Гарри скользнул взглядом по палате — крови после операции, вопреки его опасениям, не было. Как и его бывшего тела.

— Это приемлемая реакция. Сейчас придет мистер Корвус, и мы...

Словно дожидаясь упоминания о себе, Олаф распахнул дверь в палату и вошел, бодрый и улыбчивый. Контраст между Корвусом и уставшим, измученным до крайности Снейпом, как заметил Гарри, был колоссальным.

— Привет всем! — Олаф выглядел до неприличия свежим. — Я готов вам помогать.

— Наконец-то вы пришли! — сварливо огрызнулся Снейп и посмотрел на Олафа с ненавистью. Гарри хорошо знал это выражение лица: где-то и когда-то Олаф перешел бывшему профессору дорогу. — Поттер, прекратите витать в облаках и слушайте. К вам, мистер Корвус, это тоже относится. Сейчас, Поттер, я дам вам первое зелье. Не смотрите на меня с таким ужасом: оно запустит вашу новую выделительную систему. Побочные эффекты сведены к минимуму, но вряд ли это будет приятно. К сожалению, облегчить ваши страдания ни заклинаниями, ни зельями нельзя. Присматривать и оказывать всякую посильную помощь останется мистер Корвус. А вы, — Снейп ткнул пальцем в грудь Олафа, — будете следить за реакцией. Надеюсь, объяснять, какой она должна быть, вам не надо?

— Я справлюсь, — Олаф белозубо улыбнулся, — давайте уже ваше зелье и идите на заслуженный отдых.

Снейп прожег его взглядом, а Гарри подумал — хорошо, что он еще со времени своего обучения на шестом курсе таких не удостаивался. Как бы он сам ни относился к Снейпу, но пренебрежение и недовольство этого человека всегда задевали его за живое. Снейп подошел к своей портативной лаборатории и снял с огня крошечный котелок, перелил из него зелье в кубок, правда, подносить его к Гарри не спешил.

— Поттер, вы сейчас выпьете этот отвар и обо всех ощущениях будете докладывать мистеру Корвусу. Смею надеяться, что ложный стыд или еще какие неведомые, придуманные причины не помешают вам рассказывать о своем состоянии со всеми подробностями.

— Я вырос, — Гарри прямо посмотрел в глаза Снейпу, стараясь убедить его в своей сознательности.

— Сомневаюсь, но я не в состоянии проконтролировать все. Рассчитываю, что переключатель «голова-задница, полная приключений» вы застопорите на отметке «голова». Мистер Корвус, что вы встали как истукан? Немедленно приподнимите Поттера, иначе я не смогу дать ему снадобье.

Олаф фыркнул, но послушно ухватил Гарри за металлические подмышки, проказливо подмигнул и с усилием подтянул его повыше.

— Поттер, предупреждаю, зелье мерзкое!

Гарри содрогнулся тем, что от него осталось. Уж если Снейп предупреждает, то это и впрямь должно быть что-то исключительно отвратительное.

Так оно и было: зелье оказалось похожим на прогорклую вонючую слизь. Желудок тут же отозвался болью, и Гарри стало ясно, что удержать в себе эту мерзость ему попросту не удастся. Горло рефлекторно сжалось...

Снейп опять поджег ту же траву, положил пучок в плошку и поставил ее поближе к Гарри: запах дыма, горький и свежий, сильно снизил желание вернуть лекарство его создателю. Гарри с ужасом и брезгливостью ощущал, как выпитое зелье стекает, двигается, проходит вниз по пищеварительному тракту с еле слышным бульканьем. Ему казалось, что внутри него, утробно урча, ползет огромный червь. Нет, больно не было, но Гарри чувствовал продвижение каждым участком своих новых внутренностей. Оставалось надеяться, что в дальнейшем все нормализуется, и пищеварение не будет каждый раз сопровождаться такими звуками.

Снейп окинул их — и замершего Гарри, и севшего рядом с ним Олафа — мрачным взглядом, в котором отражался никак не оптимизм. После чего резко развернулся и, хлопнув дверью, вышел из палаты.

— Снейп, конечно, ублюдок, но дело свое знает, — попытался разбавить гнетущую тишину разговором Олаф, — мой мастер тоже не всегда бывает приятным в общении. Старики, наверное, все такие.

— Олаф...

— Ой, Гарри, вот насчет этого... Давай ты будешь называть меня Олли, а то Олафом меня только мастер зовет, и я каждый раз дергаюсь — будто провинился в чем, — он потянулся, сидя верхом на стуле, и посмотрел на Гарри, улыбаясь.

— Олли, — Гарри скрипнул зубами. — Снейп — не ублюдок. У нас с ним... сложные отношения, — он не собирался вдаваться в подробности и что-либо объяснять, но и выслушивать гадости про Снейпа был не готов: человек, который столько делает для его спасения, заслуживает хотя бы вежливого о себе упоминания.

— Ага. Как бы то ни было, он здесь уже больше сорока часов, и, наверное, это еще одна причина, почему он хуже обычного...

— Сорок часов? — перебил Гарри. — Я что, столько был без сознания?

— Ну да, пока тебе все аккуратно... отрезали, пока подсоединили, потом желудок с легкими запускали. Мы ушли отдыхать, а Снейп еще зелье, которое ты сейчас выпил, остался варить.

— Ясно, — Гарри подумал, что Снейп похож на изобретенное им лекарство: горький, отвратительный, но такой действенный.

— Где там сейчас твое зелье путешествует? — Олаф щелкнул пальцами по пластине нагрудника, и она мелодично звякнула.

— Эм, по ощущениям, в районе моего бывшего пупка, но определить сложно, я даже пальцем ткнуть, где именно, не могу.

[поросенок М]

Гарри пожалел, что не может прикрыться простыней повыше, а просить об этом Олафа не хотелось. Он ощущал себя по меньшей мере странно. Однако это было самое невыразительное и бледное определение его состояния. Сам себе он виделся куском чего-то чудного, из которого еще и что-то вылезает. Безумие. Хорошо, что трава Снейпа все еще слегка чадила и хотя бы немного успокаивала.

— Замечательно! Ты, главное, мне скажи, когда почувствуешь, что зелье в тебе разделилось, ладно?

Гарри начала раздражать беззаботность, с какой говорил Олаф, хотя тот был мало в чем виноват.

— Как это? — Осознание такого нюанса нервировало.

— Ну-у-у, зелье дойдет до кишечника, частично им всосется. Та часть, что останется, заставит сокращаться тонкий и толстый кишечники и прямую кишку. А всосавшееся зелье пойдет по кругу жидкости в обычном человеческом организме и активизирует почки, мочевой пузырь, канал уретры...

Пока Олаф говорил, Гарри почувствовал, как легким спазмом скрутило живот, потом неприятная пульсация начала сползать ниже. Внутренности скручивало узлом, вытягивало и словно куда-то перемещало.

— Началось, кажется, — сдавленно сказал он. Опять стало страшно, а нового успокаивающего пучка трав никто не зажег.

— Отлично, ждем, когда ты помочишься, — Корвус без стеснения достал из-под кровати судно, и Гарри затошнило.

— Что?! — только и смог возмутиться он, пока Олаф подпихивал лязгнувшее о металл бедер судно под него.

— Не кричи. В ближайшее время справлять нужду придется так, — тот похлопал его по плечу. — Извини, выйти не могу, я должен все проконтролировать. Но мы же оба мужчины, так что ничего страшного.

Гарри еще хватал ртом воздух, будто выброшенная на берег рыба, как звук ударившей о металл струи, казалось, набатом зазвенел в ушах. Наверняка Снейп хоть раз да увидит, как он справляет нужду. Унизительно! Закралась дурацкая мысль, что Снейп специально уговорил его на операцию, чтобы сполна насладиться его беспомощностью.

Конечно, это было глупо. Гарри понимал, что ни Снейп, ни Олаф не виноваты, но сейчас он люто ненавидел их всех — здоровых и не обязанных мочиться (мысли о большем он гнал от себя) в присутствии других людей. Он отвернулся к стене; наверняка его лицо покрывали некрасивые пунцовые пятна — щеки, по крайней мере, полыхали то ли от злости, то ли от отчаяния.

— ...главное, что оно заработало, — донесся до него голос Олафа, пробившись сквозь уничижительные мысли. — Через какое-то время ты научишься сдерживаться, а пока как младенец будешь мочиться практически сразу, как попьешь.

Гарри опять затрясла нервная дрожь: получается, если ему не подложат вовремя судно, он будет лежать в луже мочи? Если бы об этом было сказано заранее, Гарри рассматривал бы вероятность отказаться от этой авантюры вовсе.

— Корвус! — рявкнул влетевший в палату Снейп. — Посмотрите, его колотит так, что кровать содрогается! Что вы, безмозглый идиот, ему наговорили?

— Правду, — буркнул Гарри, зажмуриваясь, как маленький ребенок, увидевший ночью монстра в причудливой тени старого дерева.

— Да ничего такого, — возмутился Олаф, — а зачем вы пришли? Прошло же всего три часа.

— И я жалею, что не остался тут, — Снейп снова поджег травы, и Гарри стало легче. — Поттеру нельзя нервничать. Вы об этом знаете! И должны были отвлекать его ничего не значащей болтовней. Но вы даже такое простое дело испортили! — бушевал Снейп.

— Со мной все в порядке, — соврал Гарри, стараясь сохранить остатки достоинства: он и так ощущал себя истериком.

— Я вижу, в каком вы порядке! Поттер, вот именно сейчас не время геройствовать, — процедил Снейп, а Гарри наконец-то сосредоточился на ярости — пожалуй, он был за нее благодарен. Снейп оставался Снейпом и мог довести его до состояния белого каления одной фразой.

— Мне заплакать? — с вызовом спросил Гарри.

— Ваше право, — ответил Снейп, складывая руки на груди. — Мистер Корвус, идите к Ваберу и расскажите, как все прошло. Жду вас завтра. Сейчас я вызову сиделку, она проследит за состоянием мистера Поттера ночью. А вы, Поттер, выпьете снотворного — и спать. Хватит с вас волнений на сегодня.

Олаф попрощался и ушел, а Снейп, замявшись, достал из кармана мантии Прытко Пишущее Перо, упакованное в новенькую коробку.

— Это вам, — видя непонимающий взгляд Гарри, Снейп цыкнул сквозь зубы и разъяснил: — Подозреваю, что вы захотите поставить в известность своих друзей — о том, как все прошло. Это поможет вам написать письма, пока вы недвижимы.

Гарри сглотнул и подумал, что подарка, который принес не пользу — успокоение, стоило бы ждать от Олафа, но позаботился об этом Снейп. Поблагодарить словами Гарри не смог, но он кивнул и слабо улыбнулся, надеясь, что такого проявления признательности хватит.

И всё время до прихода сиделки, пока не началось действие снотворного, Гарри думал только о том, что бывший профессор продолжает спасать его, впрочем, не меняя своего отвратительного отношения к людям в целом и к нему в частности. Как Снейп умудрялся сочетать несочетаемое — оставалось загадкой.

А на следующее утро пришел Кингсли. Из-за всего происходящего Гарри и забыл, что за стенами его больничного мирка идет жизнь. Которая вот вспомнила про героя. Снейпа еще не было, сиделка, пискнув что-то приветственное, тоже ушла, оставив его наедине с посетителем. Кингсли явился с букетом желтых тюльпанов, как по заказу подходящих к цвету палаты, и со скорбным выражением на лице.

— Привет, как ты тут? — прогудел он, аккуратно присаживаясь на стул.

— Нормально, — Гарри не понимал, зачем к нему пришли, и общаться был не настроен, но и объективного повода для недовольства у него не имелось. А то, что он кусок не пойми чего, с кишками, в которых ощущается каждый миллиметр, так это только его проблемы.

— Это хорошо. Мне Сепем сказал, что тебя прооперировали и все прошло удачно. А я зашел, чтобы поинтересоваться, как у бойца настроение, ну и новости рассказать. Я временно исполняю обязанности министра, в январе — выборы.

Гарри кивнул — все это он знал из газет.

— Чем планируешь заниматься?

— Лежать. Выздоравливать, — отвел глаза Поттер.

— Я не про настоящее, я о будущем. Ты же хотел стать аврором? Так тебя без экзаменов примут, главное — поправляйся.

— Кажется, это не мое. Я не думал еще, чем заняться, — последнее, чего бы Гарри хотел — это кого-то ловить. Вот увидеть что-то новое было бы интересно (кем надо работать, чтобы увидеть новое, он не знал, но уж точно не аврором).

— Конечно, конечно. Все, что захочешь и как сам решишь, — Кингсли потеребил бутон одного из тюльпанов и, хмыкнув, продолжил: — Министерство все оплатит, я Ваберу, Снейпу и Салютему уже сказал, чтоб с тебя ни кната не брали.

— У меня есть деньги, — Гарри внутренне подобрался: быть обязанным Министерству хоть в чем-то он не собирался, кто бы там у руля ни стоял, — я могу оплатить свое лечение сам.

Теперь он был зависим от людей, как никогда в жизни, и меньше всего хотел получить еще одно обязательство.

— Можешь, но это даже не обсуждается, считай компенсацией, — Кингсли искренне улыбался, и Гарри почему-то поверил в его искренность и решил пока не упорствовать. — И насчет газет не переживай: завтра выйдет одна-единственная статья на первой полосе «Пророка», где в общих чертах расскажут про найденный способ лечения. Я проверю статью сам, ничего смущающего или компрометирующего там не будет.

— А вообще без этого нельзя? Тем, что ли, интересных нет? — Не хватало еще снова читать о себе в газетах, да еще и по такому поводу. После победы о нем, как это ни удивительно, писали мало — суды над Пожирателями были гораздо более волнующей темой.

— Гарри, — Кингсли хмыкнул и достал из кармана пижонской мантии колдографию, — думаю, это тебя развеселит.

На небольшом снимке тощий молодой человек, находящийся в помещении, наполовину заваленном письмами, отбивался кочергой от пяти или шести громовещателей.

— Это кабинет моего помощника, — пояснил Кингсли, — и письма по поводу твоего состояния от взволнованных людей. Вся корреспонденция из Хогвартса, госпиталя Святого Мунго и редакции «Ежедневного Пророка», в которой люди интересуются твоим состоянием, доставляется туда, иначе работать никто не сможет. Не знаю, читал ли ты газеты, — (Гарри отрицательно помотал головой), — но как только ты попал сюда, мы попросили не писать лично тебе, чтобы не отвлекать. Иначе половина этого вороха лежала бы тут. Так что дать хоть какую-то информацию мы должны. Я и так сдерживаю журналистов, как могу.

[поросенок М]

Гарри кивнул. Становилась ясна причина затишья в прессе. Он поймал себя на том, что впервые за долгое время улыбается: так давно ни с кем не говорил о чем-то, кроме своих болячек, что даже заваленное письмами Министерство и вынужденные сдерживаться газетчики показались забавными.

Дверь открылась, и в палату зашли переругивающиеся Олаф и Снейп.

— ...может, хватит? — рассерженно шипел Олаф, неся в руках поднос с завтраком. — Вы не мой мастер.

— От ваших действий зависит слишком многое, а вы безответственный, наглый фат, — Снейп ткнул пальцем в сторону Гарри и Кингсли. — Смотрите, Корвус, даже Кингсли справляется со скачками настроения Поттера, тогда как вы в этом оказались бездарны!

— Когда-нибудь вас найдут отравившимся собственным ядом, — пробормотал Олаф.

— Нескучно тут у вас, — прокомментировал Кингсли. — Пойду я, Гарри. Дел много. Очень рад был тебя видеть. Выздоравливай.

Кингсли практически сбежал, и Гарри не мог его винить: если бы у него была возможность, он бы тоже сделал это. Олаф, игнорируя Снейпа и его злые взгляды, поставил поднос на тумбочку и сосредоточился на Гарри.

— Привет, как прошла ночь? — Олаф с кряхтением подтащил его повыше на кровати и подложил пару подушек под спину.

— Нормально. Я спал. Без снов, — раздумывая, как бы отказаться от завтрака и гиперопеки Олафа, Гарри посмотрел на Снейпа. Тот, как казалось со стороны, потерял к их паре всякий интерес, подошел к столу с горелкой и уже уткнулся в котел.

— Я не голоден, — Гарри понимал, что есть ему придется, но хотелось оттянуть унизительное кормление с ложечки.

— Тогда позже, я ведь весь день тут буду, — Олаф отложил взятую ложку...

— Поттер-р-р! — Снейп, вопреки производимому впечатлению полной сосредоточенности на зелье, бросил свое занятие и подлетел к ним. Он навис, как большая черная птица, ругаясь и брызжа слюной: — Может, хватит капризничать и действовать мне на нервы? Вы взрослый человек — по крайней мере физически. Немедленно принимайтесь за еду! Для вашего же блага!

Это было уже чересчур. Конечно, сказанное не было самым страшным оскорблением от Снейпа. Чего уж там, он не произнес ничего запредельно ужасного, но это оказалось последней каплей, прорвавшей плотину терпения Гарри. И он не выдержал — говорил без остановки, давился словами, перескакивал от одной мысли к другой, но высказал все, что так долго копилось у него внутри:

— Вы... вы оба будете тут торчать, я поем и потом — прямо при вас... опять мочиться или еще что... отвратительно... вы все тут постоянно. Помогаете, да, знаю, но я не могу больше. Палата эта желтая... тошнит уже. Лица ваши раздражающие... Все нервирует... предупредительные сиделки... протертая еда без комков... и я — мебель, удивительный эксперимент, у которого интересны даже...

Гарри говорил и говорил, а когда выдохся и зазвенела тишина, понял, что по вискам растеклись злые слезы. Стало стыдно. Он прикрыл глаза, мечтая провалиться сквозь землю.

— Надеюсь, вам полегчало. А теперь послушайте меня. И слушайте внимательно! Через полчаса я сварю зелье, которое позволит вам сдерживаться. Больше вы мочиться при нас не будете, но его необходимо принимать на сытый желудок. Чем раньше мы поставим вас на ноги, тем быстрее вы перестанете видеть наши раздражающие лица. Поэтому вы должны приложить все силы для выздоровления: питаться вовремя пищей без комков и в нормальных количествах, спать и выполнять все предписания. Все ваши проблемы от безделья. Как только вы переедете ко мне, я постараюсь, чтобы у вас не осталось ни одной свободной минуты, — Снейп говорил веско, как гвозди забивал. — Мистер Корвус, немедленно покормите его, после чего аппарируете к себе и принесете какие-либо книги. Надеюсь, у вас найдется что-нибудь, кроме книжек с картинками. Будете читать ему вслух. Полагаю, на это ваших способностей хватит?

Снейп отошел обратно к своим котлам и склянкам, а Олаф, не ответив на последний и откровенно риторический вопрос, неловко улыбнулся и снова взялся за ложку.

— Извини, он, наверное, прав... — Олаф зачерпнул кашу.

— Я знаю, — одними губами прошептал Гарри. Он был искренне благодарен Снейпу, который разметал все претензии своей непрошибаемой уверенностью, а ведь мог легко уничтожить словесно и дать почувствовать себя капризным и инфантильным недорослем. Тем более что Гарри нарывался сам, впадая в истерику и высказывая нелепые обвинения.

Следующие три недели прошли для Гарри как в аду — личной персональной преисподней Гарри Поттера со Снейпом и Корвусом в роли чертей, которые никак не могли и не хотели мириться друг с другом. Больше Гарри не срывался, молча переживая все, что его не устраивало. Качать права при падающем от усталости Снейпе было стыдно — одного раза вполне хватило. Хотя нестерпимо хотелось. Личного пространства больше не существовало: Гарри мыли, кормили с ложки, читали его письма вслух и слушали, как он диктует ответы на них Прытко Пишущему Перу.

Снейп уходил на несколько часов в сутки, оставляя вместо себя либо Олафа, либо сиделку, все остальное время он что-то варил рядом и тут же поил этими зельями Гарри. Иногда он так уставал, что падал на соседнюю кушетку и спал там около часа в невообразимо неудобных позах, после чего с трудом поднимался, разминал затекшие члены и снова возвращался к своим котлам. В такие моменты Гарри с каким-то болезненным любопытством разглядывал спящего Снейпа. От безделья у него возникали дикие ассоциации. То он сравнивал профессора с брошенной куклой, то с причудливой корягой, из которой резчик вырезал этого человека, нарочно не сглаживая острых углов. Ему было стыдно, но не смотреть и не думать о Снейпе он почему-то не мог.

За прошедшее после операции время все внутренние органы Гарри заработали и даже приемлемо: он больше не хрипел, проблемы с туалетом тоже остались в прошлом — все понемногу наладилось. Насколько Гарри понял, ему оставалось «подключить» движения и ощущения от внешних раздражителей.

Как-то утром пришли все — не только Олаф со Снейпом, но и Салютем с Вабером. Видя недоумение на лице Гарри, Снейп объявил:

— Ну что, Поттер, сегодня, если все пройдет гладко, вы снова сможете почувствовать прикосновения во всей красе. Надеюсь, этот этап окажется удачным. После чего мы наконец-то отсюда переедем. Восстанавливать ваши моторные функции можно будет и у меня дома — вам уже не потребуется круглосуточная опека.

— Хорошо, сэр, — Гарри был готов на самый мрачный склеп самого темного подземелья, лишь бы подальше от этой опостылевшей палаты.

— Вот зелье, — Снейп сел рядом на край кровати и прижал край кубка к губам Гарри, — пейте небольшими глотками. Оно не должно вызывать отвращения.



И правда, зелье оказалось даже приятным на вкус, немного хвойным, однако вкус — последнее, что волновало Гарри. С каждым глотком к нему возвращалось давно забытое ощущение собственного тела. Нельзя сказать, что раньше вся эта непростая конструкция никак не воспринималась, но до полноценного осязания было как до Луны на метле. А теперь каким-то невероятным образом Гарри чувствовал все приводы, болты и клепки.

Спина ощущалась как наслоение щитков и связанных с ними деталей, пальцы — как сложнейший механизм, но Гарри казалось, что он так и родился с этой спиной, с этими пальцами, которыми — стоит лишь приложить небольшое усилие — он сможет скомкать простыню. Впервые Гарри думал о себе не как о немощном инвалиде, к которому прилепили нечто чужеродное и наблюдают, сможет ли он с этим сродниться. Нет, он и это тело были едины. Ощущать свежее белье под собой оказалось чистым наслаждением. Ему хотелось застонать от полноты чувств, но мешали надоевшие до зеленых чертей зрители.

— Мистер Поттер, вам дать успокоительное? — После вопроса Снейпа Гарри внезапно понял, что от счастья тяжело дышит. Ему оставалось только помотать головой: еще чего не хватало — он первый раз почувствовал, что их авантюра может закончиться удачно. — Тогда я... сейчас до вас дотронусь. Вы должны сосредоточиться на своих ощущениях. Только на том, как ваше тело реагирует на прикосновения — не важно, чьи они. Это понятно?

Гарри кивнул и завороженно наблюдал, как Снейп протянул худую руку и аккуратно провел от кончиков медных пальцев до сгиба кожаного, покрытого клепками и петлями локтя. Если бы Гарри мог, он бы содрогнулся всем своим существом, но способность двигаться ему еще не вернули, зато он все-таки не удержался и застонал.

— Больно? — Снейп тут же отпрянул.

— Нет-нет, я просто от неожиданности, — Гарри готов был умолять, чтобы Снейп дотронулся до него еще раз. Он настолько истосковался по прикосновениям других людей — не по тем методичным машинальным действиям во время мытья или приема пищи, а по простому ощущению ласково скользящих теплых пальцев. И это было ни с чем не сравнимо. Но Снейп кивнул и отошел.

— Замечательно, — пробасил Вабер, — теперь, Олаф, можешь провести все тесты. Я понаблюдаю за результатами. Пока все великолепно.

— Ну что, Гарри, начнем? — Олаф вытащил из пакета полоску меха, стеклянную палочку, кисточку, металлические шарики, деревянные пластинки и какие-то лоскутки.

— Что мы начнем? — Как же Гарри надоели вот такие сюрпризы.

— Я буду проверять твою чувствительность, используя эти материалы, а ты описывай свои ощущения. Тогда мистер Снейп сможет сварить зелье, которое сделает твое восприятие более естественным...

Несколько следующих часов Олаф экспериментировал: касался поверхности его тела разными предметами, то надавливая, то едва задевая. Однако непонятно почему — то ли Гарри успокоился, то ли в первый раз, когда его трогал Снейп, он слишком сильно отреагировал на новые ощущения, — но больше его не трясло от удовольствия. К тому же гадливость, возникшая при прикосновениях Олафа к его гениталиям, оказалась прямо противоположной сладко-нервной дрожи, которая появилась, когда он почувствовал пальцы Снейпа.

[поросенок М]

Переезд к Снейпу назначили через неделю. И Гарри сгорал от нетерпения: казалось, что впереди целая вечность. Хотелось... да много чего хотелось. Выйти из больницы, начать двигаться, просто узнать, наконец, как живет Снейп.

Настроение сразу улучшилось. Гарри ежедневно с интересом наблюдал за словесными баталиями Снейпа и Олафа; аппетит вернулся, и жизнь вроде бы потихоньку налаживалась.

— Привет! — За два дня до переезда к нему в палату ввалилась неожиданная толпа: Рон, Гермиона, Невилл и Джинни с огромной коробкой в руках. — Здравствуйте, профессор, — обратились они к готовящему очередное зелье Снейпу.

— Привет, — Гарри даже зажмурился от удовольствия — настолько он соскучился и был рад их видеть.

— Так, Поттер, надеюсь, способностей ваших друзей хватит, чтобы проследить за вашим состоянием и в случае чего вызвать сиделку? Постарайтесь не перенапрягать своего друга, — желчно и сухо приказал Снейп, гася огонь под котлом. — Я должен отлучиться.

— Хватит, сэр, — уверенно ответил Рон.

— Спасибо, — сказал Гарри уже удаляющейся спине Снейпа. Тот слегка притормозил, повернул голову вполоборота и кивнул, после чего вылетел из палаты.

— За что ты его благодаришь? — удивился Невилл, наколдовывая дополнительные стулья, в итоге получившиеся кривоватыми и разноцветными.

— За то, что оставил нас с Гарри наедине, — опередила Гарри Гермиона и повернулась к нему: — Мы все одновременно смогли к тебе выбраться.

— Рассказывай, — в один голос попросили Рон, Джинни и Невилл, пока Гермиона магией поправляла стулья.

Рассказ получился так себе, не очень веселым. Гарри старался не расписывать совсем уж физиологические подробности, но и того, что поведал, было достаточно, чтобы Рон позеленел. Остальные оказались крепче, но и они все, кроме Гермионы, смотрели на него с плохо скрываемой жалостью.

— Гарри, вот что тебе передала мама, — попыталась разрядить гнетущую после рассказа тишину Джинни, — супергигантский торт!

Торт действительно был огромный. По мнению Гарри, он был даже больше, чем торт на свадьбе Билла и Флер.



— Тут чай где-нибудь взять можно?

— В госпитале есть буфет, но он на другом этаже, — пробормотала Гермиона. — Мы приготовим чай сами, — она с сомнением посмотрела на лабораторию Снейпа. — Хотя вещи профессора лучше не трогать.

— Давайте сами, — глаза Рона загорелись азартом, но остальные явно не разделяли эту идею.

— Не надо, — Гарри ни за что бы не позволил трогать вещи Снейпа. — В тумбочке лежат пергаменты, трансфигурируйте их в чашки и воды налейте, а чайные пакетики есть у медсестры. Она в коридоре у стойки сидит.

Под чай с тортом беседа пошла веселее. К удивлению, Гарри даже не напрягало, что его кормили: никто не сидел над ним, как это делали Олаф и Снейп, а ложку с тортом ему в рот засовывали по очереди. Видимо, начавшийся прогресс в лечении сильно поднял Гарри боевой дух — все, что его друзья рассказывали об Аврорате и Хогвартсе, сегодня не раздражало.

— Невилл, а ты чем занимаешься? Ты же в прошлом году учился, — Гарри слизнул крем, оставшийся на губах.

— Сначала я сдавал экзамены. Сам понимаешь, в июне не до того было, а теперь... — Невилл замялся и посмотрел на Джинни, — я в Хогвартсе помогаю профессору Стебль, надеюсь, что потом стану преподавать Гербологию.

— Рад за тебя. Помню, тебе это всегда нравилось, — Гарри посмотрел на ответную счастливую улыбку Джинни, на ее заблестевшие глаза, порозовевшие щеки и решил уточнить: — А с Джинни вы теперь вместе?

Невилл пробормотал что-то, а Джинни, фыркнув, громко ответила за него: — Предложения встречаться я пока не услышала, но я подожду.

Невилл сидел пунцовый и старался казаться незаметнее, а Гарри вдруг понял, что рад за Джинни: она может двигаться вперед. Это он так надолго застрял в своей болезни, что его чувства к ней действительно перегорели. Было замечательно, что каждый из них понял, чего хочет в жизни. Может быть, Джинни в прошлый раз была права, и ему стоит поискать кого-то, кому не потребуются дети. Ну и кого не отпугнет его внешность.

— Гарри, а можно посмотреть, какой ты сейчас? — тихо попросила Гермиона, отвлекая его от размышлений.

— Да, конечно, сдвинь простыню, но только до пояса, — Гарри понимал, что мог бы отказаться, — вряд ли друзья стали бы делать что-то без его желания. Однако в этом состоянии его видели даже совершенно чужие люди, так почему бы не показаться близким?

— Ах! — раздался дружный вздох, когда Гермиона аккуратно отогнула ткань. Гарри удержал смешок — ему в голову пришла дурацкая мысль, что это они еще не знают о том, что ниже пояса.

Друзья шокированно рассматривали все, что было видно, и, кажется, были поражены.

— Я могу потрогать? — Исследовательский интерес Гермионы был неистребим.

— Давай! — Вернув осязание, Гарри наслаждался почти каждый раз, когда чувствовал прикосновения.

Гермиона провела пальцем по кромке левой нагрудной пластины.

— Потрясающе, Гарри, ты теплый! Металлический и теплый, и ты дышишь! В смысле — тело... оно живое! Боже! — Гермиона сбивчиво пыталась описать свои ощущения. — Извини.

— Я не противен? — через силу спросил Гарри. Это был очень личный вопрос, но ему было важно это знать — так важно, что удержать его в себе он просто не мог.

— Нет, это восхитительно! Такой сложный механизм, — Гермиона смотрела на него с восторгом.

— Я знаю, что не должен, но ревную, — проворчал Рон, — а можно мне тоже потрогать?

Гарри кивнул. Через минуту его гладили уже все четверо. Джинни даже сунула палец под реберную пластинку, и Гарри рассмеялся. В своем бывшем теле он не боялся щекотки, это же реагировало совсем по-другому.

— Щекотно! — воскликнул он, жалея, что не может отбиться от друзей — тело продолжало лежать безвольной куклой.

— Ох, быстрее бы тебя долечили и выписали, — воскликнул Рон.

Гарри с удивлением понял, что не знает, какое сегодня число, какой месяц и сколько он уже тут проторчал. Последнее, что он помнил, — Хэллоуин был за неделю до их полета с Олафом, ему еще принесли пирожное в виде тыквы, но сейчас... С его позиции даже не было видно, что происходит за окном. Снег там или дождь — по клочку серого неба не разобрать.

— Ребят, а какое сегодня число? — Пора было вливаться обратно в мир живых.

— Дефсятое, — удивленно посмотрел на него Рон, жуя торт.

Понимая, что сейчас удивит еще больше, Гарри уточнил:

— А какого месяца?

— Фекабья, Арри, ы его? — Рон совершил могучий глоток и продолжил уже четко: — Хотя тут лежать... я бы, наверное, тоже все забыл, или крыша поехала бы.

— Рон! — в один голос возмутились остальные.

А Гарри был поражен ответом: он находится здесь больше трех месяцев и почти половину этого срока — без движения. Десятое декабря! Через две недели уже Сочельник. Мысли его беспокойно заметались: ведь он уже переедет к Снейпу, и как там будут складываться праздничные и обычные дни — неизвестно.

Ему вдруг стало страшно — беспричинно, просто от очередного осознания, что он не только беспомощен, но и забыл, какое число. Его затрясло, ладони вспотели, став холодными и липкими, тело, по-прежнему пугающее, куда-то полетело. Сердце грохотало в груди, и Гарри казалось, что он чувствует, как оно бьется о стенки своего пухового гнезда. Кажется, он что-то кричал.

Мысли скакали с одной темы на другую, крутились, как стеклышки в калейдоскопе, танцевали и смеялись, не давая остановить себя и уцепиться хотя бы за одну. В чувство Гарри пришел, когда в горло полилось успокоительное, а под затылок его держала знакомая сильная рука.

— Поттер, вы меня слышите? — Лицо Снейпа было нечетким, за ним рваными пятнами плавали стены палаты.

— Да, — хрипло прокаркал тот.

— У вас была паническая атака, это естественно в вашей ситуации. Я сварю зелье, и больше таких приступов не будет, — Снейп бережно опустил его голову на подушку.

— А где все? — Гарри должен был спросить хоть что-нибудь, чтобы не думать о том, что он действительно становится сумасшедшим.

— Ушли — вам необходим покой, — Снейп нервно осматривал его лицо. — Сейчас я дам снотворное, и вы поспите.

— Ладно...

Снотворное начало растекаться по венам, и Гарри, уже закрыв глаза, почувствовал, как Снейп укрыл его простыней и ободряюще похлопал по плечу.

[поросенок М]

— Гарри, реакция вашего организма совершенно нормальна, — занудствовал на следующий день Салютем. — Пришли друзья, вы переволновались. Ваш мозг пока только учится воспринимать сигналы, которые посылает тело. Просто связи еще до конца не сформировались, а раздражителей было слишком много. Со временем все образуется.

— Я понимаю, — пробормотал Гарри, подписывая очередную гору бумажек, общий смысл которых сводился к тому, что у него нет претензий по поводу переезда к Снейпу.

— Один раз в неделю я буду приходить и проверять ваше состояние. Олаф сам вызвался и пообещал навещать вас каждый день. Он ответственный молодой человек. Так что можете не переживать, наедине со Снейпом вы не останетесь, — подмигнул Гарри целитель. — Я понимаю ваши опасения: профессор бывает неприятен. Но зато он вас поставит на ноги быстрее, чем кто-либо другой.

Гарри и без этого бубнежа мечтал уже исчезнуть отсюда куда угодно, да и подозревал, что Снейп костьми ляжет, но ему поможет.

— Я это понимаю. А когда, вы сказали, можно будет переезжать, и как это всё пройдет? — Гарри изнывал от желания покинуть больницу прямо в этот момент.

— Сейчас Олаф и Северус привезут каталку. Мы зафиксируем вас на ней и перенесем портключом. Пока тело было отделено, мы могли уменьшить его вес с помощью чар. Теперь, я думаю, не стоит этого делать, — Салютем бубнил и бубнил, умудряясь даже об интересных вещах рассказывать очень скучно. Гарри чуть не уснул и почувствовал неподдельное счастье, когда пришли остальные и Салютем замолчал.

Переезд состоялся очень быстро — Снейп даже не успел к чему-либо придраться или поспорить с Олафом. Гарри кожаными ремнями привязали к креслу руки, щиколотки и поперек груди, после чего положили на его живот налившийся голубым светом камешек портала. Все! Короткий рывок — и Гарри уже осматривался в небольшой комнате.

Жемчужно-серые обои в цветочек, не очень новая мебель, но все чистое, светлое и какое-то нежилое. Скорее всего, этой спальней не пользовались много лет и убрали в ней прямо перед его заселением. Но запах нежилого помещения показался Гарри сладким, как горный воздух. Эта безликая комната была пределом его мечтаний — по сравнению с больничной палатой, которую он только что покинул.

В вихре аппарации появился Снейп, держащий за запястье Олафа. Тот с не меньшим любопытством, чем Гарри, завертел головой. Еще бы! Оказаться в доме у Снейпа было бы интересно многим ученикам Хогвартса, и, наверное, они фантазировали на тему черных стен, пентаграмм на полу и люстр из черепов. Гарри не знал, разочаровался ли Олаф, не увидев какого-то особенного, колоритного антуража, но сам он был просто счастлив, что фантазии не сбылись, а переезд наконец-то свершился.

Снейп отошел от Олафа и брезгливо обтер ладонь о мантию. Это развеселило Гарри. Вообще, настроение было отличное: палата с запахами лекарств и антисептиков, с ее желтизной и вечными посетителями осталась позади.

— Значит так! — Снейп подошел к окну, немного приоткрыл форточку, и в комнату потянуло морозным воздухом. — Мистер Корвус, сядьте, — дождавшись, пока закативший глаза Олаф сядет, он продолжил: — Я сейчас расскажу правила, по которым вы будете здесь находиться.

— Начну с вас, мистер Корвус, — губы Снейпа скривились в ехидной улыбке. — Приходите к семи утра. Сиделок тут нет, и обязанность помочь Поттеру с утренними процедурами и покормить его завтраком ложится на вас. Затем, пока у вас обоих мозги еще свежие, начинаете с ним заниматься по программе, которую я составил. Нечего здесь прохлаждаться, за это время Поттер может подготовиться к сдаче Ж.А.Б.А. Образование лишним не будет.

Снейп сделал многозначительную паузу, прожег их взглядом и продолжил:

— С десяти утра до двенадцати дня и вы, и я будем помогать Поттеру осваивать способность двигаться. После чего вы идете куда вам угодно. Поттер, мы с вами обедаем, затем у вас час послеобеденного сна. Не кривитесь, а просто поверьте мне на слово, он вам понадобится. С двух до четырех опять плотно занимаемся тренировками. Так что, мистер Корвус, извольте появиться к двум. С четырех до шести, Поттер, ваше личное время. Делайте что хотите: читайте, проводите время с друзьями или мистером Корвусом. Меня это не касается. С шести до семи ужин, после которого вас снова ждет учеба до восьми тридцати. Потом...

Снейп впился в лицо Гарри пронзительным взглядом, будто надеясь отыскать там что-то, вздохнул и заговорил тише:

— Вы сможете задать мне один вопрос. Нет гарантий, что я захочу ответить, тогда зададите еще один, — видя непонимание на лице Гарри, Снейп скрипнул зубами и разъяснил: — Поттер, я знаю вас и ваше неуемное любопытство. Я понимаю, что вас будет распирать от вопросов. Чтобы вы не выскакивали на меня с ними как чертик из табакерки и не нарывались, я выделяю для этого специальное время. И, — он ухмыльнулся, — если мне понадобится, я тоже задам вам свои вопросы.

Под взглядом Снейпа Гарри почувствовал себя так же неуютно, как и в те пять лет, когда находился на уроках зельеварения.

— С девяти до десяти — время вечерних процедур, после чего вы ложитесь спать. Это не тюрьма — в расписании вполне могут появиться изменения, постоянные или разовые. В любом случае что-то мы поменяем, когда вы лучше освоите свое тело и вас не надо будет кормить с ложечки и мыть. Вам все понятно?

— Да, — ответили Гарри с Олафом одновременно, переглянулись и улыбнулись. Снейп смотрел на них довольно кисло, явно не веря в их сознательность.

Гарри бросил взгляд на небольшие часы на стене — они показывали четыре вечера — и не утерпел:

— Я понимаю, что по вашему плану сейчас должно наступить мое личное время, но мы можем вместо этого начать заниматься?

— Можем, — Снейп посмотрел на Гарри с интересом, — только не рассчитывайте слишком уж на многое, сначала мы попробуем заставить двигаться ваши руки.

— Да, да, конечно! — От предвкушения у Гарри закололо в подреберных пластинах.

— От меня что нужно? — уточнил Олаф, подсаживаясь ближе к Гарри и проверяя зачем-то надежность крепления ремней.

— Пока ничего, — Снейп резко подошел к столу и начал перебирать какие-то пузырьки, — по-хорошему, вы понадобитесь завтра, но разрешаю вам понаблюдать, чтобы отчитаться перед Вабером.

Олаф фыркнул. Гарри уже раздражало это противостояние, но повлиять он на него не мог, приходилось терпеть, хотя очень хотелось бы, чтобы лекари действовали сообща, а не находились в перманентной войне. Но его мнение оставалось только его проблемой. Снейп наконец нашел нужный пузырек и подошел к Гарри, намереваясь напоить его.

— Вы меня не развяжете? — удивился Гарри. — Как же я смогу двигаться?

— Поверьте, так надо. Не вижу смысла объяснять. Выпьете зелье и сами все поймете, — пробормотал Снейп, наклоняясь к Поттеру, чтобы влить лекарство.

Тот решил не спорить. Сейчас было не время. Снейп без возражений согласился с ним заниматься, и перечить ему не хотелось. Гарри глотнул зелье. Обычное. Почти вода, без вкуса и запаха, но от плеч до кистей, казалось, плеснуло жидким огнем, пробирая жаром до кончиков пальцев. Он вскрикнул, и... руки сами хаотично задергались в путах.

Гарри попытался успокоиться и действовать руками осознанно, но куда там! Они его совершенно не слушались — метались и тряслись. Пальцы судорожно двигались, то непроизвольно и с лязгом сжимаясь в кулак, то, наоборот, растопыриваясь. Ни один участок руки не мог расслабиться ни на секунду.

— Ого, — охнул Олаф, — отлично получилось. Снейп, вы мастер.

— Вы забыли добавить «мистер», — сварливо поправил его Снейп, — но вы правы: результат весьма неплох, — он впился взглядом в руки Гарри.

— Что?! Что со мной? Почему они не двигаются нормально? — Гарри не разделял всеобщую радость: он чувствовал каждую ненавистную шестерню и клепку, каждый ремень и привод, но совершенно не мог ими управлять.

— Поттер, — Снейп ухмыльнулся, — а вы как думали? Я волью чудо-зелье, и — оп! — вы играете на фортепиано? Ваш мозг должен выстроить с вашими руками новые нейронные связи, а их миллионы. Проще говоря, пока вы — как младенец, который не умеет управлять своим телом. Зелья дают возможность научиться, но осваивать все движения вам придется самому. Какое-то время вы будете спать спеленутым, иначе нормального сна у вас не выйдет — боюсь, вы ненароком повредите свою нежную человеческую часть.

Гарри уныло посмотрел на собственные мельтешащие руки. Понятно, что все, сказанное Снейпом, было логичным до тошноты, но хотелось бы именно как по волшебству — сразу уметь все то же, что и раньше. Он вздохнул и прикрыл глаза, прислушиваясь к себе. Каждая деталь его руки чувствовалась остро, на грани зуда и боли. Больше всего это напоминало напряжение в мышцах при физической нагрузке или ощущение, словно он отлежал себе обе руки.

— Гарри, не переживай, прорвемся. Я-то тут, — отвлек его от размышлений Олаф. — И можете не фыркать, мистер Снейп...

[Гость]

Целый час Гарри пытался выполнить поставленную задачу: сознательно сжать ладонь. Результат был не таким хорошим, как хотелось бы, но к концу занятия он научился хаотично двигать именно той рукой, которой нужно. Сжать кулак пока не получилось, хоть Гарри и старался изо всех сил. Он расстроился, но даже Снейп выглядел довольным. Гарри на секундочку показалось, что тот улыбается, но уверенности не было, все-таки большую часть внимания и сил он направлял на решение задачи.

К ужину, когда Олаф ушел, Гарри был абсолютно вымотан. Пот градом катился по лицу, очень хотелось искупаться, но просить Снейпа обтереть его было стыдно. Сама процедура мытья, когда для рук персонала, а иногда и Олафа, не было на теле Гарри запретных мест, не просто смущала — вызывала уныние и чувство обреченности. И это портило прекрасно проведенный день предвкушением очередной пытки чистотой.
«Так можно и возненавидеть купание», — усмехнулся Гарри, представляя себя сальноволосым. Но шутка не успела рассмешить — он вспомнил, что на этот раз мыть его будет не Олаф или безликая сиделка, а Снейп. Даже просто подумав об этом, он залился краской смущения.

— Incarcerous! — Появившиеся веревки плотно привязали руки к телу. Что было неудивительно: резкость и внезапность Снейпа давно стала привычной, и Гарри уже не возмущался по поводу его действий без предупреждения. — На сегодня достаточно, при большей нагрузке вашему мозгу пока будет сложно усваивать такие объемы информации.

— Как скажете, сэр, — Гарри завороженно смотрел, как Снейп берет возникший на столе поднос с ужином и садится рядом с ним.

В Мунго Снейп кормил его несколько раз, но там это всегда был завтрак, так что приходилось только держать сандвич около рта Гарри, а тот самостоятельно кусал. Теперь же Снейп взял ложку, зачерпнул картофельное пюре и поднес ее губам Гарри очень неловко. Он почему-то не смотрел, куда именно направляет ложку, пристально разглядывая еду на подносе, и в результате испачкал Гарри нос.

— Ой, — возмутился тот и непроизвольно дернул головой, отчего отросшие волосы одной прядкой влипли в пюре.

— Извините, — проворчал Снейп.

И тут Гарри осенило, что профессор, скорее всего, в первый раз настолько близок с другим человеком. Зная о его «общительности», можно было предположить, что такой тесный контакт для Снейпа не менее смущающ, чем для Гарри — кормление с ложки.

— Все нормально, — поспешил заверить он, наблюдая за Снейпом, который явно чувствовал себя неловко и не понимал, куда пристроить руки и что делать с испачканным местом.

— Я сейчас уберу ваши волосы и нос вытру. Подождите, — пробормотал Снейп. Как будто Гарри, спеленутый, как мумия, и парализованный большей частью тела, мог куда-то деться.

Снейп ушел, оставив поднос с едой на одеяле. Что ни говори, а Гарри был рад ощущать его тяжесть. Вернулся Снейп с расческой и резинкой.

— Ваши патлы будут мешать нам, — за привычной грубостью он, видимо, пытался скрыть неловкость.

Может, Гарри понял мотивы его поведения, а может, просто привык, но он решил не обращать внимания на ругань Снейпа, раз тому от этого становилось легче, а оценивать только дела. Дела говорили сами за себя — никто и никогда так сильно за Гарри не переживал.

И сейчас, как и всегда, контраст между жесткими словами и аккуратными прикосновениями был разительный. Гарри подавил неуместное желание начать постанывать от удовольствия, пока Снейп его расчесывал, нежно разбирая пальцами спутавшиеся прядки, а потом скрутил у него на голове высокий узел. Новая прическа не мешала лежать на подушке, но и не давала своенравным вихрам рассыпаться и путаться снова. Гарри почувствовал от этого неимоверное облегчение. И недоумевал, почему не догадался попросить сиделок о подобной услуге.

Ужин прошел спокойно. Снейп теперь неотрывно смотрел, что и как он делает, и вскоре тарелки оказались пустыми.

— Поттер, у нас был трудный день. Давайте немного изменим режим. Учиться вы сегодня не будете: я сомневаюсь, что ваш мозг способен сейчас что-либо воспринять. Поэтому предлагаю задать любой интересующий вас вопрос. Я, возможно, отвечу, а потом мы попробуем освоить гигиенические процедуры. Подозреваю, что с этим возникнут проблемы.

Снейп напряженно ожидал ответа. Гарри кивнул, судорожно соображая, как бы спросить о чем-то интересном, но недостаточно личном — не стоило напрягать профессора в первый же день. А то вдруг он пожалеет о своем предложении.

— Как вы делаете так, что у меня запускается только один определенный орган? — Гарри мечтал задать Снейпу множество вопросов, но не был настолько наивным, чтобы вываливать сразу все или спрашивать о личном.

— Поттер, — Снейп тяжело вздохнул и поправил ворот рубашки, за которым розовели широкие шрамы, — вопросы относительно вашего состояния или пребывания здесь вы можете задавать мне в любое время. Ограничения я ввел, чтобы вы не раздражали меня несвоевременными, но, несомненно, волнующими вас упоминаниями: о вашей матери, отце, Дамблдоре или еще о ком-то. По существу же скажу, что Вабер сделал каждую часть тела из разных типов кож и сплавов металлов, только меди он использовал все тридцать шесть изотопов в разных комбинациях. Мне же он предоставил схему — где что у вас расположено и из чего сделано. Используя данные о нуклидах металлов, о свойствах иных материалов, я могу заставить зелье влиять на заменитель определенного органа. Именно из-за того, что атомы металлов легче поддаются возбуждению, в вашем новом теле так много металлических деталей. Вам понятно? — дождавшись неуверенного кивка (хотя Гарри из этих объяснений понял едва ли четверть), Снейп продолжил: — Разрешаю задать еще один вопрос, но учтите, что мое терпение не безгранично. И пока вы не взорвались от вседозволенности, не ошибитесь с выбором.

Гарри задумался над дилеммой — оставить личное на потом или все-таки спросить. Но выбрал последнее:

— Ну... а почему вам Рон с Гермионой не нравятся? Увидев их, вы кривитесь.

Снейп удивленно моргнул, и Гарри понял, что вопрос выбрал правильно.

— Ваши друзья... Хорошо, на этот вопрос я отвечу. Мисс Грейнджер все время учебы постоянно испытывала мое терпение. Могу напомнить, что на первом курсе она подожгла мне мантию. На втором она украла ингредиенты из моих личных запасов. На третьем — вообще напала. И я не уверен в том, кто именно своровал жабросли на четвертом, но подозреваю, что она.

— Это был Добби, — буркнул Гарри.

— Допустим. Но мисс Грейнджер и без этого совершала поступки, считающиеся преступлениями, — пренебрежительный тон Снейпа задел Гарри, но он промолчал. — И, как вы знаете, никакого наказания для вашей подруги не последовало. Дамблдор лепил свиту своего героя. Вам нужна была мисс Грейнджер, поэтому ей все сходило с рук. К сожалению, снижение оценок повлекло бы за собой объяснение с Минервой, а она та еще кошка, — губы Снейпа скривились в горькой усмешке. — И ответьте теперь, почему я должен относиться к мисс Грейнджер хорошо? Вы видели, чтобы она просила у меня прощения? Нет. Я тоже не видел.

— А вам это нужно? — Гарри скрипел зубами и думал, что в чем-то Снейп прав.

Тот пожал плечами и усмехнулся: — Мне? Мне — нет. Обычно такие вещи нужны тем, кто извиняется. Но, согласитесь, Поттер, человек, признающий свои ошибки хотя бы так, уже вызывает уважение.

— Понятно, — Гарри подумал, что обязательно расскажет об этом Гермионе. — А Рон?

[поросенок М]

— Ваш друг... — Снейп, до этого смотревший в глаза, опустил голову, завесив лицо волосами. — Я не люблю предателей и дураков, которые им все прощают. Рон Уизли — что на четвертом курсе, что во время ваших поисков на седьмом — бросил вас. Легко и, как обычно, не задумываясь, к каким последствиям приведет его поступок. А вы его спокойно приняли обратно.

— Но это же Рон. Просто он сначала делает, потом думает.

— О нет, импульсивным я бы назвал вас. А мистер Уизли... Знаете, меня всегда поражало, как устроены мозги у гриффиндорцев. Вы все — как нестабильное зелье: ингредиенты одни и те же, условия одинаковые, а результат непредсказуемый. Ваша мать, — голос Снейпа стал глухим и ровным, а лица по-прежнему не было видно, — не смогла простить одного оскорбления, вырвавшегося в запале, вы же прощаете людей слишком легко. Для вас прощение — как обертка от конфеты — ничего не стоит, — Снейп резко смолк, а после добавил веско и не терпящим возражений тоном: — Довольно. Я ответил на ваш вопрос. Со встречными вопросами повременим: пока ничего интересного вы мне не расскажете.

— Хорошо... — Насколько Гарри понял, Снейп не мог смириться с тем, что кому-то с друзьями повезло больше, чем ему.

— ...вы меня не слушаете, — донесся до него недовольный голос.

— Простите, сэр, я задумался. Вам несложно повторить? — Гарри дал себе мысленного пинка за невнимательность.

Снейп картинно вздохнул и повторил:

— Поттер, вы для меня чересчур тяжелы. До тех пор, пока вы не научитесь пользоваться конечностями, я предлагаю вам не мыться, а использовать очищающие чары. Я понимаю, что это определенное неудобство, но перетащить вас в ванную и обратно на кушетку в одиночку — выше моих сил.

— Да, наверное, так будет лучше, — Гарри счастливо улыбнулся. Пытка, в которую грозило перерасти купание, откладывалась. Достаточно того, что Снейп выносил из-под него судно, не хватало, чтобы он его еще и мыл. Гарри содрогнулся, представив, как бы тот кривился, прикасаясь к нему лишний раз.

Откинув простыню, Снейп накладывал очищающие чары, склонившись так, что практически касался носом металлических щитков тела Гарри. Тот почувствовал, что щеки заливает румянец, Снейп же, казалось, не замечал, сколько неудобств он доставляет своим пристальным вниманием.

— Поттер, я собираюсь заказать вам одежду. По-моему, костюм Адама — это для любителей, к которым вы не относитесь. А старая вам мала — Вабер немного увеличил новое тело. У вас есть какие-то предпочтения, или вы доверяете моему вкусу? — Гарри показалось, что Снейп улыбнулся. Если бы это был любой другой человек, Гарри решил бы, что это шутка — с намеком на пристрастие заказчика к черному цвету. Но ведь Снейп шутить не умеет — это известный факт.

— Мне все равно, главное, чтобы одежда была удобной и скрывала как можно больше, — Гарри осенило: теперь он сможет спрятать все, что так его раздражало в новом теле. — И перчатки, если не трудно.

— Вы еще шлем с забралом попросить забыли, — на этот раз Снейп точно улыбнулся, Гарри был готов поклясться. — Поттер, ничего ужасного в вашем виде нет. Но вы должны понять это сами.

Снейп помог ему почистить зубы и облегчиться, еще раз проверил путы на руках и теле, после чего напоил ставшим привычным снотворным.

Утро началось с Олафа — бодрого и веселого, как всегда. Он помогал с гигиеническими процедурами гораздо чаще Снейпа и справлялся лучше и быстрее. Но Гарри, невольно сравнивая двух своих «сиделок», отдавал предпочтение последнему. Что именно в действиях Олафа было не так — сказать сложно, но Снейп дотрагивался бережно и как-то очень приятно.

Олаф же делал все механически: четко, качественно, без лишних движений, бездушно, а вот прикосновения пальцев Снейпа — Гарри стыдился в этом признаваться даже себе — заставляли металл гудеть. Наверное, в настоящем теле это могло бы ощущаться как мурашки. Но для той миссии, что задумал Гарри, был все же предпочтительнее Олаф.

— Олли, слушай, скоро Рождество, хм, можешь за меня разослать подарки? Заказать и упаковать, — спросил Гарри, пока тот размазывал по булочке клубничный джем.

— Конечно, — Корвус широко улыбнулся. — Говори, что и для кого выбрал, а я сейчас запишу.

— Так... Рону и Гермионе — двухдневную поездку в Брайтон* на какие-нибудь летние выходные; времени еще, конечно, куча, но им должно понравиться. В Норе мало мест для уединения. Джинни — что-нибудь для квиддича, хороший набор по уходу за метлой, например. Невиллу... Невиллу — редкий справочник по гербологии... Хотя нет, лучше семена. Справочники у него есть в библиотеке, а так он что-нибудь вырастит.

— Записал, еще кому? — Олаф покусывал кончик пера.

— Тебе, — Гарри понимал, что просить Олафа самому себе купить подарок было не очень правильно, но обратиться с такой просьбой к Снейпу он бы точно не смог. — Тебе, а пожелания есть?

— Есть, — Олаф странно уставился на лицо Гарри, — хочу один... артефакт для работы, он не очень дорогой, как раз для новогоднего подарка подойдет. Мушка-светляк — летает вокруг тебя и подсвечивает что нужно. Вроде Люмоса, только палочку держать не надо, обе руки свободны.

— Конечно, — Гарри обрадовался, что ему самому придумывать ничего не пришлось.

— Все?

— Нет, еще мистеру Снейпу... — Гарри резко вспыхнул: почему-то заказывать подарок для Снейпа ему было неловко. — Не знаю, что придумать, это сложно. Книг у него наверняка много. Редкие ингредиенты? Но я в этом ничего не понимаю.

— Ты хочешь хороший подарок или просто — для галочки? — Олаф отщипнул кусочек от булочки Гарри, отправил его в рот, улыбнулся и подмигнул.

— Хороший, конечно. Он столько со мной возится...

— Я понял, ладно, помогу. Защитные перчатки порадуют любого зельевара, они изнашиваются, портятся, прожигаются — расходный материал, а хорошие стоят очень недешево.

— Отлично, купи самые лучшие, хорошо?

— Только для тебя! Ладно, пора заниматься по программе Снейпа, — звонко ответил Олаф, потом достал какую-то тетрадку из своей сумки и начал читать...

Гарри не был уверен, что он хоть что-то усвоил из прочитанного Олафом о комбинациях погодных чар. Все его мысли кружились вокруг Снейпа. Почему этот человек настолько волнует? Понравится ли ему подарок? А как пройдет вечер Рождества? Ответов на эти и другие вопросы у Гарри не было.

— Что вы, черт возьми, делаете? — Из раздумий Гарри вывел злой голос Снейпа.

— Читаю вслух про чары, — огрызнулся Олаф. — Даже не верится, что это вы подготовили материал — слишком интересный.

— А кому вы его читаете? Если Поттеру, то он ничего не слышал. Сразу видно, что вы никогда не преподавали. Когда я вошел, он смотрел в одну точку и явно витал в облаках, — Снейп мстительно оскалился. — Попробуйте спросить его о последних предложениях, которые вы прочли. Он ничего не вспомнит. Чтобы материал усвоился, нужно задавать наводящие вопросы, вовлекать ученика в процесс, иначе это пустая трата времени.

Олаф испытующе посмотрел на Гарри, тот покраснел и отрицательно помотал головой: он не то что последние — вообще не смог бы повторить никакое предложение из текста.

— Ясно, что и требовалось доказать, — не без злорадства прокомментировал Снейп.

— Можно подумать, вы были хорошим преподавателем, — пробормотал Олаф на грани слышимости.

— Это сейчас не имеет значения, вы в этой роли так же бездарны, как и во всем остальном, — Снейп удовлетворенно кивнул, а Олаф скрипнул зубами, но промолчал.

Профессор направил палочку на Гарри, и веревки исчезли. Непослушные руки тут же задергались.

— Поттер, вот что я принес вам, — Снейп продемонстрировал каменный брусок. — Сломать вы его не сможете. Ваша задача — взять его рукой. Детям дают погремушки, но, так как вам надо только оттачивать движения, а не развивать слух и зрение, я выбрал пестик. Мистер Корвус будет вам его протягивать и останавливать руку в нескольких сантиметрах от вашей, а вы попробуете сомкнуть на нем пальцы. Понятно?

Гарри радостно кивнул.

— Мистер Корвус, вы должны внимательно, — повторяю еще раз! — очень внимательно следить, чтобы Поттер не задел вас: он не может контролировать свою силу и просто раздробит вам пальцы...

Это было самое скучное занятие в жизни Гарри — два часа пытаться поймать пестик. Особенно удручало то, что получалось плохо и далеко не каждый раз.

[поросенок М]

На следующий день Снейп во время обеда принес пакет с одеждой. К удивлению Гарри, вещей в черной цветовой гамме оказалось мало, больше в серых и синих тонах и вполне открытых, без безумного количества пуговиц или воротников-стоек.

— Вабер нарастил вам массу, чтобы компенсировать то, что вы сбросили за время поиска крестражей и болезни, поэтому вам теперь нужна одежда немного большего размера, чем обычно. А те обноски, что с вас сняли, только на половые тряпки и годились, — Снейп натягивал на него трусы и говорил без остановки — видимо, чтобы не думать о том, к чему прикасается.

Гарри был ему благодарен, хоть и видел — Снейп кривится из-за того, чем пришлось заниматься. Давно надо было попросить хоть какую-то одежду. Как только ткань прикрыла бедра, Гарри почувствовал себя гораздо увереннее — он даже смог улыбнуться продолжавшему говорить Снейпу.

— Как только вы освоите руки и хоть немного торс, отпадет необходимость в фиксации, и я закажу вам маггловское кресло-каталку — мы введем в график прогулки.

Снейп, надевая носки, ласково поднимал стопы Гарри — сначала левую, потом правую — и почти невесомо касался металлических шарниров между пальцами и на подъеме. Вроде бы ничего такого, но ткань и руки Снейпа, скользя по выступающим щиткам и креплениям тела, заставляли его гудеть. Гарри казалось, что каждое созданное нервное окончание тоненько дрожит, как перенапряженная струна. Он чувствовал себя заласканным. Почему у него возникала такая реакция именно на прикосновения Снейпа — непонятно.

Вечером Гарри изнывал от желания продолжить играть в вопросы-ответы, но всеми силами старался сдерживаться. Несмотря на то, что от безделья можно было свихнуться, показывать, насколько его зацепила возможность узнать нечто личное у Снейпа, не стоило — тот мог передумать и отказаться отвечать на вопросы. Поэтому Гарри, опять будучи связанным, терпеливо ел все, что ему предлагали, молчал и ждал подходящего момента. Чтобы как-то себя занять, он разглядывал стены спальни и Снейпа. В мягком свете свечей комната казалась непривычно уютной, причем Снейп — неожиданно — тоже. Есть Гарри не хотелось, но он покорно слизывал с ложки капли соуса, глотал кусочки телятины и овощей. Еда и раньше не была чем-то важным для него, а теперь, учитывая, что он не двигался...

Когда ужин наконец закончился, Снейп убрал грязную посуду и, откашлявшись, сел рядом на табурет. Может, он выбирал для себя такую неудобную мебель, чтобы не забывать о времени?

— Ну-с, Поттер, вы продумали вопрос? Кроме умственной деятельности у вас сейчас все равно не так много занятий.

Спина Снейпа напряглась. «Интересно, понимает ли он, насколько это заметно?» — мелькнула мысль у Гарри.

— Почему вы мне помогаете? Раньше у меня была цель — такая же, как и у вас — уничтожить Волдеморта. Это я понимаю. А теперь? Почему вы все это делаете: не спите ночами, терпите посторонних людей в своем доме, ухаживаете за лежачим? Зачем? — Гарри затаил дыхание, когда Снейп медленно опустил голову и начал неторопливо поглаживать губы кончиком пальца, словно такие незамысловатые движения позволяли сформулировать ответ лучше.

— Привычка вас спасать? Хорошее денежное вознаграждение от Министерства? Желание сохранить жизнь сыну своей подруги? Понимание, что за отказ лечить героя попаду в Азкабан? — тихо ответил Снейп, после чего его голос стал совсем сиплым: — А может, профессиональная гордость или нежелание отдать вашу жизнь Темному Лорду? Выбирайте любой вариант или несколько, они все подходят для ответа и являются правдой.

— Спасибо, — пробормотал Гарри, чувствуя, что есть еще что-то, но Снейп вряд ли об этом расскажет.

— Сегодня я задам вам встречный вопрос: зачем вы защищали Люциуса Малфоя на суде? Вы же не строите на его счет иллюзий? Даже такой неисправимый гриффиндорец, как вы, должен понимать, что быть правой рукой Темного Лорда — это быть даже не по локоть, а по горло в крови. Однако он — мой друг, и я рад, что так получилось, но вот зачем вы это сделали?

— Да, я помню, как он издевался над магглами на Чемпионате Мира по квиддичу, помню дневник с крестражем, подброшенный Джинни, и его ненависть к Дамблдору и магглорожденным. Помню... Что уж... Но, окажись я на его месте, — неизвестно, что делал бы сам. Я много об этом думал и решил действовать так, потому что его знаю. Звучит глупо, наверное, просто... ну вот потому же, почему заступился за Драко. Он — придурок и редкостный сноб, но если бы я его не защитил, то потом чувствовал бы себя паршиво — это точно. Объяснить, почему — не смогу, извините, — Гарри потупился; он действительно совершал те или иные поступки, просто зная: это правильно.

— М-да, Люциусу невероятно повезло, что вы — это вы. Всей их семье повезло, — Снейп разглядывал его, неверяще качая головой. Гарри пожал плечами и улыбнулся: ему ли жалеть о спасенных им людях.

— Довольно на сегодня. Знаете, Поттер, предлагаю вам попробовать более легкое снотворное. Пора возвращаться к нормальной жизни...

Гарри перекладывал опостылевший пестик из одной руки в другую. Он изучил его весь: от шероховатой трущей части до гладкой ручки. Даже крошечный скол был столько раз ощупан пальцами, что казался уже какой-то неотъемлемой частью жизни, — еще бы! — трогать его по четыре часа в день.

Наступил Сочельник. Снейп и уж тем более бурно выражающий свои восторги Олаф были довольны прогрессом. Гарри же изнемогал — хорошо, что веревками его больше не связывали. Руками он продолжал иногда непроизвольно взмахивать, но гораздо реже.

И все было бы неплохо, если бы не обстановка в доме, словно раскалившаяся добела. Олаф настаивал, что ему просто необходимо остаться подольше с Гарри в Рождество, и это никак не пара часов, отпущенная до ужина. Снейп шипел, что в этом нет необходимости: праздновать Рождество в таком состоянии — это форменное издевательство, и нарушать график ради такой ерунды он не позволит. Да и если бы в этом доме и праздновали, то Корвус был бы последним человеком, которого он, Снейп, пригласил бы к ним.

Гарри слушал их перепалки и практиковался с пестиком, мечтая посидеть в тишине. И подумать, почему ему хочется не на Олафа смотреть, а задать следующий вопрос и понаблюдать, как кончики снейповских пальцев очерчивают контур его губ. Хотя Гарри уже узнал все, что его интересовало и на что мог получить ответ. Задавать провокационные вопросы он никак не решался и не был уверен, что сможет сделать это сегодня.

Победил в перепалке, конечно же, Снейп. Ворча и ругаясь себе под нос, Олаф все-таки подчинился и ушел в шесть вечера, как и всегда. После обычного, ничем не примечательного ужина Снейп полтора часа рассказывал о свойствах отложенных проклятий. Его лицо иногда освещала довольная ухмылка, и Гарри подумал, как мало человеку надо для радости — всего лишь победить в споре с более слабым противником.

Характер Снейпа оставался неприятным, но за последнее время сильно изменился сам Гарри: болезнь сделала его совершенно другим человеком не только внешне, но и внутренне. И теперь он не мог понять, почему раньше так остро реагировал на подколки. Скорее всего, он просто повзрослел, но, несмотря на некоторое напряжение, со Снейпом ему было легко. Легче, чем с кем бы то ни было. Всерьез задумываться об изменении своего отношения Гарри не спешил — просто жил, стараясь найти точки соприкосновения с этим сложным человеком.

— Знаете, Поттер, ведь сегодня действительно Сочельник. Я его не праздную, но... для вас внесу небольшое изменение в наше расписание.

Снейп вышел из комнаты и вернулся с подносом, на котором стояли две дымящиеся чашки и вазочка с имбирным печеньем.

Гарри, не стесняясь, втянул ноздрями воздух. Корица, имбирь, какие-то травки — в это почти не верилось, но Снейп принес глинтвейн. Пусть он не озаботился елкой и мишурой, но только от одного поплывшего по комнате аромата уже повеяло духом Рождества.

— А мне можно? — Гарри блаженно зажмурился от предвкушения.

— За кого вы меня принимаете? Я бы не принес, если бы вам было нельзя, — сварливо буркнул Снейп.

— Спасибо, сэр, — Гарри широко улыбался, глядя на Снейпа, подносившего чашку к его губам.

Он никогда не пил такой вкуснятины: терпкий, тягучий, душистый. Наверное, стоило изучать зельеварение, чтобы уметь варить такое.

— Ну, задавайте ваш вопрос.

Снейп положил Гарри в рот ломтик печенья, совсем крошечный, и тому пришлось прихватить губами чужие пальцы, чтобы кусочек не упал. Снейп отдернул руку и пробормотал:

— Мне кажется, вы можете попытаться действовать самостоятельно. Вы тренировались достаточно, с чашкой я вам помогу, чтобы вы не облились.

И у него получилось! Ему удалось медленно взять печенье и, не раскрошив, донести его до рта.

— Вы видели?! Вы видели, сэр, я смог! — Гарри был поражен: одно дело — схватить крепкий пестик, и совсем другое — справиться с хрупким предметом.

— Видел, — Снейп зачарованно смотрел на пальцы Гарри — настолько внимательно, что тот смутился. — Это означает, что с завтрашнего дня я начну давать вам зелья для движения торса. Будете не только тренировать руки, но и поворачивать корпус, — Снейп ухмыльнулся как-то зло. — Чем раньше вы все освоите, тем быстрее избавитесь от моего общества.

[поросенок М]

«Но мне нравится ваше общество!» — хотел ответить Гарри, но осекся. Он думал о себе, а ведь был еще и Снейп, который наверняка чертовски устал и просто мечтал отделаться от него. И Гарри покорно сказал:

— Я постараюсь... приложу все усилия.

— Вы мне зададите сегодня вопрос, наконец-то, или нет? — Снейп сделал глоток из своей чашки, и крошечная капля вина скатилась вниз по его острому подбородку. Гарри поймал себя на мысли, что ему хочется не вопросы задавать, а стереть эту каплю пальцами, почувствовать металлом тепло и мягкость кожи.

— Нет, сэр, не задам. Прошлое пусть остается в прошлом. Вам неприятно его вспоминать, мне не так уж и интересно. Да и мы можем просто поговорить.

Снейп облизнул уголок рта и вытер ладонью текущую по подбородку каплю. Это незамысловатое движение снова отозвалось в металле приятной вибрацией. Вероятно, все дело было в вине? Гарри вообще поймал себя на дурацкой мысли, что, если бы мог, он бы придвинулся к Снейпу, прижался, чтобы ощутить живого человека рядом.

— Я для вас не очень интересный собеседник, но попробуйте.

Снейп наколдовал подушку, положил ее на спинку кушетки у ног Гарри и откинулся слегка назад. Теперь он полусидел, прижимаясь бедром к колену Гарри.

Это было сюрреалистично, странно, почти безумно. Гарри хмыкнул, представив, что бы он сказал о таком еще год назад. Говорили они ни о чем — о политической ситуации в стране. На самом деле Поттера это не интересовало, Снейпа, очевидно, тоже. Но тема была безболезненной, и разговор удался. Медленный, с перерывами на глинтвейн и молчание, однако по-своему приятный и спокойный. Уютный.

Они как-то незаметно пропустили время вечерних процедур, и когда Снейп опомнился и удивленно посмотрел на часы, оказалось, что давно пора спать. Пока Снейп накладывал очищающие, помогал с зубной щеткой (хотя Гарри сам смог поднести щетку ко рту, провести ею по зубам, не причинив себе боли, у него не получилось), переодевал его в пижаму, Гарри думал, что у него давно не было такого приятного вечера — хорошо бы его повторить. Глинтвейн, конечно, пить необязательно, а вот общения без ненужного напряжения очень хотелось.

Дни складывались в недели, недели — в месяцы, и как-то незаметно наступила весна. Снейп сдержал свое обещание, и прогулки на кресле-каталке разбавили больничные будни Гарри новыми впечатлениями.
Занятия с Олафом были признаны неудачными, и теперь Гарри вместо них помогал профессору по дому и в лаборатории, что, как ни странно, поднимало настроение...

— Так, сегодня вы разберете вот эти коробки с ингредиентами, — Снейп откинул со лба пряди волос и махнул рукой в сторону четырех огромных коробок, — там сушеные травы. Их нужно рассортировать, измельчить — я покажу, как именно, затем упаковать и разборчиво подписать.

— Как скажете, сэр, — Гарри был рад, что Снейп давал ему задания на мелкую моторику, которые приносили хоть какую-то пользу. — А вы что сегодня варите? Пахнет так вкусно. Карамелью, да?

— Это возбуждающее средство. Предвосхищая вопросы, поясняю: завтра, как вы помните, мы попробуем «оживить» ваши ноги, и я считаю, что пришло время восстановить и половую функцию...

Гарри похолодел: он только недавно полностью взял на себя гигиенические процедуры. И вот новое испытание.

— На основе этого зелья я создам требуемый катализатор, влияющий на смесь гормонов мозга, которые заставят ваше тело правильно среагировать. И вы сможете испытать возбуждение, — Снейп помешал варево, и карамелью запахло еще сильнее.

Гарри промычал что-то невразумительное.

— Уверен, — Снейп самодовольно ухмыльнулся, — что все получится отлично. Вазопрессин, участвующий не только в обеспечении эрекции, но и в выведении мочи из организма, как вы убедились, вполне удачно проводится зельями.

— Спасибо за объяснение, — наконец выдавил из себя Гарри, делая вид, что сосредоточенно разбирает травы, аккуратно раскладывая их на кучки по сортам. На самом деле глубоко в душе он паниковал и надеялся, что хотя бы на этот тест не соберется вся целительская братия.

— Что тут у нас? — Снейп сунул свой выдающийся нос к сортируемым травам. — Вот это разотрите в ступке и пересыпьте готовый порошок в банки, вот эти оставьте как есть, от тех отделите соцветия и листья, стебли выбросьте.

— Конечно, сэр, а можно вопрос задать? — Теперь Гарри было позволено задавать вопросы в любое время, но он старался этим не злоупотреблять, по-прежнему избегая слишком уж личных тем.

— Можно, — Снейп снова вернулся к котлу.

— А почему я не пробую колдовать? — Не то чтобы его это так заботило — сейчас возможность наконец-то самому себе вытереть задницу волновала гораздо больше. А на фоне озвученного Снейпом — и подавно.

— Вы должны полностью овладеть своим телом, прежде чем начнете эксперименты. А сейчас вы не в состоянии быстро среагировать даже на летящий к вам предмет, притянутый простейшим Акцио. Когда все функции восстановятся, не будет необходимости принимать зелья, и вы сможете самостоятельно осваивать магию. Уверен, мистер Корвус с удовольствием составит вам компанию и поможет с тренировками, — съязвил Снейп.

— Вам не нравится Олаф. Почему?

— Не понимаю, почему он нравится вам. Я не люблю пустозвонов, которые получают все блага мира, не приложив к этому усилий. Вот самый простой пример: вы считаете его другом. Но почему? Только потому, что он катал вас на метле и развлекал пустопорожней болтовней? — Снейп наклонился к котлу, практически задевая варево волосами, голос его стал глухим и холодным.

— Ну он же ничего плохого мне не сделал. Я привык доверять людям, — Гарри чувствовал, что Олаф не нравится Снейпу по какой-то другой причине, а не только озвученной, но упорствовать было бессмысленно.

— Подождем, когда сделает, — сварливо пробормотал Снейп. — Давайте сменим тему. Хотелось бы подробнее обсудить с вами, как вы будете пытаться ходить…

Гарри руками удерживал весь вес своего нелегкого тела на двух брусьях, установленных параллельно на уровне его груди. Он обмирал от предвкушения: сейчас ему дадут очередное зелье, и он попробует сделать первый шаг. Даже опостылевшие зрители не могли испортить ожидания чуда.

— Пейте маленькими глотками, — говоря это, Снейп привычно придерживал его затылок.

Зелье полилось в желудок, и Гарри снова почувствовал странные ощущения — ноги закололо множеством тупых иголочек, как будто он их отсидел. Все это он уже проходил и с руками, и с торсом. Нижние конечности точно так же не слушались, непроизвольно дергаясь. Что делать, Гарри знал, но от этого было не легче. Он слегка провис на руках, давая нагрузку на ноги.

Ступни с металлическим скрежетом встали на каменный пол его комнаты, но большего добиться не удалось — механизмы мотались в коленях из стороны в сторону и мелко тряслись. Гарри попытался поднять левую ногу, и это даже получилось, правда, правая тут же подвернулась, но он смог удержаться на руках.

— Отличный результат! — Медленно подходящий Олаф смотрел на него сияющими глазами. Время остановилось... Корвус бросил взгляд на Снейпа и придвинулся еще ближе. Гарри показалось, что сейчас произойдет что-то неправильное. Оно и произошло. К полному его обалдению, Олаф его поцеловал.

— Олли? — растерянно пробормотал Гарри.

— Ты мне нрави...

— Какая поза, — фыркнул Снейп, перебивая. В его черных глазах вспыхнуло на мгновение что-то, чему Гарри побоялся бы дать название, вспыхнуло и потухло. — Я вас оставлю. Зелье работает, что делать, вы знаете. Я в лабораторию. Смотреть, как вы милуетесь, я не обязан.

Он развернулся и вышел из комнаты с высоко поднятой головой. Гарри поймал себя на странном желании: хотелось попросить Снейпа не уходить, объяснить, что этот поцелуй для него ничего не значит. Но тот в объяснениях не нуждался. Гарри содрогнулся от осознания того, как они с Олафом, наверное, надоели Снейпу… а теперь еще и это.

— И он еще обвиняет меня в позерстве? Король драмы и император трагедии, — проворчал Олаф.

— Эм, — что-то более содержательное Гарри в голову не пришло. Хотелось сказать, что целовать его было неумной затеей, но он промолчал — Олаф не виноват, что Гарри не желал доставлять Снейпу неудобств.

— В общем, не важно. Ты мне нравишься, — продолжил Корвус с того же места. — Я не знаю, насколько тебя привлекаю — я так этого и не понял. Но у меня есть предложение. Давай попробуем встречаться. Ты один, я — тоже. Если не получится, всегда сможем остаться друзьями.

Гарри смотрел на него и не понимал, что с ним самим не так: он ведь уже задумывался о возможности отношений с мужчинами, но вот красивого, яркого, голубоглазого Олафа, который был рядом и уже неоднократно намекал на что-то подобное, в качестве своего партнера совсем не представлял.

— Так просто взять и попробовать? — Гарри не знал, что ему еще нужно, но желудок при виде Олафа не делал сальто-мортале, как при виде Чжоу на четвертом курсе, в груди не теснилось нечто необъятное, как при виде Джинни — на шестом, и дело было не в ориентации. Просто Корвус оказался совсем не тем человеком.

— Ну да, — Олаф был так беспечен, будто предлагал какую-то безделицу, словно для отношений не нужно полного доверия и хоть каких-то чувств. — Я же не брак заключать тебе предлагаю. Мы свободные молодые люди, почему бы не попробовать, вдруг из этого выйдет что-нибудь хорошее... — Он встал между брусьями и демонстративно провел по дереву пальцами.

— Ладно, — пробормотал Гарри. Артачиться дальше не имело смысла, выглядеть набивающим себе цену не хотелось. Он же думал начать встречаться с мужчиной, вот и шанс. Пусть и представлялось все это иначе.

Олаф сократил расстояние между ними, положил руки Гарри на грудь, затянутую в футболку, слегка склонился и спросил:

— Уверен?

[поросенок М]

Гарри не был уверен ни в чем, но он уже решился, поэтому кивнул и сам приподнял голову навстречу поцелую. Губы Олафа оказались теплыми и сухими. Нежными. Наверное, этот поцелуй мог бы стать идеальным. В меру крепкий, в меру ласковый, но у Гарри внутри ничего не дрогнуло. Либо это тело сконструировали неспособным на такое, либо… Очередную мысль о том, что Олаф просто не тот человек, Гарри от себя отогнал. В его случае выбирать не приходилось, он должен пробовать и надеяться на то, что хоть что-то получится.

Поцелуй закончился, Олаф отодвинулся и прошептал:

— Какой ты сладкий.

Оставшееся время Гарри практиковался в ходьбе. Особенных успехов он не добился, только смог в результате поднимать именно ту ногу, которую хотел.

Уже прощаясь, Олаф наклонился к нему и сказал:

— Знаешь, не хочется оставлять тебя со Снейпом. Быстрее бы ты вылечился, и этот человек навсегда уйдет из нашей жизни.

Он ухмыльнулся и аппарировал. А Гарри расстроенно покачал головой — он совершенно не желал, чтобы Снейп исчез из его жизни, даже уезжать из этого дома не хотел, как бы тяжело ему тут ни было.

Гарри заехал на кресле-каталке в ванную комнату и бережно пристроил на полочку пузырек с зельем, призванным вернуть ему половую функцию. Он не был уверен, что стоит пробовать зелье именно сегодня — слишком неудачно складывался день, — но Снейп настоял, мотивируя тем, что чем быстрее Гарри восстановится, тем лучше.

Подъехав к краю ванны, он открутил краны и заткнул слив пробкой. Пришлось неудобно перевеситься через борт, металл рук звякнул об эмаль, но, черт возьми, Гарри был счастлив, что теперь моется сам, пусть и с трудностями.

Пока наливалась вода, он распустил узел на голове, наконец-то закрученный им самим. Волосы рассыпались по плечам, щекоча кожу. Гарри с удовольствием размял пальцами шею, стараясь отрешиться от неприятностей дня.

Атмосфера в доме накалилась: Снейп язвил больше обычного, переходя все границы, Олаф в противовес ему улыбался, как будто выиграл кубок по квиддичу, а Гарри… а Гарри не мог избавиться от мыслей, что что-то он делает не так.

Слишком долго он был зависим от Снейпа и Олафа, просто плыл по течению, принимая их решения за свои. И теперь не знал, как забрать у них бразды правления и самостоятельно распоряжаться собственной жизнью. Каждый из его надсмотрщиков тянул одеяло на себя, якобы лучше зная, что нужно Гарри. Они спорили по любому поводу. Когда Гарри уезжал в ванную комнату, они все еще переругивались, и он не был уверен, что его исчезновение заметили.

Увидев, что старомодная ванна наполнилась, он закрутил краны и, с трудом ухватившись за чугунный край, рывком перебросил свое тело внутрь. Вода с шумом выплеснулась на пол к бронзовым ножкам. Гарри печально вздохнул. Мылся он теперь сам, но каждый раз испытывал неудобство, прося Снейпа убрать за ним. Как же Гарри, наверное, ему надоел. Думать об этом не хотелось, но невеселые мысли постоянно возвращались к тому, что он обуза… вечная обуза для Снейпа.

Откинув голову на бортик ванны, он прикрыл глаза, решая, стоит ли пить лекарство или все-таки вылить его в умывальник. Хотя нет, конечно, он выпьет — не пропадать же чужим трудам. Но как же его все достало! Гарри вспомнил напутствия Снейпа, и его затрясло.

«…обязательно опишите свои ощущения. Я улучшу формулу, чтобы добиться максимальной чувствительности…»
«...выпьете и на пару недель вернетесь в свои пятнадцать лет, так как эрекция будет возникать несколько раз в течение дня...»
«...мастурбируйте аккуратно, ваш член достаточно крепкий, но помните, что у вас металлические пальцы...»
«...если вы привыкли удовлетворять себя стимуляцией ануса и простаты, то можете делать все так, как обычно…»

Гарри вспыхнул: черт возьми, он полдня обсуждал со Снейпом, как будет дрочить. Унизительно. У него и так отобрали все личное, и даже то, что большая часть испытаний уже позади, не избавляло его полностью от таких неприятных моментов.

Гарри взял пузырек. Удивительное ощущение. Его пальцы чувствовали гладкость и прохладу стекла, двигались плавно, удерживая хрупкую вещь… Надо решиться. Он ещё раз посмотрел на свою руку: пусть она была странной, но работала прекрасно, может, и с членом все получится. Гарри мысленно отвесил себе пинка — пора прекращать откладывать неизбежное. Становилось понятно, почему Снейп всегда сам вливал зелья — просто он слишком хорошо знал Поттера и его нерешительный характер.

Гарри выпил зелье — впервые за все время употребления сваренных Снейпом снадобий приятное на вкус. Сладкая карамель. Таким и должно быть возбуждающее средство, ведь глупо делать его мерзким: вдруг человек, принявший его, захочет целоваться.

По телу Гарри разлилась истома, ноги, которыми он по-прежнему почти не управлял, дернулись и, расслабившись, обмякли. В паху знакомо потяжелело. И Гарри с каким-то болезненным любопытством наблюдал, как его ослепительно-белый член начал увеличиваться. Наверное, стоило закрыть глаза. Но Гарри не смог, продолжая пялиться на себя. Кровь — вернее, ее заменитель (или что там было?) — толчками наполняла член. Он дергался, медленно поднимаясь под водой, становясь больше, из-под крайней плоти показалась такая же белоснежная головка.

Наверное, стоило опустить руку и начать то, ради чего он это затеял. Сознание оставалось четким, если Гарри что-то и ощущал, то только на физиологическом уровне. В мыслях был полный раздрай. Он всё-таки прикрыл глаза, чтобы не видеть свой белоснежный орган, который совсем не настраивал на сексуальный лад.

Пытаясь не думать о том, что таким он никогда никому нужен не будет, Гарри представил Олафа. Стало немного лучше. У Олафа были пухлые губы, голубые глаза и в целом достаточно привлекательная внешность. Мысль, что тот мог бы так же положить руку на член Гарри, возбужденно поблескивая глазами и облизываясь, была весьма приятной, но не более.

Гарри чувствовал металл своих пальцев — теплый, чуткий, но все равно жесткий и непривычный, член в руке тоже ощущался слишком инородно. Стало совсем не по себе, когда образ прижимающегося с лаской Олафа растворился от осознания того, что придется еще и описывать свои эмоции Снейпу.

Интересно, а сам Снейп дрочит? Эта мысль буквально поразила Гарри. Думать о том, что тот делает это, вспоминая его мать, было как-то дико и отдавало безумием даже для Снейпа. Нет. В голову пришло понимание, что за столько лет уж наверняка тот хотел кого-то ещё. Воображение Гарри уплывало явно не туда. Он продолжал ласкать себя и размышлять, на кого и как дрочит Снейп.

Почему-то эти фантазии находили живейший отклик в его теле. Гарри виделось, как вечно застегнутый на все пуговицы, чопорный профессор медленно раздевается и ложится под одеяло… Нет! Лучше в этой же ванне, вот так же под водой. В воображении Гарри Снейп уверенно и крепко собрал мошонку и член в горсть. Гарри не старался представить все в деталях. Вот ещё! Вряд ли в теле Снейпа было что-то привлекательное. Но вот образ... Как он откидывает на бортик голову, как намокают его волосы, прилипнув к вискам и шее… острый кадык на ней... Как кожа, обычно бледная, розовеет от горячей воды…

Гарри тяжело задышал, представляя, как Снейп сильно и быстро водит рукой, как под водой в кулаке мелькает головка его члена. Распаленное воображение не потрудилось приукрасить хотя бы что-то во внешности Снейпа, и это подкупало. Гарри понимал, что делает что-то неправильно. Наверное, он стал окончательно ненормальным. Но мысль о том, что профессор так же, как теперь Гарри, удовлетворял себя здесь, будоражила и толкала за край. Он вспомнил, что Снейп говорил про стимуляцию ануса… В его фантазии тот раздвинул колени и, не прекращая трахать свой кулак, ввел сразу два пальца в задницу…

Гарри застонал и кончил. Он часто дышал, сердце стучало, как сумасшедшее. В воде растворялась белесая жидкость. А в голове осталась одна мысль: «Я дрочил на Снейпа!».

Гарри вдруг с ужасом понял, что Снейп — легилимент; конечно, он вряд ли полезет к нему в мозги, но вспоминать образы, на которые дрочил, при нем все же не стоит.

Тяжело вздохнув и признав себя окончательно съехавшим с катушек извращенцем, Гарри вынул затычку из ванны, спуская воду, и взял лейку душа. Теперь это тело, пусть механическое, но все еще сохраняющее приятную посторгазменную истому, все-таки необходимо было вымыть.

Гарри медленно брел вдоль стены дома Снейпа, не оглядываясь по сторонам. Да, усилия принесли свои плоды, и он постепенно начал ходить. И пускай Снейп продолжал пичкать его зельями, а ноги еще слушались недостаточно хорошо, но аккуратно передвигаться он теперь мог. Он осторожно присел на корточки и сорвал молодой побег мяты. Профессор отправил его за травами — мол, для чая, но Гарри понимал, что трав у Снейпа полно, просто тот придумал ему очередное полезное занятие для ног: приходилось наклоняться и приседать, срывая зеленые ростки.

Отерев рукой выступивший на лбу пот, он разогнулся и положил ладонь на стену дома, в котором жил последние полгода. Ему было грустно. Снейп не говорил и никак не намекал на переезд, Гарри, разумеется, тоже не поднимал эту тему. Если бы имелась такая возможность, он бы остался тут навсегда. Но Олаф все время обсуждал будущее Гарри, и там, по его мнению, места для Снейпа не было.

Гарри тяжело вздохнул. Наверное, он поступал нечестно, но Олаф не вызывал у него желания — его объятия и поцелуи оставались приятными, но не более. Надо было сказать об этом и закончить так толком и не начавшиеся отношения, но Гарри не мог: как ни стыдно это признавать, Олаф оставался единственной причиной, не дающей погрузиться с головой в уныние.

[поросенок М]

После третьей фантазии во время мастурбации — со Снейпом в главной роли — и нескольких мокрых снов (с его же участием), Гарри сдался. Врать себе не имело смысла: Снейп оказался именно тем человеком, от которого все внутри замирало в предвкушении, чего так и не удалось добиться Олафу.

Гарри подозревал, что влюбился уже давно: как ещё можно было объяснить свой интерес к профессору, реакцию на его прикосновения, постоянные мысли об удобстве и мнении этого человека? Просто возвращение способности к возбуждению расставило все на свои места, и интерес стал совершенно понятен.

Гарри мрачно дернул очередной побег из земли. Ему никогда не ответят взаимностью. И даже если бы такое случилось (ну вдруг!), Гарри не был уверен, что со Снейпом можно встречаться в обычном смысле этого слова. Наверняка тому это совсем не нужно. Ведь пришлось бы пустить кого-то в личное пространство. А Снейп и так терпел Гарри из последних сил.

Из открытого окна кухни на первом этаже весенний ветерок выдул тюлевую занавеску, она наполнилась воздухом, как парус, и ласково погладила Гарри по голове. Убедившись, что собрал достаточно мяты, он хотел уже вернуться в дом, когда услышал знакомые голоса. Снейп и Олаф опять спорили:

— Что вы вцепились в Гарри? Ему пора переезжать. Или вы думаете, что перенапряжетесь, если пришлете оставшиеся порции зелья по почте? — Олаф обнаглел окончательно, его голос был требовательным. Гарри замер.

— Вы прекрасно знаете, почему Поттер все ещё здесь, — шипел рассерженной кошкой Снейп. — Пока опасность не устранена, он должен оставаться под защитой. Он даже колдовать не пробовал и может пострадать, а вы безответственны и необязательны. Заметьте, я не препятствую вашему общению, хотя имею полное право выставить вас из своего дома! Я понимаю, что вы логичный вариант для его первого любовного контакта.

Гарри затаил дыхание: ни о какой опасности он не знал, и о чём говорили Олаф и Снейп, было непонятно.

— Я смогу его защитить. А вы просто тянете время. Еще бы вы препятствовали! Гарри не в тюрьме и может выбирать, с кем ему общаться. И он выбрал меня.

— Смотрите не лопните от радости. У него не такой большой выбор. Не обольщайтесь по поводу своих достоинств. И, Корвус, если вы причините ему вред, то пеняйте на себя, я вас предупредил.

Видимо, Снейп вышел, потому что до Гарри донеслось ворчание Олафа:

— Как же ты мне надоел, старый ублюдок.

В доме было прохладно. Гарри снял резиновые сапоги и отнес траву на кухню, где и наткнулся на все ещё что-то бурчащего Олафа.

— Олли, привет.

— Привет, — Корвус улыбнулся и забрал у Гарри мяту, после чего слегка наклонился и поцеловал его в щеку. — Рад тебя видеть. Что-то тут душно, может, прогуляемся?

Душно не было. Но Гарри согласился — кое-что хотелось прояснить, и делать это лучше было на улице.

— И что за опасность мне угрожает? — в лоб спросил Гарри, когда они сели под дубом на старую лавочку, местами покрытую мхом.

— Подслушивал?

— Нет, случайно получилось. Ну так что? — Гарри почувствовал, как напряглась рука обнимавшего его за плечи Олафа.

— Может, ну его? Займемся более приятными вещами? — Корвус потянулся за поцелуем.

Гарри упрямо мотнул головой и поднял руку, преграждая Олафу путь. Сдвинуть металлическую ладонь тот был не в состоянии и отступил.

— Ладно, скажу. Но если Снейп узнает, то пустит меня на ингредиенты. Ему и моему мастеру какой-то придурок шлет письма с угрозами. Мол, они создали монстра, и надо тебя уничтожить. И если они не сделают этого сами, то он будет вынужден убить тебя, невзирая на все твои звания и заслуги. Псих, в общем. Снейп считает, что только он за тебя так переживает и сможет защитить. Но я тоже смогу тебя защитить, что бы он там ни думал, — Олаф прижался губами к виску Гарри. — Не говори ему, что я тебе рассказал.

— Я понял, — Гарри радостно зажмурился. Кажется, переезд откладывался. Ему даже перед Олафом не было стыдно за свое желание еще пожить рядом со Снейпом. Почти.

Атмосфера в доме продолжала меняться не в лучшую сторону: Снейп стал еще более холодным и отстраненным — он и раньше-то не был самым общительным человеком на земле, а теперь… Гарри с трудом удавалось перекинуться с ним парой фраз во время еды или в лаборатории. Снейп по-прежнему отвечал на все вопросы, но был предельно краток, и сам больше на контакт не шел, дистанцировался и от Олафа, и от Гарри. И если Корвуса все явно устраивало, то Поттер скучал по Снейпу, ставшему немного более близким и понятным.

Гарри тяжело вздохнул и в очередной раз отжал половую тряпку от лишней воды. Профессор решил провести генеральную весеннюю уборку в лаборатории и, конечно же, подключил к работе и Поттера, заявив о пользе тренировок в самых обыденных жизненных ситуациях. Стоя на четвереньках, Гарри тер пол и изредка косился на Снейпа. Тот мешал в котле очередную порцию лекарства и молчал — в последнее время он редко был настроен на разговор. Взгляд Гарри уперся в бедра, обтянутые дорогой черной тканью брюк. Разбуженные желания никуда не ушли, и Гарри часто вот так зависал, исподтишка посматривая на Снейпа и чувствуя неуместное возбуждение.

Если тот и замечал состояние Поттера, то никак не комментировал. Да и что комментировать, ведь Снейп сам предупреждал, что в течение нескольких недель после приема зелий возбуждение станет частым явлением. Гарри облизал пересохшие губы и перевел взгляд выше — к хмурому лицу. Невзирая ни на что, Снейп так и оставался непривлекательным мужчиной со скверным характером. Гарри по-прежнему все это видел, но недостатки профессора как-то внезапно перестали его волновать. Он слишком хорошо знал, насколько тот может быть заботливым, — разумеется, оставаясь недобрым и неприятным, но помогающим и способным принести свои интересы в жертву ради другого человека, ради Гарри.

Скупые движения, закрытость и даже замкнутость Снейпа делали его странно привлекательным в глазах Поттера. Хотелось провести руками по этим закаменевшим плечам и сутуловатой спине, услышать, как собьется его дыхание, как ускорится ритм сердца. Хотелось заползти под кожу, расшевелить этого человека, чтобы он сбросил свое вечное напряжение, чтобы забылся и кричал от удовольствия. Кричал вместе с Гарри.

Выдохнув сквозь зубы, Гарри как можно более незаметно поправил член в брюках. Наверное, надо было прерваться с мытьем полов и дойти до ванной, чтобы сбросить напряжение. Он уже положил тряпку в ведро, поднимаясь, когда заметил, что взгляд Снейпа из равнодушного превращается в неверяще-удивленный.

— Evanesco! — рявкнул Снейп, тыча в котел палочкой, но зелье не исчезло, а вспучилось, задымило и низко зарокотало.

Времени на раздумья не было. Гарри бросился вперед, врезаясь в профессора и сбивая с ног. Заслонив его своим телом, он только и успел прикрыть руками голову. Вовремя. Котел взорвался, и металлические осколки шрапнелью разлетелись по всей комнате, вонзаясь в стены, разнося стекла, уродуя мебель. Они гулко бились в металлические щитки Гарри, впивались в кожу его механического тела. Должно было стать больно — оказалось просто неприятно и терпимо. И тут один шальной осколок распорол его оставшееся живым плечо. Поттер взвыл и дернулся, тут же об этом пожалев, — Снейп слабо застонал.

Гарри чувствовал горячее дыхание на своей шее и кончик снейповского носа, уткнувшийся ему в кадык. Ох, он бы многое отдал за эти ощущения в другой ситуации. Обозвав себя зацикленным идиотом, он медленно, стараясь не придавить профессора еще больше, аккуратно сполз набок и сел. Снейп выглядел сильно помятым, но, главное — был жив, в сознании и крайне зол.

— Что с вами? — спросили они одновременно.

— Отвечайте первым, — хрипло потребовал Снейп. Мученическая гримаса появилась на его потном лице.

— В ноги и руки — там, где они сшиты из кожи — воткнулось несколько осколков, это не очень больно, просто мешают.

— Я потом вытащу, — перебил его Снейп, тяжело дыша, — откуда у вас кровь на шее?

— Плечо куском котла распороло. А вы как? — Гарри начинал нервничать: Снейп даже не делал попыток подняться, так и лежал, сжимая и разжимая кулаки.

— Претензий к вам нет... Вы поступили правильно и, — тут Снейп перевел дух, — спасли мне жизнь. Просто неудачное падение... И вы сломали мне ноги.

Поттер с ужасом посмотрел на его ноги — они действительно были вывернуты в коленях под неестественными углами.

— Наверное, нужно кого-нибудь позвать? Я сейчас!

— Стоять! — рыкнул Снейп. — Палочку мою найдите. Надеюсь, она упала удачнее, чем я.

[поросенок М]

Поскальзываясь на лужах взорвавшегося зелья, Гарри принялся лихорадочно искать палочку. Им повезло — она не пострадала, отлетев в кучу исчерканных пергаментов. Профессор даже улыбнулся, получив ее назад. Чтобы залечить переломы, хватило нескольких взмахов.

— Если не возражаете, давайте перейдем в гостиную, и я смогу избавить вас от повреждений, — сказал Снейп, колдуя над плечом Гарри.

— Спасибо, сэр, — Поттер поморщился: частицы, впившиеся под щитки и в кожаные участки тела, не причиняли боли, но было неудобно — в местах проколов чувствовалось неприятное давление.

— Раздевайтесь. Лицом вниз, — скомандовал​ Снейп уже в гостиной, и у Гарри невольно сбилось дыхание. Слова показались ему возбуждающими. Мысли опять грозили свернуть не туда, и он решил задать вопрос о взрыве:

— Простите, сэр, но я не понимаю. Вы мастер своего дела, варите это зелье для меня уже несколько недель... Как оно могло взорваться? В вашу ошибку мне не верится... — Он лежал на диване, уперев лоб в свои металлические кулаки, и тяжело дышал. Ласковые пальцы, вытаскивающие осколки, приносили облегчение.

— Прекратите ерзать, иначе я что-нибудь нечаянно пропущу, я знаю, что вам не больно, — пробурчал Снейп. — Поттер, почему вы умный, когда не надо? Врать мне бы не хотелось, а вот вреда от моего молчания будет больше. Дело в том, что некий человек, которого наш бравый Аврорат ищет и никак не может найти, шлет письма с угрозами. Видимо, от пустых разговоров он перешел к действиям... Мне кажется, вы не особенно-то и удивлены?

Гарри решил, что Снейп начал проверять крепления спинных щитков, потому что там повреждений не было, а прикосновения продолжались.

— Простите, но я случайно услышал ваш разговор с Олафом. Я не хотел — оно само как-то так получилось. Просто окно было открыто, я под ним мяту рвал, а вы на кухне разговаривали.

— Поттер, у вас всегда все само, случайно и без вашего желания происходит, — усталый вздох. — Дискутировать по поводу взрыва я не буду. Раньше я думал, что вы попадаете в передряги по собственному желанию, — теперь понимаю, что вы просто не умеете управлять своей жизнью. И это подводит нас к неприятному разговору... — Ласковые руки исчезли. — Садитесь, я закончил и даже одежду вам починил.

Дождавшись, когда Гарри приведет себя в порядок и поблагодарит, Снейп опустился в кресло напротив и продолжил:

— Судя по вашей активности, скоро вы переспите с Олафом. Обсуждать выбор партнера я не собираюсь — это ваше личное дело. Но вы должны постоянно помнить о том, кто вы! Одно дело — сломать мне ноги в экстренной ситуации, и совсем другое — покалечить этого придурка во время секса. Поэтому либо занимайтесь сексом в принимающей позиции, либо предложите ему позу наездника. Он и сам должен все это знать, но вы оба безответственны, так что я просто обязан вам это сказать.

Гарри покраснел. «Поза наездника», «секс в принимающей позиции» — это звучало порочно. Интересно, получил бы он Аваду, если бы заикнулся о том, что хочет всего этого от Снейпа? На лице того было столько презрения, что Гарри оставалось только опустить глаза, стиснуть зубы и молчать, чтобы не наговорить лишнего.

— …что вы пыхтите? — Черные глаза, казалось, пытались просверлить его насквозь. — Я думал, вы повзрослели — в последнее время вы гораздо лучше реагировали на мои слова.

— Просто тема личная, я не могу совсем никак не реагировать, но стараюсь.

Гарри так и сидел, не поднимая головы, — показывать Снейпу свои мысли он не собирался.

— Ну хоть что-то запомнили из моих уроков, — фыркнул тот и расслабился. — Ладно, Поттер, я вынужден пойти в Аврорат, чтобы сообщить о случившемся. Приготовьте нам ужин. Все равно мне нечего вам поручить; убираться в лаборатории без меня я вам не позволю, а после общения с идиотами я бы хотел нормально поесть и выпить вина. Справитесь?

— Да, сэр, я видел в леднике курицу и овощи, могу сделать рагу. Или пожарить?

— Рагу подойдет, — Снейп резко встал и направился к выходу, а Гарри побрел на кухню. Ему впервые поручили готовку — это явно было проявлением доверия. По крайней мере, профессор не считал, что Поттер планирует его отравить.

Гарри резал курицу, шинковал овощи и думал, думал, думал… Об Олафе, о взрыве, о том, что ему делать дальше, но мысли постоянно возвращались к Снейпу, как бесконечное число тропинок, сворачивающих к какому-то заколдованному месту.

Квартирка Олафа совершенно не походила на дом Снейпа. Гарри сидел на узкой кровати и растерянно оглядывался по сторонам. Небольшое пространство было нещадно захламлено вещами и книгами. Поттер так привык к порядку, что чувствовал себя неуютно. Доводы Олафа «почему бы не попробовать» начинали тускнеть.

Не то чтобы Корвус ему не нравился — нравился, но это было совершенно не то. Хотелось по-прежнему Снейпа. Воображение Гарри в последнее время окончательно сошло с ума, и, мастурбируя, он представлял своего бывшего учителя в самых невероятных фантазиях.

Думать о Снейпе, когда сидишь и ждешь Олафа из ванной, чтобы заняться с ним сексом, было не совсем честно. Гарри еще раз посмотрел по сторонам, пытаясь отвлечься, но ощущение неправильности только нарастало. Возможно, это подчеркивали недоделанные артефакты, лежащие повсюду, — на одной полке были свалены в кучу разнокалиберные глаза, все они вращались и смотрели недобро.

Зачем он согласился на секс? Гарри опять занялся самобичеванием. Дверь в ванную открылась, и из нее в облаке пара вышел Олаф. Капельки воды стекали дорожками по его коже, подчеркивая правильно проработанную мускулатуру. Полотенце, обернутое вокруг стройных бедер, топорщилось спереди. Гарри сглотнул: ему бы не помешало хоть немного уверенности в нужности происходящего и желания, которые были у Корвуса.

— Нравлюсь? — Олаф проказливо подмигнул.

— Да, — Гарри кивнул (а что он ещё мог ответить?).

— Тогда держись! — Олаф подошел к нему и встал так, чтобы между его широко разведенных ног оказалось колено Гарри.

Он целовал медленно, так медленно, что его хотелось поторопить. В скулы, веки, подбородок, шею, уши, нос. Он точно знал, что делает: его руки ни на секунду не останавливались, раздевали, гладили механизмы, каждую клепку и сочленение тела. Гарри не понял, как так получилось, но уже совсем скоро он был раздет. Когда на нем остались одни трусы, Олаф наконец поцеловал его в губы…

И тут Гарри окаменел, ощутив на языке привкус карамели. Сладкой карамели от возбуждающего средства. Член, ещё секунду назад поднимавшийся толчками, опал.

— Ты чего? — Корвус почувствовал, как Гарри напрягся.

— Зачем? — Гарри сдернул одеяло с его кровати, прикрывая свое механическое тело. — Зачем надо было предлагать мне встречаться, раздавать при всех авансы, чтобы потом пить возбуждающее? — «Ссорить меня со Снейпом...»

— Извини! — Олаф опустил глаза, его член так и торчал вверх, как у воплощения Приапа. — Ты мне правда нравишься, но я не смог... Я ведь видел, как это все делалось, клепалось, пришивалось... Потом я за тобой ухаживал...

— Да нет, это я как раз понимаю... — Гарри действительно понимал: его тело было настолько ненормальным, что более естественной выглядела реакция неизвестного, шлющего угрозы, чем изображающий желание Корвус. — Зачем тебе это понадобилось?

— Я не думал, что это будет такой проблемой, правда, извини, — Олаф поднял полотенце и прикрылся им. — Черт, я теперь возбужден, — он кивнул на стоящую шатром ткань.

— Это твои проблемы, — Гарри хотелось его стукнуть, кажется, он начинал разделять презрительное мнение Снейпа о Корвусе.

Поттер быстро оделся, не глядя на переминающегося с ноги на ногу Олафа, и пошел к камину. Уже зачерпнув летучий порох, он обернулся и сказал, сам удивляясь своему спокойствию:

— Я не хочу тебя видеть какое-то время. Я благодарен за то, что ты для меня сделал, поднимая на ноги, но сейчас... я очень зол... — Порошок полетел в камин, зеленое пламя взревело. — Гостиная Северуса Снейпа!

Называя адрес, Гарри старался поскорее убраться подальше, чтобы не наговорить лишнего или не сделать чего-то и похуже. Он действительно был благодарен Олафу, но не хотел находиться рядом с ним даже лишней секунды. Как и винить его в том, что Гарри не вызывает в нем никаких плотских желаний. Напившись возбуждающего, Корвус еще раз подтвердил​: Гарри Поттер — просто урод.

[Гость]

В гостиной было темно и тихо. Когда Гарри вывалился из камина, то не сразу заметил, что в комнате он не один, — в кресле сидел Снейп. Кресло стояло вполоборота, и Гарри видел только острое колено и руку, держащую бокал с виски.

— Вы же ушли недавно, — голос Снейпа был глухим. — Или я потерял счет времени? Решил расслабиться первый раз за много месяцев. Вы же завтра утром должны были вернуться?..

— Так получилось, — Гарри не хотел рассказывать что-либо, а тем более — обнаружить жалость или презрение в глазах Снейпа. — Извините, я пойду к себе.

— Стоять! — жестко рявкнул тот, поднимаясь. — Если у вас что-то не получилось, я должен об этом знать. Я могу доработать зелье…

— У меня? У меня все получилось. Не получилось у Олафа, и зелье он выпил, — пробормотал Гарри, теряясь под совершенно трезвым взглядом.

— О чем вы? — Лицо Снейпа стало растерянным. — Что за бред вы несете?

— Это не бред... — Что ж, скрывать не имело смысла. Гарри понимал, что правду из него все равно вытянут. — Просто я настолько уродлив, что Олаф не смог возбудиться и выпил зелье. Почувствовать привкус карамели при поцелуе... отвратительное ощущение.

— И что вы сделали? — Снейп впился в него взглядом.

— Ушел. Оставаться с человеком, который решился на такой обман, глупо... — Гарри хотелось пойти к себе — подальше от злобно смотрящего на него Снейпа. Он и так из последних сил сдерживался, чтобы не начать себя жалеть, а тут еще необходимо отвечать на вопросы.

— Я же говорил вам — непонятно, на что вы рассчитывали... — поучающе начал тот. И Гарри сорвался — выдержать пренебрежение от Снейпа он уже не смог:

— Да, вы были правы, Олаф меня обманул. Я доверчивый идиот! Урод, который непонятно на что рассчитывал, поверил другому человеку. Кто там я ещё?! Наглый, самонадеянный? На отца похож? Давайте — добейте, вы так любили всегда это делать! — орал Гарри совершенно несправедливые слова. — Зачем вы возились со мной только все это время? Надо было оставить меня в Мунго подыхать! Я обуза! Ну ничего, либо тот доброжелатель меня наконец убьет, либо я сам...

— Нет! — с мукой в голосе взвыл Снейп. Он угрожающе надвигался, как грозовой фронт, весь пронизанный молниями. Гарри попятился: слишком страшным стало перекошенное от непонятной эмоции лицо профессора.

Под колени Гарри ударил обитый плюшем край, и он рухнул в одно из кресел. Снейп навис сверху, мрачный и сердитый, и… поцеловал. Глубоко, жадно, как будто Поттер мог исчезнуть.

— Какой привкус у моего поцелуя? — прорычал он, отстраняясь, хватая Гарри за лямки майки и притягивая к себе. — Отвечай!

— Виски, — пробормотал Гарри, не понимая ничего. Голова кружилась.

— Не карамель! — Снейп схватил правую руку Гарри и прижал к своему паху.

Металлические пальцы ощутили ткань штанов и уперлись во что-то твердое. Поттер охнул от неожиданности. Снейп навалился сверху и впился в его губы еще раз. Он не давал ни секунды на то, чтобы прийти в себя. Гарри почувствовал, как две теплые широкие ладони гладят его руки, грудь, живот, бедра, — все, до чего могут дотянуться.

— Никогда больше не говори, что ты урод! Понял? — Снейп отстранился. — То, каким ты стал, это чудо! И ты вырос. Если согласишься… — Прикосновения стали легче. — Я хочу… — Пальцы Снейпа расстегнули ширинку на джинсах Гарри. — Я видел твои взгляды.

— Вы не давали понять, что хотите чего-то, — Поттера разрывало от противоречивых чувств. Все это казалось каким-то сном.

— Сейчас понятно? — Снейп дернул ткань трусов, оголяя возбужденный член Гарри. — Глупый Гарри Поттер, я хочу тебя!

Тот не мог поверить в происходящее. Это было лучше, чем все его фантазии. Снейп медленно сполз на пол, встав перед ним на колени, пьяно и шало улыбнулся и взял член в рот. Обхватил губами, нежно прижал языком к небу и ввел дальше в узкое, конвульсивно сжимающееся горло.

Поттер задохнулся от переполнявших его эмоций, впился пальцами в подлокотники кресла, разламывая их в щепу, но даже не заметил этого. Его мир рушился, переплавляемый во что-то новое. Он чувствовал себя уничтоженным и созданным заново. Его член запульсировал в горячей влажной глотке. Снейп пережал его сшитые кожаные яйца у основания.

— Назови мое имя! — приказал он, отстраняясь.

Тонкие губы едва касались головки, и Гарри, задыхаясь и хрипя, пробормотал:

— Северус.

— Громче!

— Северус!

— Да, — Снейп отпустил яйца Гарри и снова резко вобрал в рот его член до самого основания.

— Севера-а-а-а! — Поттер чувствовал, как член толчками дергается в горле Снейпа, изливаясь. Ни с чем не сравнимое удовольствие.

Он откинулся на спинку кресла, во все глаза таращась на все ещё стоящего на коленях Снейпа, по острому подбородку которого текла его сперма или, точнее, то, что ее заменяло. Гарри застонал, и его член, торчащий из приспущенных штанов, снова дернулся, когда Северус собрал сперму пальцами и, размазывая, засунул в рот.

— Поттер, в этом доме есть спальня и даже не одна. Я ещё не кончил. Если ты хочешь продолжить…

Договорить Гарри ему не дал — поднялся, схватил Снейпа в охапку, прижал к себе и поцеловал. Виски и собственная сперма — вот что он почувствовал. Его Снейп — теперь точно его — на вкус был такой, как надо: острый, пряный, горький, пьянящий — идеальный.

Комната Гарри была ближе всего, и они ввалились туда, стягивая друг с друга одежду. Гарри трясло от силы ощущений. Не верилось, что сейчас он получит все, о чем так мечтал. Хотя, наверное, об этом они мечтали оба.

[поросенок М]

Продолжая целоваться, они рухнули на кровать. Снейп, прижавший Гарри сверху, оказался приятно тяжелым, теплым и ласковым. Гарри казалось, что это сон. Он мог поклясться, что Северус вылизал ему каждый металлический щиток, каждую клепку, сочленение или заглушку, прежде чем они смогли слегка отстраниться друг от друга. Его потряхивало от удовольствия, Снейп постанывал, не переставая тереться об него. Гарри не понимал, почему Северуса не отталкивают его механизмы.

— Гарри... — Поттер вздохнул: никогда раньше Снейп не называл его по имени, и это оказалось приятным до дрожи. — Дай руку.

Гарри протянул правую — ладонью вверх — и охнул, когда Северус достал палочку и что-то пробормотал. Пальцы тут же стали скользкими от масла.

— Медленно и аккуратно подготовь меня, — скатившись с Поттера, попросил Снейп и встал на четвереньки. — Помни, насколько ты сильный.

— Что? — Гарри не мог поверить в происходящее и зачарованно смотрел то на свою механическую руку, блестящую от масла, то на вздернутую вверх белую задницу Северуса. — У меня опыта нет, может, лучше я снизу? Вы же сами говорили — в принима...

— Нет, — жестко обрубил Снейп, — сейчас ты меня растянешь. Потом ляжешь на спину, и я тебя оседлаю, — он тяжело вздохнул. — У меня яйца от желания сводит, и если я тебя трахну… то сейчас это будет быстро и не так, как должно… неприятно для тебя... я на пределе…

Он говорил короткими рублеными словами, глотая окончания, и у Поттера от желания закипала в венах кровь.

— Шевелись! — приказал Снейп.

Гарри отмер и придвинулся ближе. Провел чуткими подушечками своих металлических пальцев по сомкнутому анусу.

— Ох, да начинай! — Северус подался назад, и его крупный, слегка изогнутый член тяжело качнулся.

— Да, — Гарри, словно загипнотизированный, смотрел, как нехотя растягивается анус под давлением его пальца. Жарко, узко, невероятно…

— Второй, немедленно! Я надеюсь получить твой член до того, как кончу, — потребовал Снейп.

Гарри добавил второй палец, сам дрожа от нетерпения — так хотелось почувствовать членом эти жар и узость. Затем третий. Стоны Северуса музыкой ласкали слух, пока Гарри его растягивал. Он видел, как его жесткие и грубые пальцы погружались в нежное отверстие, — раскрытое, манящее и жадно сжимающееся. Это было единственное, о чем он теперь мог думать.
Гарри разглядывал тяжелые, качающиеся в такт движениям его руки яйца, и мог поклясться, что Снейп тихо застонал.

— На спину, — сипло прохрипел Северус, — сил нет, хочу тебя.

Поттер лег, как велели, и замер, алчно уставившись на Снейпа, чье лицо исказила гримаса не то боли, не то удовольствия, пока он медленно насаживался на член.
Северус уперся ладонями в его грудь и начал потихоньку двигаться, раскачиваясь. Гарри боялся моргнуть, смотрел во все глаза, стараясь запомнить то, что видит. Светлокожий — особенно по сравнению с еще слегка темной, искусственной кожей Поттера, — худой и такой желанный Северус облизывал губы, тяжело дышал и был преступно, невозможно узок. Но даже совершенно умопомрачительные ощущения от тугой задницы не были для Гарри настолько волнующими, как сам вид розового отверстия, растянутого его белоснежным членом.
Ему хотелось провести по напряженной коже рядом, почувствовать ее натяжение от того, что он погружается в анус по самые яйца. Что Гарри и сделал — развел средний и указательный пальцы и, слегка надавливая, потер...

— Черт, слишком… сильно. Член мне поласкай, — попросил Северус, разводя колени в стороны и открывая еще лучший обзор и доступ, — и яйца.

Гарри гулко сглотнул. Надо законодательно запретить Снейпу говорить во время секса — можно было кончить только от его слов. Он всё-таки опустил веки, чтобы слегка перевести дух. Не помогло. Гарри был слишком заведен. Распахнув глаза, он с какой-то болезненной жадностью уставился на свою искусственную руку, которая обхватила член Снейпа.
Стоны Северуса, собственные всхлипы, шлепки, когда задница любовника касалась его бедер, влажный звук, с которым бордовая от прилившей крови головка мелькала в его кулаке, подталкивали к краю.

— Гар-р-ри! — выдохнул Снейп, забрызгивая спермой его живот и руку, и упал на него как подкошенный…

От полноты ощущений Поттер закричал: тело свело судорогой, и он тоже кончил. Северус снова приподнялся, и Гарри увидел, как его член выскальзывает из разработанного отверстия. Снейп развел руками свои ягодицы, и из ануса потекла сперма, капая на металлические пластины живота и смешиваясь со спермой Северуса.

— Черт, — только и смог сказать Гарри, когда Снейп ладонью размазал их общее семя по медным щиткам…

За окном было еще совсем темно, когда Поттер проснулся, ощущая непонятное беспокойство. Сна как не бывало. Гарри прислушался. Снейп тихо дышал рядом. Но в комнате определенно находился кто-то еще. Гарри осторожно поднял голову с подушки и огляделся. Чья-то тень мелькнула на фоне окна и двинулась дальше, к кровати. Какое-то время назад Поттер только закрыл бы глаза и позволил бы себя убить, но не теперь.

Человек пробормотал:

— Ублюдки, они ещё и любовники.

После чего поднял палочку… Дальше Гарри ждать не стал, просто вскинул руку вверх, ударив в солнечное сплетение. Непрошеный гость отлетел в темноту, как пушинка.

— Что? — Вспыхнул мягким светом ночник. Снейп с палочкой в руке сидел на постели и смотрел настороженно. — Что случилось?

— Да вот, меня пришли уничтожить, — буркнул Гарри и встал. — Сейчас проверю, что с придурком, я его лихо приложил.

— Ава… — попробовал выкрикнуть нападавший, трясущейся рукой направив на Гарри палочку. Тот ждать не стал. Смял пальцами кисть идиота вместе с палочкой. Раздался противный хруст ломаемых костей, а следом — дикий вопль, переходящий в скулеж.

— Сейчас авроров вызову, — равнодушно бросил Снейп, поднял с пола помятые мантии, небрежно кинул одну из них Гарри, а вторую надел сам.

Гарри пожал плечами: время, когда он жалел всех, давно прошло, корчащийся у его ног человек заслужил свое наказание.
Когда появился отряд, Поттер вдруг понял, что наброшенные на голое тело мантии не скрывают засосов. На это вряд ли кто-то обратил бы внимание, ведь покушение на убийство было важнее полуодетых Гарри Поттера и Северуса Снейпа. Авроры составили протокол задержания и готовы были уйти вместе со все еще скулящим задержанным, как присутствующий в отряде Рон, долго молчавший и смотревший исподлобья, спросил, кивая в сторону Снейпа: — Вы что? Вместе?

— Вместе, — с вызовом ответил Гарри. Снейп не удостоил Рона даже взглядом, открыл дверь, намекая, что всем лишним людям пора удалиться. Рон не пошевелился, продолжая пялиться на Гарри.

— Аврор Уизли, уходим, — бросил старший группы.

— Завтра у Фортескью встретимся, Гермиона с меня живого не слезет, когда узнает. Сам ей объяснишь, — успел сказать Рон, прежде чем за ними закрылась дверь.

— Знаешь, что самое замечательное в утреннем сексе? — спросил Снейп, подходя к Гарри со спины и гладя его плечи.

— Нет, расскажи, — Гарри откинул голову назад, прижимаясь к Северусу и чувствуя задницей его заинтересованность под складками одежды.

— Он может быть медленным, — тот потянул Поттера в кровать, — очень медленным…

[Гость]

Гарри ковырял ложечкой фирменное шоколадное, не тающее на воздухе мороженое Фортескью. Он специально пришел на встречу с друзьями чуть раньше, чтобы еще раз опробовать свои возможности в непривычной обстановке.

Секс со Снейпом обладал чудодейственным эффектом, практически волшебным — нервозность и неуверенность в себе куда-то исчезли. Гарри сидел в футболке и джинсах и не смущался любопытных взглядов на свои руки, открытые до плеч.
Отправив в рот очередную ложку мороженого, он счастливо зажмурился. Жизнь каким-то невероятным образом стала такой приятной. Впереди у него — освоение магии, Снейп и секс, много-много секса. Пожалуй, то, что он получил, стоило всех мучений.

— Привет, — напротив приземлился Рон с двумя огромными креманками мороженого. — Гермиона сейчас придет. И пока ее нет, скажу: я ни хрена вчера не понял. Ты что, прямо правда со Снейпом?

— Да, правда.

Что собиралась сказать Гермиона, Гарри не знал, но реакция Рона была предсказуема:

— Ты знаешь, как он меня бесит. Он такой… — Рон запнулся под помрачневшим взглядом Поттера. — Ну, Снейп, в общем. Что ты в нем нашел?

Гарри не знал, как объяснить все, что связывало его с Северусом: множество крючков-зацепок — от взаимной ненависти в прошлом до нынешнего принятия.
От необходимости отвечать его спасла появившаяся Гермиона:

— Привет, — она забрала у Рона свою креманку с лакомством.
Гермиона не спрашивала, что Гарри нашел в Снейпе, ее интересовало другое:

— Гарри, тебе не кажется, что профессор… м-м-м, использует тебя?

— В каком смысле использует? — опешил тот.

— Ты жил с ним много дней, — пустилась в пространные рассуждения Гермиона. — Ты молодой симпатичный парень… Рон, не пыхти… Так вот, молодой и симпатичный, ты сидел дома долгие месяцы, и могло показаться, что наладить свою личную жизнь тебе будет сложно. И Снейп предложил тебе утешение.

— Гермиона, скажу один раз. Иногда это неплохо, когда тобой пользуются. Я чувствую себя с ним обычным человеком. Сомневающимся, ошибающимся, но желанным и нужным. Я попробовал встречаться с Олафом. Он выпил возбуждающее зелье, чтобы со мной переспать. Я так не хочу. Снейп честный. Иногда жестокий, иногда злой, но честный. Он не будет жалеть и говорить мне хорошие слова в утешение? Ну и пусть! Зато если он меня хочет, то искры летят. Если орет, то я понимаю, что ему просто не все равно. Не знаю, что у нас получится, мы в начале пути.Ты же не с первого взгляда влюбилась в Рона?

— Нет, конечно, — Гермиона взъерошила волосы засмущавшегося Рона. — В одиннадцать лет он меня раздражал.

— Ну вот и меня Снейп раздражал. А сейчас… — Гарри неопределенно взмахнул рукой. — Я счастлив. Ты же не считаешь, что он мне не подходит из-за того, что было в школе?

— Разумеется, нет. А чем ты планируешь заниматься? — перевела тему Гермиона.

— В ближайшее время — восстанавливать магию. Денег у меня достаточно, чтобы не работать, хочу куда-нибудь уехать и постараюсь уговорить Северуса на совместное путешествие. Надеюсь оторвать его от котлов: он из-за меня около полугода никуда не выходил больше чем на полчаса. А потом планирую все-таки доучиться, — Гарри посмотрел на недоверчиво глядящего в свою креманку с мороженым Рона. — Ребят, я просто счастлив. Не знаю, насколько со мной будет счастлив Снейп. Но сейчас мы оба всем довольны, — Гарри слегка подвинулся на стуле (задница напоминала, насколько был доволен Северус после ухода авроров).

— Ну ладно, — пробормотала Гермиона, — будем считать, что ты нас убедил.

— Гермиона, у меня все не как у людей — смирись. Я со Снейпом, и мне этого достаточно, — Гарри улыбнулся. — Рон, что там с тем придурком, который на нас напал?..

Гарри не смог бы рассказать друзьям, как кружится голова, когда Снейп его целует, как поджимаются пальцы на ногах от болезненного удовольствия во время секса, как Гарри плавится от одних только жарких взглядов и вкрадчивого голоса. Он бы не смог рассказать об этом, а они — оценить, ведь наконец у него появилось что-то личное и очень важное. И пусть тело теперь металлическое, главное — это не мешает ему строить свою жизнь... с Северусом.

[yanus-sin]

Очень люблю и уважаю стимпанк. Правда, тут чуть больше натуралистичных подробностей, чем мне хотелось бы, но я понимаю, что это, в общем, главная фишка фика.
Замечательный Гарри, такой вот настоящий, с кучей эмоций, далеко не всегда способный вынести все это. Хороший.

Эиринн, иллюстрации - чудо Особенно мне несчастный обиженный Гарри, представляющий себя роботом, нравится. Такая милота! обнять, плакать и комфортить срочно-срочно))

[поросенок М]

yanus-sin, рада, что вам понравилось) стимпанк - очень интересная тема. И конечно же мне очень приятно, что вам пришёлся по душе получившийся у меня Гарри.

[[email protected]]

Спасибо. Очень понравилось

[ksaS]

Спасибо, отличная история получилась!

[Княгиня Ольга]

Великолепный фик!
В некоторых местах я вспоминала свои ощущения от пребывания в больнице и очень Гарри сочувствовала - ведь тот ужас, что он пережил, просто не сопоставим с обычным лечением. Олаф, случайно, не запал на славу Мальчика Который Выжил?

[поросенок М]

[email protected], мне приятно)
ksaS, рада, что вам понравилось))
Княгиня Ольга, спасибо.) Приятно, что история оказалась близка. Когда я продумывал ее, то первоначально именно это был побудительный мотив для Олафа, но потом я подумала, что зачем мне "гады" в повествовании, и он стал просто не очень задумывающимся о чужих чувствах человеком.

[Lada Mayne]

[поросенок М]

UlianZzz, спасибо. Очень приятно получать такие отзывы. Рада, что характеры героев вам понравились. От иллюстаций я тоже получаю больше удовольствие.

Lada Mayne, спасибо)

[HelenRad]

поросенок М, чёрт! Какие же они классные! И сомневающийся Гарри, и несомневающийся Северус! Даже Олаф, который всю дорогу путался под ногами, порадовал, послужив отличным катализатором намечающемуся снарри))))) И в самом деле, оболочка - фигня! Главное то, что внутри! а внутри - любовь!))))))))))) Спасибо за эту прелесть!!! И визуализации - чудо, как хороши!!!

[поросенок М]

HelenRad, рада, что зашло,) И конечно же мне очень приятно, что удалось передать характеры. Идея что оболочка - фигня, одна из моих любимых, здорово, что она видна.
Визуал, да, очень классный)))

[HelenRad]

поросенок М, ещё как видна!))) Тоже очень люблю такое! Вообще здорово получилось))))

[lariov]

Как классно!! Я в восторге, такая чудесная оригинальная история !!!

[поросенок М]

HelenRad, спасибо

lariov, очень рада, мне приятно, что понравилось