"И взойдёт семя злое"

[harrypotterbb]

Название: И взойдёт семя злое
Автор:  hao-grey
Иллюстратор:  Fekolka
Бета:  КП
Пейринг/Персонажи: Невилл Лонгботтом/Ханна Эббот, Гарри Поттер/Джинни Уизли, Рон Уизли/Гермиона Грейнджер
Категория: джен с элементами гета
Рейтинг: PG-13
Жанр: детектив, драма
Размер: 15 254 слова
Саммари: Магическую Британию потрясла серия убийств, при этом жертвы умирают... от смеха. Аврорат берётся за расследование, к которому привлекается и профессор гербологии, декан Гриффиндора Невилл Лонгботтом.
Предупреждения: Неграфическая жестокость, смерть второстепенных персонажей.
Иллюстрации: 1, 2 (в тексте тоже есть)
Ссылка на скачивание: .doc || .fb2 || .mobi || .epub

— Всё то же самое? — Рон появился в проулке с лёгким хлопком, принеся с собой запах машинного масла, слегка подгоревшего пирога и любимых духов Гермионы. Маршрут лучшего друга вырисовывался сам собой. Гарри против воли улыбнулся, но тут же посерьёзнел:

— Не совсем. Взгляни сам.

Труп Теренса Файнберг-Монтгомери валялся у стены. Скрюченный, будто новорожденный, которого Рону показывали в маггловском аппарате УЗИ, когда Гермиона носила их первенца. Как там это называется в умных книжках по судебной медицине — «поза эмбриона», да? Но вряд ли Теренс замёрз или отравился...

Хотя вот насчёт отравления ещё можно поспорить.

Безымянный переулок, в котором произошло двойное убийство, располагался в нежилом маггловском квартале. Куда ни погляди — серые кирпичные заборы, ограждающие склады и небольшие фабрики. Половина из владельцев этих предприятий разорилась в очередной кризис (Гермиона рассказывала однажды о его причинах и последствиях, но Рон особо не слушал), оставшаяся половина перебивалась кое-как, время от времени закрываясь и увольняя почти всех рабочих, а затем набирая их снова, если вдруг попадался случайный заказ.

— Палочка в футляре, — хмыкнул Рон, разглядывая тело. — Стало быть, он ничего не подозревал до самого нападения.

— Может, в этот раз наш шутник был без маски? Увидал знакомого, не сдержался... — Гарри склонился над трупом, сканируя воздух вокруг на предмет остаточного фона проклятий. Ничего не найдя, выпрямился с разочарованным вздохом. — А потом увидал магглу и её тоже...

Второе тело лежало чуть в стороне. Маггла валялась на земле ничком — молодая женщина, толком не повидавшая жизни. Ветер бесстыже теребил кудри на стриженом затылке, добираясь до светлой кожи. Длинная клетчатая юбка, туфли на шпильках (одна свалилась с ноги и лежала чуть левее), воротничок светло-бежевой блузки чуть надорван... Рон склонился, пригляделся внимательней:

— Её что, за шиворот схватили, а она вырвалась?

— Похоже на то, — поморщился Гарри.

— Так, вырвалась, побежала... вот тут с ноги туфля слетела... дальше что было?

— Stupefy. Недозволенных заклятий не применялось.

— Угу. А умерла она, само собой, от испуга.

Гарри недовольно поглядел на старого приятеля. Ему самому не нравилось объяснение, выдвинутое министерством магии в истории с подброшенными трём маггловским семействам боггартами: уж больно сильно это всё смахивало на «смерти от отравления газом» при Пожирателях. Но формально придраться было не к чему. Хотя высказать своё личное мнение министру магии Гарри не отказался. Шеклболт выслушал, страдальчески помаргивая, и обещал разобраться. Разбирался до сих пор.

— Она задохнулась собственными рвотными массами, — сообщила Стефани Голдберг, врач, спешно вызванный из Святого Мунго. Стефани выглядела ужасно недовольной: врачей на убийства начали вызывать лишь пару месяцев назад, согласно новой директиве министерства магии, и эскулапы из Святого Мунго всё ещё не понимали, зачем их беспокоят и что они делают на месте преступления. Кроме того, Стефани происходила из старинного магического рода и считала, мягко говоря, странным расследовать убийство магглы, привлекая для этого волшебников. Не то чтобы Рон её не понимал — просто не поддерживал идеи малоценности жизней магглов по сравнению с магами. Он слишком хорошо помнил, чем подобные мнения заканчиваются.

— Stupefy вызвал паралич дыхательных путей, — мрачно пояснил Гарри. — Ну вот и...

— Угу, — вздохнул Рон. — А это...

— Нет, — Гарри, как обычно, понимал старинного приятеля с полуслова. — На неё веселящее магическое воздействие не оказывалось.

Рон задумчиво кивнул.

«Веселящее магическое воздействие»... Так официально именовалось то, что в кулуарах аврората называли не иначе как «странная хрень» или «чертовщина со смехуёчками». Преступник в маске выскакивал из подворотни — обычно на аллее Ноктюрн — и швырял в лица жертвам неизвестный порошок, в документах значащийся «неопознанным магическим артефактом номер шесть тысяч триста двадцать два». Артефакт шесть тысяч триста двадцать два и оказывал то самое «веселящее магическое воздействие», а проще говоря, потерпевший начинал истерически хохотать и не мог остановиться несколько часов подряд. Валялся на земле без сил, всхлипывал, икал, хрипел, задыхался... Но до сегодняшнего дня злоумышленник никого не убивал.

— Сразу двоих уложить — это он мощно сменил модус операнди, — хмыкнул Рон, оглядывая место преступления. — И охотничьи угодья внезапно другие. Как думаешь, его наши патрули на аллее Ноктюрн спугнули, или подражатель объявился?

Гарри только плечами пожал. Невзирая на двойное убийство, следов преступник практически не оставил. Порошок был растительного происхождения и включал костянник смехотворный, траву известную и широко используемую в колдомедицине для подъёма тонуса пациента. А вот дальше...

— Чёрная магия, — пожали плечами в Отделе Тайн и наотрез отказались отвечать на вопрос: «И какая именно, чёрт бы вас подрал?». Сказано же — чёрная, вот и отвяжитесь. Кстати, если найдёте состав, принесите нам, мы обязаны знать согласно инструкции Длинный-Номер-Такой-То.

Рон из вредности инструкцию проверил. Да, обязаны, ничего не попишешь.

— Он не в мантии, — внезапно сказала Стефани. — И это не колдовство, вещи подлинные, маггловские, сшиты не у нас.

— Нынче многие носят маггловское, — пожал плечами Рон и одёрнул служебную мантию, под которой красовались обычные джинсы.

— Но не Файнберг-Монтгомери, — возразил Гарри. Стефани бросила на него благодарный взгляд, со значением кивнула:

— Если бы батюшка Теренса узнал... в общем, конфликт там был бы неминуем. А я недавно говорила с нашей общей двоюродной бабушкой Присциллой Файнберг, в семье, по её словам, воцарилась практически идиллия.

— До того идиллии не было? — быстро переспросил Гарри.

— Ну как сказать... Обычный магический клан, в котором имеются консервативные старшие родственники и молодёжь, ратующая за прогресс.

— Теренс примерно нашего возраста, — Рон старался говорить очень вежливо. — К какой... хм... группировке он относился?

Стефани задумчиво поджала губы:

— Теренс всегда старался держаться где-то посерёдке, пытался лавировать между сторонами, сохраняя со всеми дружелюбные отношения. Обычное поведение слизеринца в семье, которая в основном обучалась в Рэйвенкло.

Гарри кивнул:

— Спасибо большое, мисс Голдберг, вы очень нам помогли.

— Да не за что, — Стефани мотнула головой в сторону тела магглы. — Её я забрать не смогу, учтите. Её надо отдать маггловским органам правопорядка.

— Я понимаю, — лицо Гарри было каменно-вежливым. Маска, которую он не умел надевать во время войны с Волдемортом. Впрочем, подумалось Рону, все они, включая его самого, повзрослели с той поры. Сильно повзрослели. Интересно, это война так повлияла или просто время пришло? Естественные процессы, все дела...

Когда Стефани аппарировала с телом Теренса, Гарри задумчиво обернулся к Рону и мрачно спросил:

— Гермиона занята?

— Как обычно, а что?

— Да так... есть несколько моментов. У девушки в сумочке двадцать семь фунтов с мелочью, но ни удостоверения личности, ни кредиток. Тебе это ни о чём не говорит?

— А должно? — Рон нахмурился, в который раз ругая себя за то, что пропускал занятия по маггловедению. Пускай в Хогвартсе преподавали, мягко скажем, отвратительно, но хоть какие-то основы смог бы уловить... И отца почти не слушал, дубина. Теперь приходится судорожно хвататься за всё подряд, осознавая, насколько чудовищно сложно устроена маггловская жизнь, и завидовать жене, ориентирующейся в ней практически без напряжения. Гарри вот тоже более-менее разбирается, даром что не любит вспоминать годы, проведённые у родичей-магглов.

— Тебе? — Гарри хмыкнул. — Тебе, возможно, и не должно. А вот любой маггл тебе скажет, что убийца хотел скрыть имя и адрес жертвы. Для идентификации личности магглы носят с собой кучу всяких бумажек и пластиковых карточек.

— Которых здесь нет, — подхватил Рон.

— Наличность оставлена, — продолжил Гарри. — Стало быть, это не проходящий мимо случайный маггловский воришка или бездомный бродяга. Тот как раз забрал бы деньги, кредитки мёртвого человека ему без надобности.

— Костюм... — Рон нахмурился, формулируя мысль. — Он новый, но без этикеток или ярлычков. Стало быть, сшит на заказ. Именно сшит, не трансфигурирован, я проверил, как только Стефани об этом заговорила, да и ты, небось, тоже.

Гарри мягко улыбнулся. Конечно, он проверил! Это естественно.

— И сидит по фигуре. Не снят с чужого плеча, не надет уже на мертвеца. Значит, — подвёл итоги Рон, — у Теренса Файнберг-Монтгомери были дела в маггловском мире. А раз были дела — значит, вполне возможно, имелись и документы. Я с отцом поговорю, пускай пробьёт в маггловских правоохранительных органах по колдо... то есть, фотографии. Может, там же его партнёры или конкуренты по бизнесу засветятся... из нашего мира. В принципе, это ведь может оказаться и не наш любитель посмеяться, а неведомый борец за неведомую собственность. Ну да, будет два преступника, но сама по себе идея неплоха, оцени!

— Оценил, — Гарри устало потёр лоб. — Принимается в качестве одной из версий. Тогда надо будет ещё стажёров напрячь, вдруг жертвы как-то связаны, помимо очевидного: все они волшебники. Заодно пускай Артур Уизли выяснит личность магглы. Мы не знаем, она оказалась случайной свидетельницей убийства Теренса или пришла к нему, скажем, на свидание. А это, согласись, значительно меняет картину событий.

— Угу, — в который раз повторил Рон. — Появляются идеи насчёт магглоненавистников, семью, опять же, проверить надо будет с особой тщательностью — Монтгомери те ещё поклонники Пожирателей Смерти, да и Файнберги от них ненамного отстали. А Гермиона-то тебе зачем понадобилась?

— Хотел бы, чтобы она взглянула на это дело свежим взглядом, — вздохнул Гарри. — Чего-то мы каждый раз не замечаем, упускаем из виду, а преступник тем временем подыскивает следующую жертву.

— Все из старинных магических родов, все в той или иной мере поддерживали Сам-Знаешь-Кого... — Рон поморщился. — Тут скорее Малфоя расспрашивать надо, а не Гермиону.

— Если понадобится, расспросим и Малфоя, — обрезал Гарри, и Рон в который раз подумал о том, что повзрослели они все как-то очень резко и очень заметно. И он, Рональд Билиус Уизли, тоже, к слову сказать. Мысль о допросе Малфоя не вызвала прежнего яростного отторжения вперемешку с восторгом: с ума сойти, завалиться к Малфою и велеть ему отвечать на вопросы! А ведь ещё пару лет назад...

— Если мы не справимся, то придётся нести ответственность не только перед Кингсли, — Гарри сосредоточенно разглядывал стены маггловских складов, словно разыскивал на них скрытое послание. — Нас и так слишком быстро продвигают, сам понимаешь.

«И ты всегда выступал против этого», — хотелось ответить Рону, но он привычно захлопнул рот. Магическая Британия опять нуждалась в них, пусть и не настолько остро. И будь оно всё проклято, если Рон Уизли не ответит на вызов!

***
— Портного я проверю, — кивнула Гермиона. — Просто попрошу знакомого частного детектива побродить по дорогим ателье. Где-то Теренс засветится. Но вы не думали провести поиск орудия преступления? Я имею в виду, что веселящий порошок или как его там явно не маггл готовил!

Рон глядел на жену и улыбался во весь рот. Ничего не мог с собой поделать. Гермиона в деловой мантии (одеваться в консервативном стиле она начала с момента поступления в министерство: так было легче общаться с представителями старинных магических родов), со строгой причёской — только её муж знал, сколько сил и нервов стоило каждое утро уложить непокорные волосы в узел-раковину, сколько парикмахерских заклятий было придумано в тишине супружеской спальни... А всё равно — родная и привычная Гермиона. И карандаш покусывает точно как в Хогвартсе.

— У нас нет специалистов по заклятьям подобного рода, — терпеливо ответил Гарри, — а Отдел Тайн...

— В Отделе Тайн собрались чинуши, руководствующиеся принципом «как бы чего не вышло»! — отрубила Гермиона, воинственно взмахнув обгрызенным на конце карандашом. — Сейчас там оплот ретроградства. Никаких серьёзных исследований не проводится! Вот честное слово, никто так, как я, не выступает за наказание Пожирателей Смерти, но до чего же жаль, что Руквуд среди них! Он, по крайней мере, делом занимался, а не ныл по поводу внезапно расплодившихся тёмных заклятий!

— Ага, он их сам плодил! Активно и с удовольствием, — не выдержал Рон. — Там нынче две полки отведено под плоды стараний Августуса Руквуда!

— Пусть так. Но он наверняка сумел бы ответить на вопрос, как именно изготовили ваш артефакт номер шесть тысяч триста двадцать два!

Рон умолк, сопя и воинственно глядя на жену, а затем снова разулыбался. Да, конечно, они все повзрослели, и он тоже, но как же здорово, что некоторые вещи не меняются!

— Предлагаешь навестить в тюрьме Руквуда и выспросить у него, что это за таинственная чертовщина со смехуёчками? — Гарри был воплощением деловитости.

— Можно, хотя и необязательно, — пожала плечами Гермиона. — Ну, я бы навестила и выспросила, но он же обязательно чего-нибудь потребует взамен... Есть и другой способ. Да, в аврорате отсутствуют специалисты по артефактам совершенно точно растительного происхождения, но это вовсе не означает, что подобных специалистов нет во всей магической Британии.

— Имена знаешь?

— Представь себе, да! И ты их тоже знаешь. Помона Спраут, к примеру. Она, конечно, уже отошла от дел, но по части гербологии даст сто очков вперёд любому засевшему в Отделе Тайн ослу. Или Невилл Лонгботтом. Он ещё предпочтительней: имеет доступ к современным разработкам, активно ими пользуется в ходе учебного процесса, не чурается обращаться к зарубежным источникам. Ну и... — Гермиона помолчала пару секунд, затем сильно понизила голос: — Невилл совершенно точно из наших. Ни одна комиссия из министерства не придерётся, если привлечь его в качестве эксперта.

Поморщились все трое, хотя правота Гермионы была неоспоримой. Затем Гарри столь же негромко сказал:

— А ещё во время одного из преступлений он читал лекцию в Хогвартсе, а во время второго — сидел у Ханны Эббот в «Дырявом котле», никуда не отлучаясь. Его там видела по меньшей мере дюжина свидетелей.

— Так ты его уже проверил? — ахнул Рон, краем глаза заметив, как жена сочувственно-понимающе кивнула.

Кое-какие вещи всё-таки меняются, хоть раньше и казались неизменными. Но и в самом серьёзном кошмаре Рону не привиделось бы, как Гарри подозревает своих.

— Я проверил всех более-менее известных гербологов, — неохотно произнёс Гарри. — Всего двадцать три человека. У каждого алиби хотя бы на одно преступление. И нечего так на меня смотреть! Потерпевшие — из сочувствующих Пожирателям Смерти, все до единого. Логично предположить, что сезон охоты открыл кто-нибудь из Армии Дамблдора или Ордена Феникса.

— Прекрати! — не выдержал Рон. — Ты же это не всерьёз, правда?

— Я это всерьёз, — нехорошо прищурился Гарри. — Я это настолько всерьёз, что мне самому паршиво — ты не представляешь, насколько паршиво! Но если ты не желаешь видеть, как начинается очередная травля, — дело твоё, а я так не могу. И тот факт, что нынче мы ради разнообразия оказались на вершине горы, мне настроения не поднимает.

Рон стиснул зубы. Гарри, как обычно, ударил прямо по болевой, и сделал это с размаху, не церемонясь. Да, в некоторых вопросах Рон предпочитал не смотреть по сторонам, ограничиваясь тем, что попадало ему на рабочий стол. Но голову в песок он не прятал никогда!

Травля, значит... А похоже, что и так. В последнее время подозрительно много волшебников начало признаваться, что и они состояли в Ордене Феникса, а если не состояли — то, несомненно, орденцам сочувствовали и всячески им помогали. И хотя Рон никак не мог припомнить ни имён, ни лиц, но чувствовал себя польщённым. До тех пор, пока «сочувствующие» не принялись разносить имения и лавки, принадлежавшие бывшим Пожирателям Смерти или членам их семей.

Пока что случаи были единичными, да и аврорат совместно с прочими правоохранительными органами реагировал оперативно. Но общество бурлило, требуя для вандалов минимального наказания, и судьи Визенгамота уже в паре случаев прогнулись под пожелания толпы, мотивируя это, как обычно, кто во что горазд. Кингсли Шеклболт бушевал, но повлиять на решение суда не мог.

— Это не наши, — упрямо помотал головой Рон. — Не наши... пока не доказано обратного.

— В такой формулировке принимается, — суховато усмехнулся Гарри. — Я бы тоже не хотел... в общем, я не хотел бы. Но как бы там ни было, а мысль Гермионы мне чем дальше, тем больше по душе. Тем более, что Невилл совершенно точно чист.

— Ну хоть кого-то ты не подозреваешь, — не удержался от язвительной реплики Рон, но Гарри глянул на него остро, и желание подкалывать друга испарилось.

— Решено, — подвёл итоги Гарри. — Мы попробуем обратиться к Невиллу. Спасибо, Гермиона, ты подсказала дельную вещь. И знаешь — поговори с Руквудом, вдруг он и впрямь поможет? А я возьму на себя Малфоя.

Рон лишь закатил глаза, но ничего не сказал.

***
— Вот как... — сказал Невилл. Вытер пальцы о чистую тряпку, оглядел теплицу, где мандрагоры (каждая под отдельным прозрачным звуконепроницаемым куполом) показывали друг другу неприличные жесты, и повторил:

— Вот, значит, как...

— Именно так, — пожал плечами Гарри. — Я приглашаю тебя не потому, что ты мой друг, и не потому, что ты участвовал в сопротивлении — скорее, вопреки всему этому. На самом деле я предпочёл бы кого-нибудь из Слизерина, но среди них нет настолько хороших гербологов.

— Зато они приложили бы все усилия, чтобы поймать преступника, а во мне ты не уверен, — вздохнул Невилл.

Гарри покачал головой:

— Вот тут ты неправ. Если ты возьмёшься, то будешь стараться изо всех сил. Просто... на тебя будет оказываться давление. В том числе в стенах Хогвартса.

— Об этом не беспокойся. Не в первый раз.

— Не в первый. Но преступником может оказаться... любой.

Невилл с тоской поглядел туда, где юная мандрагора играла с грязью, то закапываясь в неё по пояс, то высвобождая поочерёдно левый и правый корни.

Здесь, в теплицах Хогвартса, он чувствовал себя на своём месте. Растения вели себя просто и понятно: хотели света, поливки, подкормки, заботы... Взамен они цвели и плодоносили. Временами болели — куда же без этого, но в целом если ухаживать за ними, то можно получить желаемый результат.

С людьми всё гораздо сложнее. Даже поднимаясь на профессорскую кафедру, Невилл ощущал временами нечто вроде беспомощности. Как заставить мальчишек-третьекурсников, стремящихся поскорее удрать на каникулы, выучить этапы цветения болотного ухмырника? Как объяснить жеманной девице, увлечённой исключительно своими и чужими романами, необходимость хотя бы прочесть учебник? И что делать, если ученик старателен, но напрочь лишён таланта?

Лонгботтома считали хорошим педагогом. Но сам он в этом очень сильно сомневался, и всё чаще поглядывал на портрет профессора Снейпа с неожиданным пониманием и сочувствием.

Нельзя сказать, что Невилл Лонгботтом не любил людей. Скорее, он их слабо понимал, предпочитая общаться с растениями. Ну и ещё с Ханной Эббот. И со старыми приятелями. И с парой-тройкой любимых учеников. И...

В любом случае, в перечень совершенно точно не входили убийцы или подозреваемые в убийствах. Особенно если они когда-то сражались с тобой плечом к плечу.

— Словом «любой» ты называешь участников Армии Дамблдора? — Невилл не хотел об этом спрашивать, правда, не хотел. Но должен был.

— Или Ордена Феникса, — отозвался Гарри очень спокойным, очень безэмоциональным голосом. И это нарочитое спокойствие новоиспечённого старшего аврора сказало Невиллу куда больше, чем любые крики или размахивание руками.

Гарри плохо. Он держится, конечно же, он сильный — но ему больно, чертовски, немыслимо больно.

А значит, ему нужна помощь. Как раньше.

В конце концов, Невиллу не впервой дежурить перед дверьми, из которых в любую минуту могут выйти враги.

— Хорошо. Что мне нужно делать?

— Эй, не так быстро, — на лице Гарри впервые за весь нелёгкий разговор промелькнула улыбка. — Для начала тебе потребуется взять перо и расписаться как минимум на паре дюжин бумажек. Ты войдёшь в аврорат на правах временного сотрудника — мы тут с Гермионой были крайне удивлены, когда узнали, что экспертов со стороны авроры задействовать не имеют права. Гермиона уже пообещала разобраться с этой юридической закавыкой, но пока она протаранит все нужные инстанции, пройдёт время, а его у нас маловато. Поэтому давай уж по старинке, со введением тебя в штат на половинное жалованье.

— Жадины, — улыбнулся Невилл.

— Бережливые люди, — весело поправил Гарри.

— Бережливые жадины, — парировал Невилл. — Ладно, где там твои бумажки? У меня как раз имеется пара свободных часов.

На самом деле пары часов, конечно же, не хватило, и пришлось часть инструкций (под каждой из которых следовало расписаться в трёх местах) захватить домой. У Невилла было искушение подмахнуть всё не глядя, но сработал долгий опыт работы преподавателем и добрая память об Аласторе Грюме.

Честно говоря, и о Барти Крауче-младшем тоже. Невилл понимал, что Барти использовал его в своих целях, и понимал, что руководствовался покойный Пожиратель Смерти отнюдь не благими намерениями. Но факт оставался фактом: общение с Краучем многое Невиллу дало и многое заставило переосмыслить. В частности, собственное неосмотрительное поведение начало казаться недопустимым. Вот уж воистину — никому нельзя доверять!

Пожалуй, Барти Крауч эту точку зрения Аластора Грюма целиком и полностью разделял.

Так что Невилл забрал бумаги домой и потратил весь вечер, изучая их. Бабушка его не беспокоила, привычно полагая, что он готовится к занятиям.

Дом... Просторный, холодный, увешанный неподвижными портретами Фрэнка и Алисы Лонгботтомов. Невилл привык жить здесь с бабушкой, привык к колдографиям отца, красующимся на каждой полке, привык к тому, что комнаты мамы и папы остаются в том же состоянии, в котором были, когда в дом пришли Пожиратели Смерти. Даже постельное бельё с супружеской кровати Фрэнка и Алисы аккуратно стирается и вновь отправляется на своё место. Сколько лет прошло, должно бы уже истрепаться, но магия поддерживает его в надлежащем состоянии.

Привычка помогала. Однако даже сама мысль о том, чтобы привести сюда Ханну, повергала в нервную дрожь и вызывала злой протест. Ханна была... слишком живой. Наверное, поэтому Невилл в неё и влюбился. Она казалась воплощением хаффлпаффского духа: неизменно приветливая, неизменно вежливая и очень-очень приземлённая. Даже участвуя в сопротивлении, Ханна Эббот не забывала о хлебе насущном, оставляя заботы о духовности тем, кто, по её мнению, больше для этого подходил. Она стирала, готовила, содержала Выручай-комнату в чистоте, а дерзкие вылазки и война с Пожирателями Смерти получались у неё словно бы между делом. Вот такое расписание: после завтрака, но перед генеральной уборкой подраться с Кэрроу и заодно наведаться на кухню, поглядеть, как там дела у домовых эльфов.

После войны Ханна, казалось, совершенно не изменилась. Получив в наследство от Тома «Дырявый котёл», она переселилась туда, вычистила заведение сверху донизу и завела свои порядки, не меняя тамошних традиций. Вскорости посетители начали считать её истинной хозяйкой «Котла». Казалось, что Ханна всегда жила здесь, всегда с улыбкой торопилась услужить и завсегдатаю, и случайному гостю.

Невиллу нравилось бывать в «Дырявом котле», нравилось смотреть, как Ханна работает... нравилась сама Ханна. И когда она, отчаянно краснея, предложила ему однажды остаться на ночь, долго раздумывать Невилл не стал. Так оно и повелось, и со временем у Невилла появились «дом» и «мой дом» — тот, в котором можно спокойно дышать и улыбаться, быть самим собой, а не героем войны. Тот, в котором жила Ханна.

Бабушке, конечно, это не нравилось. Огорчать её Невилл не хотел, а потому дома ночевал достаточно часто. Вслух против Ханны Августа Лонгботтом не возражала — после одного достаточно резкого разговора. «Ты повзрослел, — сказала тогда Августа грустным голосом, — стал похож на отца. Такой же... самостоятельный». Больше эта тема в доме не поднималась.

Маме с папой Невилл часто рассказывал о Ханне. Они его, конечно, не слышали и не понимали — повзрослев, Невилл перестал надеяться на чудеса и на всесильную колдомедицину. Но слушали, и для него этого было достаточно.

Вполне возможно, сейчас бабушка обрадовалась бы. Или, наоборот, огорчилась? Она всегда подчёркивала, как гордится Фрэнком и его работой в аврорате, как счастлива, что Алиса разделяет интересы супруга и поддерживает честь семьи... А с другой стороны, стоило когда-то Невиллу заикнуться о мракоборчестве, и Августа Лонгботтом безжалостно высмеяла внука. Может, и вправду не верила в его силы, а может, просто боялась повторения истории Фрэнка... Сейчас уже не выяснишь — вряд ли бабушка вообще вспомнит этот разговор. Невилл изменился, и воззрения миссис Лонгботтом изменились вместе с внуком. Она сама ничего не замечала, но если долго живёшь с человеком, то хорошо видно, как из одной крайности он бросается в другую. Так что нынче Августа Лонгботтом вполне могла тайно мечтать о мантии и значке аврора для любимого внука.

Однако когда Невилл завершит консультации по расследованию, с этим всем добром придётся расстаться. Ему-то не жалко, а вот бабушка наверняка расстроится. Искренне ли, следуя ли своим безумно гриффиндорским представлениям о долге и чести — Бог весть, просто Невилл не желал ещё одного тяжёлого разговора. А значит, не стоит и упоминать про щедрое предложение от Гарри, сильно напоминающее пресловутые дары данайцев.

Разумеется, может случиться так, что бабушка и сама узнает. Но это ведь совсем другой разговор, верно? Тоже тяжёлый, но другой. Можно будет объяснить, что он не рассматривает всерьёз аврорат, как постоянное место работы, поговорить, наконец, о жизненных приоритетах... В конце концов, Невилл всё уже доказал, сколько можно вообще?

Ну вот. Сам придумал — сам обиделся. Столько лет прошло, а бабушку он побаивается, как и раньше. Хотя всё давным-давно изменилось.

Суховато усмехнувшись, Невилл вновь углубился в чтение инструкций. Язык тут, конечно, зубодробительный, но не сложнее, чем в циркулярах и декретах, приходящих из министерства магии в Хогвартс. И там тоже лучше вчитываться, прежде чем поставить подпись на каком-нибудь документе, предписывающем тебе раз в году привозить на поверку в Отдел Тайн всё своё оборудование, рабочие материалы и расходники (в его случае — дьявольские силки и мандрагоры, например). Невилл прочёл — и поднял скандал. А кое-кто, не будем тыкать пальцем в некоторых кентавров, в конце года, как раз перед экзаменами, выяснил, что ему нужно волочь в министерство магии здоровенный телескоп — видимо, вместе с Астрономической башней...

Подписавшись под отказом от форменной мантии и связанного с этим ежегодного денежного вспомоществования в размере двух сиклей и пяти кнатов, Невилл устало потёр глаза. Что там ещё? Запрет на аморальный способ жизни и распитие крепких спиртных напитков в общественных местах — угу, помним, введено после пьяного дебоша четырёх авроров как раз в «Дырявом котле», незадолго до того, как Ханна стала его владелицей. А вот это полезная вещь — инструкция «О порядке обращения с тёмными артефактами неизвестного происхождения». Гарри сказал, что её следует прочесть обязательно, практики составляли.

Когда с бумагами было покончено, за окном уже стояла глубокая ночь. Невилл зевнул, некстати — или наоборот, кстати? — вспомнил о завтрашней контрольной, которую обещал задать шестому курсу Пора бы немного отдохнуть, завтра тяжёлый день. Шестикурсники — они народ сложный, и Невилл понимал, почему: когда СОВы уже сданы, а до НОЧИ ещё далеко, так и тянет расслабиться. Но ведь то, что они усвоят именно на шестом курсе, станет их повседневной практикой — к примеру, аппарация... Да и гербологию те, кто выберет своей специализацией множество профессий, как раз начинают изучать углублённо. Самые опасные растения проходят именно сейчас.

Собрав бумаги взмахом волшебной палочки, Невилл старательно упаковал их во вместительный конверт и отправился в совятню. Да, поздно, но чем скорее Гарри получит все подписанные документы, тем скорее можно будет приступить к делу.

Возможно, удастся предотвратить следующее преступление...

Сова, недовольно ухнув, улетела в темноту, неся пухлое послание, а Невилл наконец-то отправился спать.

***
Копия дела прилетела в Хогвартс с утренней почтой. Гарри что, вообще не ложился? С него станется, он, если сильно был занят делом, и раньше не обращал внимания на время суток, а ещё на такие мелочи, как сон или еда.

Наскоро проглотив завтрак, Невилл освободил папку с печатью аврората на обложке, прижал к ней ладонь, и печать, полыхнув, растворилась. В воздухе вспыхнуло несколько огненных строк — защитные заклятья подтвердили временному сотруднику аврората Невиллу Лонгботтому, профессору гербологии в Хогвартсе, декану Гриффиндора, право доступа к материалам о преступлениях, совершённых с помощью неопознанного артефакта инвентарный номер шесть тысяч триста двадцать два. Да уж, бюрократия в аврорате ещё почище, чем в министерском отделе образования! Впрочем, именно в аврорате она, возможно, и необходима.

Первая пара у Невилла была свободна, и он планировал ещё раз перепроверить таблицы, составленные специально для контрольной работы, но вместо этого, украдкой оглянувшись, отправился в пустой кабинет и там погрузился в чтение. Сухие слова протоколов в воображении превращались в настоящую человеческую трагедию.

Сначала неизвестный атаковал Маркуса Флинта. Но тот, несмотря на действие артефакта, сумел дать отпор и едва не сорвал с преступника маску. Что, в общем, логично: Невилл помнил Флинта, помнил свой страх перед троллеподобным слизеринцем. Нет, Маркус не участвовал в травле, которую устроили Лонгботтому на первом курсе Малфой с дружками: Флинт не связывался с малышнёй, не имеющей ценности в качестве игроков в квиддич. Более того, однажды он походя отвесил Крэббу с Гойлом по оплеухе — молча, ничего не говоря, — и те целый день вели себя тише воды, ниже травы. Но равнодушие Флинта не мешало Невиллу его бояться.

Протокол допроса потерпевшего не давал возможности выяснить точку зрения Маркуса на личность преступника. Кажется, Гарри упоминал, что тогда авроры не восприняли нападения всерьёз. В магазинчике Умников Уизли (Джордж ни в какую не желал менять названия) продавали пару десятков подобных скверных шуточных заклятий, позволяющих разыграть ближнего своего. Подумаешь, шутка вышла из-под контроля! Особенно учитывая, что родня Маркуса Флинта поддерживала Пожирателей Смерти, да и сам он...

Мысль была некрасивой. Подлой и мелочной, словно бы произнесённой голосом Долорес Амбридж прямо в ухо Невилла. И от того, что он знал, почему эта мысль вообще пришла ему в голову, легче не становилось. Напротив, делалось очень горько, словно все, павшие в этой войне, смотрели на Невилла пристально и спрашивали: «Так за что мы погибли?».

Невилл сделал отметку в блокноте: поговорить с Маркусом. Благо, пасхальные каникулы через неделю, а Флинт-младший учится на первом курсе Слизерина, и о его успеваемости профессору Лонгботтому очень даже есть что сказать похвального.

Следующим был Руэйдхри МакСтрори, пожилой чудак, вечный холостяк, праздно (с точки зрения многих волшебников) прожигающий жизнь и зарывающий в песок свои немалые дарования. Руэйдхри был старше Невилла на три с половиной десятка лет, но иногда казался сущим ребёнком. Он не носил Метку, но не раз и не два его видели в компании Пожирателей Смерти — просто потому, что старинные колдовские семейства должны держаться вместе. По этому же поводу Руэйдхри впоследствии поддержал консервативную оппозицию нынешнему Министру Магии. Насилия он не одобрял, по крайней мере, декларировал свой пацифизм на всех перекрёстках. Возможно, это и спасло его от принятия Метки, как знать... Или он просто не был интересен Волдеморту в качестве сторонника: роли в жизни магического сообщества Руэйдхри не играл ровным счётом никакой, на жизнь зарабатывал, сдавая в аренду пару старинных особняков в Нортумберленде и одно из зданий на аллее Ноктюрн. Все дома принадлежали его семье с незапамятных времён — ну, то есть, с момента их постройки. Полученные деньги Руэйдхри тратил с воистину волшебной скоростью, а потому всегда оказывался кому-нибудь должен. Собственно говоря, именно версию просроченных долгов и неприятных кредиторов аврорат и начал разрабатывать первым делом, не слушая особо сбивчивых заверений потерпевшего относительно его кристальной невинности.

Злодея так и не нашли — Руэйдхри занимал в основном у хороших знакомых, старинных друзей семейства. Следствие застопорилось, Руэйдхри убрался из Лондона к себе в Нортумберленд и затих там, а аврорат понадеялся на лучшее и прекратил поиски. И тут произошло третье нападение.

На сей раз жертвой стал Блодуин Нэш-Вильямс, выпускник Слизерина, помогавший младшей сестре подобрать учебники для третьего курса. Сам Блодуин в силу возраста и изменившейся ситуации никак не мог быть замешан в делах Пожирателей Смерти, однако его родня в своё время внесла несколько залогов за азкабанских сидельцев, а по матушке он приходился родственником МакНейрам и Яксли. В Хогвартсе парень не раз высказывался очень радикально, обеляя Волдеморта и очерняя нынешнее Министерство. Похоже, для мстителя этого оказалось вполне достаточно.

Поскольку случай был уже третьим, аврорат наконец-то провёл между ними параллели. На раскрытие дела бросили «лучшие силы» — то есть, отдали его Гарри Поттеру. Он поднял предыдущие расследования, заново допросил потерпевших, ничего толком не выяснил, но хотя бы разобрался с почерком преступника. И тут случилось двойное убийство...

— Интересно, что ты делал на аллее Ноктюрн? — пробормотал Невилл, глядя на заносчиво кривящую губы колдографию Блодуина. — Аврорату ты рассказать об этом отказался. Зачем ты оставил сестру у Флориана, а?

Судя по протоколу допроса, Гарри Поттера это тоже очень сильно интересовало. Увы — потерпевшего нельзя было допрашивать так же жёстко, как Гарри обычно обращался с подозреваемыми.

— Но что-то же ты там искал, да? — вздохнул Невилл. — Что-то очень для тебя важное. Туда никто не ходит просто так прогуляться.

Блодуин Нэш-Вильямс на колдофото дёрнул плечом и отвернулся. А Невилл погрузился в изучение отчёта, присланного из Отдела тайн. Судя по туманности и витиеватости выражений, тамошние волшебники понятия не имели, как именно был изготовлен артефакт номер шесть тысяч триста двадцать два, но признаваться в своём невежестве не желали категорически. Впрочем, растительные и животные ингредиенты порошка они честно определили.

— Высушенный костянник смехотворный? — поначалу Невилл не поверил собственным глазам. — Но как?

Он ещё раз пробежался взглядом по остальным ингредиентам. Жабры ядоплюя — ладно, это понятно: самая неядовитая часть животного, вызывает лёгкий зуд, но и только. В магазинчике Умников Уизли была масса приколов на основе экстракта из крови ядоплюя, и некоторые из них обладали куда более мерзким эффектом. Серая прилипучка тоже не вызывала вопросов: она служила своего рода компасом для порошка. Несколько заклятий, известных даже второкурснику — и все крупинки полетят туда, куда захочет владелец артефакта. Но костянник смехотворный?

— Не понимаю, — Невилл прикусил губу, помотав головой. — Ничего не понимаю!

Из всех магических растений костянник являлся, пожалуй, одним из самых безобидных. Его применяли при депрессиях и расстройствах нервной системы, он также мог немного улучшить пищеварение (хотя для этого существовали средства и подейственней). Главным достоинством костянника было практически полное отсутствие вредоносных побочных эффектов.

Теперь Невилл хорошо понимал растерянность умников из Отдела тайн. Как, ну как, Мерлин всё раздери, злоумышленник умудрился сделать костянник смехотворный главным ингредиентом темномагического артефакта?

— Кто бы ты ни был, — Невилл недобро прищурился, глядя на ровные строчки отчёта, — ты, конечно, гений. Провернуть такое не каждый сумеет. Но мы с Гарри тебя всё равно найдём.

Ответа, разумеется, не последовало. Невилл коротко вздохнул, собрал бумаги, наложил на них заклятье неразборчивости и пошёл принимать контрольную работу у шестого курса. Вот только мысли его блуждали очень далеко.

***
Гермиона высадилась из урчащего, словно соплосвин перед спариванием, моторного катера и с любопытством огляделась.

«Никто и никогда не заслуживает Азкабана», — сказал однажды Ремус Люпин. Его услышали, его слова запомнили, и вскорости после избрания Кингсли Шеклболта Министром Магии старые и новые заключённые Азкабана были переведены в Визардинуум — тюрьму, спешно выстроенную на севере Шетландских островов. Хаскосей — большой и необитаемый — вполне для этих целей подходил. Магглы ушли оттуда в середине девятнадцатого века, поскольку вода из местных источников оказалась слишком солёной. Современные технологии могли бы помочь, но желающих поставить там опреснители и зажить фермерской жизнью почему-то не нашлось.

Министерство магии приложило немало усилий, чтобы скрыть строительство от любопытных магглов, понаделавших спутников и рассматривающих мир с высоты их орбит, но результат того стоил. Еду и воду узникам завозили с соседних обитаемых островов Йелл и Фетлар, причём обходились без помощи волшебства: всё равно на берега Хаскосея наложили магглоотталкивающие чары, а тюрьма была выстроена из материалов, изобретённых ещё Гриндельвальдом, и поглощала любые проявления магии. Так что провизию закупали у магглов и доставляли в стены Визардинуума при помощи моторных лодок и пары потрёпанных жизнью грузовиков.

Разумеется, никаких дементоров. Раз никто и никогда не заслуживает Азкабана, значит, дементоры тоже исключались. Визардинуум охраняли специальным образом обученные волшебники. Поначалу ревнители старинных традиций нервничали, ведь всё делалось в огромной спешке, но довольно скоро выяснилось, что переведённые на Хаскосей Пожиратели Смерти всем довольны (ещё бы — без дементоров-то!), а новоиспечённые узники, вроде Долорес Амбридж, понятия не имеют, как бежать из тюрьмы без помощи магии. И хотя охранники из магглорожденных всё бурчали о том, что пришельцы из маггловского мира что-нибудь вполне способны сделать и без волшебства, пока что дела обстояли неплохо.

Стены тюрьмы снаружи выкрасили в неопрятный грязно-бурый цвет, поскольку волшебники так и не придумали достаточно эффективного способа борьбы с маггловскими спутниками. Поэтому пошли стандартным маггловским путём: с высоты птичьего полёта Визардинуум прекрасно сливался с местностью, а излишки тепловыделений гасили прирученные сильфы, летающие над тюрьмой и выполняющие заодно функции дополнительной охраны. Внутри же было, по мнению Гермионы, достаточно уютно: тёплые жёлтые и персиковые оттенки (согласно сплетням, стены камеры Амбридж выкрасили в нежно-розовые цвета. Правда это или нет — Гермиона понятия не имела). В коридорах стояли искусственные фикусы в кадках, а в тюремной столовой буйствовала герань, на фоне которой разнообразные фиалки смотрелись довольно скромно. По мнению маггловских психологов, всё это вызывало у узников чувство комфорта и способствовало их перевоспитанию. Лично Гермиона сомневалась в возможности перевоспитания той же Амбридж при помощи герани и фиалок, но поскольку сама в своё время настаивала на привлечении психологов, то благоразумно помалкивала.

Имелись в Визардинууме и специальные комнаты для встреч с родственниками, они же допросные, разного уровня охраняемости в зависимости от статуса заключённого. С Августусом Руквудом следовало встречаться в комнате с максимальной степенью защиты.

Гермиона видела Руквуда раньше, на суде. Он, чуть ли не единственный из Пожирателей Смерти, вызвал в ней чувство жалости: маленький, сухонький старичок с растерянно моргающими бесцветными глазками. Помнится, ей тогда пришла в голову очень холодная, очень рациональная мысль: интересно, он начитался маггловских книг о психологии поведения, или это его собственные, уникальные наработки? И Гермиона постаралась донести свои соображения до Визенгамота. То ли у судей имелись схожие сомнения насчёт невиновности «милого старичка», то ли просто щадить Пожирателей Смерти тогда было немодно, но Августусу Руквуду дали пожизненное, как и прочим.

Сейчас Руквуд выглядел совсем иначе: собранный компетентный специалист, чей возраст не мешает воспринимать новые, современные идеи, а опыт даёт возможность сходу отсеивать всяческие глупости. И тюремная роба совершенно не портила впечатления. Бесцветные глазки глядели на Гермиону жёстко и пытливо.

Вооружённый резиновой дубинкой охранник неподвижной статуей замер у стены.

— Миссис Уизли? — заняв своё место напротив Гермионы, Августус чуть кривовато улыбнулся. — Однако же... Большая честь для меня. Чем могу быть полезен?

Формально миссия Гермионы заключалась в инспекции условий жизни заключённых. А пухлая папка с делом о нападениях на слизеринцев... ну, мало ли что она носит с собой, верно?

Версия, настолько шитая белыми нитками, что Гермионе за неё было откровенно неловко. Но легенда требовала подкрепления, и пришлось задать несколько соответствующих вопросов. Руквуд понимающе улыбался и терпеливо отвечал, что ни в чём не нуждается — разве только, уровень местной библиотеки несколько удручает, — что кормят его замечательно, диета подобрана с учётом накопившихся за годы в Азкабане болячек, а отношение охранников к узникам вполне достойное...

Гермиона знала: Августус Руквуд относится к числу примерных заключённых. Ни малейшей склонности к бунту, беспрекословное подчинение правилам содержания, проявление всяческого уважения к персоналу... Тактика, приносящая вполне закономерные плоды в виде послаблений режима. В частности, Руквуду было разрешено посещение библиотеки, и Августус пропадал там целыми днями. Непременная двухчасовая прогулка каждый день — бывший Пожиратель Смерти считал полезным поддерживать форму, а потому или просто расхаживал по тюремному двору, или занимался на тренажёрах. Ничего общего с тем же Гойлом-старшим, который регулярно задирался с охранниками, а потому основательно обжил карцер. Нет уж, Руквуд, Долохов и в последнее время Долорес Амбридж вели себя превосходно. Знали, как завоевать симпатии администрации.

В идею их исправления Гермиона поверить не могла, сколько бы ни старалась. Максимум, на что способны эти чудовища — затаиться, выбить себе столько комфорта, сколько возможно, и ждать своего часа.

Наверное, подобные суждения были несправедливыми по отношению хотя бы к кому-то из сидящих в Визардинууме волшебников. Но память — страшная штука, и забыть прошлое Гермиона пока не была готова.

Краем глаза Руквуд косился на папку в руках посетительницы, и в конце концов Гермиона решилась. Раскрыла её (магия здесь не действовала, так что охранительные заклятья не работали) и развернула к собеседнику.

На чтение у Августуса ушло около получаса: некоторые документы он перечитал несколько раз. Затем поднял на Гермиону глаза, в которых не осталось ни капли рассеянности:

— Вам интересно моё мнение, я правильно понял, миссис Уизли?

— Да, мистер Руквуд. И скажу сразу: я не могу обещать вам взамен ничего... существенного. Это не в моей компетенции.

Гермиона, признаться, ожидала ответа в стиле: «Ну так найдите кого-нибудь компетентного и пришлите сюда», но Руквуд её удивил. Он мягко улыбнулся и махнул рукой:

— Вы меня развлекли, миссис Уизли, в здешней рутине это уже немалое подспорье для ума. Впрочем, как истинному слизеринцу мне следует угождать сильным мира сего, а значит, я просто обязан оправдать ваши ожидания и немного поторговаться... Давайте так: вы принесёте мне свежий выпуск «Кто есть кто в магической Британии». Имею, знаете ли, привычку отслеживать политическую жизнь, да и читал в «Пророке», что Визенгамот сменился примерно на треть, а конкретными сведениями не обладаю.

Заметив колебания Гермионы, Руквуд усмехнулся ещё шире:

— Разумеется, вы сами выберете книгу и проверите её чем только можно. А также — я в вас не сомневаюсь, миссис Уизли — чем-нибудь, чем нельзя, для верности. Я бы на вашем месте точно проверил. Так что, по рукам?

— По рукам, — кивнула Гермиона. — Конечно, в первую очередь меня интересует ваше мнение относительно артефакта...

— Ну и как я, по-вашему, сидя здесь, могу что-то о нём сказать? — перебил её Руквуд, но заметив выражение лица собеседницы, тут же виновато развёл руками: — Простите, миссис Уизли, но я специалист по волшебству, а не по чудесам. Я никогда ни о чём подобном не слыхал, а в лабораторию Отдела тайн вы меня не пустите. Я бы себя точно не пустил... Если это отменяет нашу сделку — что ж, так тому и быть. Однако если вы готовы меня выслушать, то я могу — чисто теоретически, разумеется, — порассуждать о волшебнике, изготовившем столь интересную с точки зрения волшебной науки вещицу.

Поколебавшись секунду, Гермиона чуть принуждённо рассмеялась:

— Вы действительно умеете торговаться, мистер Руквуд. Сделка в силе, и я вас внимательно слушаю.

— Материалы, прочитанное мной только что... Всё это крайне занятно, — Августус Руквуд встал со стула и принялся расхаживать по комнате. Охранник напрягся, но Гермиона едва заметно покачала головой, и бравый страж порядка остался стоять на месте. — Итак, если верить этим материалам, он начал с Маркуса Флинта? Как неосторожно. Но он быстро учится — получив отпор, сдал сразу на несколько позиций назад.

— Простите? — Гермиона изящно приподняла бровь — жест, которому она училась почти три года.

— Миссис Уизли, — Руквуд остановился напротив и, глядя сверху вниз, заговорил тоном типичного хогвартского преподавателя. Сходству не мешала даже ярко-оранжевая тюремная роба, — миссис Уизли, вы ведь понимаете, что наблюдаете за интереснейшим явлением — становлением серийного убийцы?

— Не сказала бы, что мне очень интересно, и, кроме того, мы все уже наблюдали за чем-то подобным... но да, это серия. Вы интересуетесь маггловской литературой?

— В последнее время я много чем интересуюсь, — Руквуд пожал плечами. — Слежу за тенденциями развития общества, знаете ли. А маггловское нынче стало вполне себе одной из тенденций. И кое в чём вы неправы, миссис Уизли. Мы были типичной сектой, или, если хотите, террористической группой, но секта с харизматичным лидером — это самое близкое к тому, чем являлись Пожиратели Смерти. Я не оправдываюсь, учтите, я просто указываю на разницу. Здесь действует одиночка.

— Почему? — Гермиона склонила голову набок, разглядывая собеседника с нескрываемым интересом. Руквуд всегда был падок на лесть, а в Хантвуде эта его черта начала развиваться просто стремительно.

— Модус операнди, миссис Уизли, он же — образ действия. Тёмный Лорд натаскивал новых членов организации на целях послабее, но молодёжь, как вы знаете, часто переоценивает свои силы и способности. Лезет без приказа на рожон, так сказать. Получив отпор в нескольких случаях, Пожиратели Смерти, конечно, немного ослабили натиск, но не столь масштабно. И группировка, скорее, склонна впоследствии напасть на ту же мишень, когда она ослаблена или обременена дополнительными обязанностями — я имею в виду наличие детей или кучу магглов поблизости... Понимаете, коллективное мышление куда статичнее мышления одиночки. Если уж группа выбрала себе жертву — просто так от неё не отвяжутся. Гораздо проще убедить в том, что ты не трус, самого себя, а не окружающих. Конечно, это не касается так называемых преследователей — магглы называют их сталкерами, — но из прочитанного у меня создалось впечатление, что для вашего преступника образ действий важнее, чем выбранные им люди.

— Ну, найти общее между жертвами тоже возможно, — не согласилась Гермиона. Руквуд энергично кивнул:

— Вы имеете в виду их... скажем так, отношение к Пожирателям Смерти? Да-да, я заметил. Маггла выбивается из стройного ряда, но давайте честно — она вполне может оказаться побочным ущербом. Кстати, а доблестные авроры не выяснили случайно, не встречался ли Файнберг-Монтгомери с бедной девушкой?

— Пока нет, — Гермиона озадаченно нахмурилась. — Но учитывая его родословную...

— О, пустое, — махнул рукой Августус. — Покажите мне того, кто не грешил в юности? Особенно сейчас, когда маггловский мир представляется юным волшебникам не скопищем кишащих повсюду паразитов, а чем-то загадочным, прогрессивным, устремлённым в будущее... Родословная может, кстати говоря, объяснить, почему преступление случилось у Мерлина на левой пятке, в маггловской глуши, а не на аллее Ноктюрн. Не думаю, что родня юноши отнеслась бы к его новому увлечению, гм, с пониманием и сочувствием.

Да уж, мрачно подумала Гермиона, дожили: Августус Руквуд учит толерантности и принятию. А ведь ей и в голову не пришло, что парень из старинной магической семьи может встречаться с магглой!

Оставалось надеяться на незашоренность Гарри и Рона. Они, в конце концов, авроры, им и карты в руки.

— Но вернёмся к нашему убийце, — продолжал тем временем вещать Руквуд. — Смотрите, какая складывается интересная ситуация: преступник сначала нападает на Маркуса Флинта, здорового, сильного волшебника. Ну, может, с магией у Флинта туговато, но скорость реакции и физическая выносливость многое компенсируют, поверьте. Нападение происходит лоб в лоб. Преступник в маске, но этим и ограничивается — выскакивает навстречу Флинту, пытается сразиться с ним... Какой можно сделать вывод?

— Он думает, что может справиться с Флинтом, — как послушная ученица, произнесла Гермиона.

— Именно! Он считает себя равным Маркусу Флинту, не предполагает встретить достойного сопротивления. Обычная ошибка молодости... — Руквуд печально улыбнулся, на миг прикрыв глаза. — Получив отпор, он, в сущности, не меняет метода, разве что нападать начинает, выпрыгивая из засады, но меняет жертв. МакСтрори не слишком силён в практической магии, он теоретик, да и со зрением у него серьёзные проблемы. Опять же, возраст уже почтенный. С ним получилось, и преступник смелеет. Следующей целью он выбирает молодого волшебника, физически сильного, но, прямо скажем, не имеющего опыта боевых столкновений. Отнюдь не Пожирателя Смерти. Он не лезет к Малфоям, не трогает Ноттов, даже к Монтегю не цепляется, хотя уж казалось бы... Его жертва — человек из соответствующей семьи, оставивший на минутку сестру и (что совершенно естественно) беспокоящийся о ней. Человек, чьи мысли заняты чем-то посторонним, понимаете? Надменный, высокомерный, не умеющий реально оценивать ситуацию. Ну и четвёртая жертва, Файнберг-Монтгомери, вместе с пятой, бедняжкой магглой. Хотя я по-прежнему считаю её побочным ущербом, уж извините. Итак, молодой человек без боевого опыта, но уже более зрелый, мысли которого тоже заняты чем-то посторонним. Вы улавливаете, к чему я клоню?

— Преступник совершенствуется, — кивнула Гермиона. — Шлифует свой метод.

— Да, разумеется. Но метод первичен, понимаете? Для вашего злодея почему-то крайне важно действовать именно так, а не иначе. Это в его понимании имеет некий смысл. Возможно, связанный с его прошлым, возможно, с настоящим, тут уж я вам ничего не скажу. Теперь переходим к жертвам. Связь очевидна, но в то время как вы рассматриваете каждого в отдельности, я бы предложил, напротив, свести их воедино. Вашему преступнику безразличны личности, ему требуется для нападения принадлежность жертвы к определённой группе. Он не видит человека, он... я бы сказал, он видит символ.

— Символ? — Гермиона вновь удивлённо приподняла бровь.

— Ну да. Он нападает на явление, на очередной пункт из списка — называйте как хотите! Но ему безразлично, будет этим конкретным пунктом Маркус Флинт или Руэйдхри МакСтрори. Итак, подведём итог: предельно конкретизированная символика, педантичное исполнение ритуала в образе действий сочетается с достаточно расплывчатым представлением о жертве, как о совокупности неких признаков. И да, он нападёт ещё. И убьёт снова.

— Почему? Я бы на его месте затаилась. Разве убийство не должно его напугать?

— Вы бы затаились, — печально улыбнулся Руквуд, — а большинству из, скажем так, некоей группы моих знакомых понравилось бы. Убийство даёт произошедшему... завершённость. Происходит катарсис, испытав который однажды, хочется почувствовать его вновь. Подумайте над этим. И подумайте вот ещё над чем: мы, прошедшие через Войны Волдеморта (идиотское название, кстати говоря, не находите?), очень похожи, как бы вам ни хотелось считать иначе. Война на всех оставляет шрамы, а шрамы даже на теле выглядят одинаково, не говоря уже о такой тонкой субстанции, как душа. Если кто-то и сможет понять, то вы. Не отвергайте эту мысль сразу.

Гермиона кивнула, хотя первой мыслью и было попросить Руквуда держаться поближе к теме. Но интуиция подсказывала, что сейчас старый хитрец сказал нечто важное.

Оставалось понять: это и есть та самая ложь, с помощью которой Августус Руквуд когда-то создал тайную сеть шпионов, или — просто для разнообразия, — нынче он говорил искренне?

***
— Ну да, они встречались, — Рональд так кисло поморщился, словно его в интересах службы вынудили съесть лимон или дать интервью Рите Скитер. — Мы наконец-то выяснили личность погибшей. Памела Стодхилл, двадцать один год, сама родом из предместий Лондона. Отец — начальник отдела в газовой компании, мать владеет сетью химчисток, что бы ни обозначали все эти слова.

Рон и Гарри завалились в квартиру Уизли довольно поздним вечером, вымотанные, злые и голодные. Они пробегали по Лондону целый день, причём аппарировать среди магглов не рискнули, так что сейчас Рон с наслаждением скинул форменные башмаки вместе с носками и шлёпал босыми пятками по ковру. Гарри ограничился гостевыми шлёпанцами, однако плюхнулся на диван и со вздохом облегчения вытянул ноги.

Кричер приволок кое-какие закуски, освободив тем самым Гермиону от вечернего ритуала разогрева ужина, и старые друзья, наскоро перекусив, увлечённо делились новостями.

— Родители Памелы тоже, между прочим, возражали против её связи с Теренсом, — вступил в разговор Гарри. — Но поскольку девушке уже исполнился двадцать один год, им пришлось отступить. Впрочем, Памела всё равно предпочитала не рисковать: её отец слишком вспыльчив.

Рон мрачно фыркнул:

— Вспыльчив-то вспыльчив, да вот только на время убийства у него стопроцентное алиби.

— Ого, вы проверяете уже и магглов? — не выдержав, хмыкнула Гермиона.

— Да мы всех проверяем, — махнул рукой Гарри. — Зацепок же никаких!

— Угу, — кивнул Рон, нахмурившись и разом растеряв юношеский задор, на миг став даже старше своих лет. — Любые версии, хоть бы и самые завиральные. Ну, к примеру, идею о том, что родители Файнберг-Монтгомери договорились с родителями девушки и наняли этого мерзавца, а там ситуация вышла из-под контроля...

Гермиона прикусила губу, оценивая не столько идею, сколько степень её бредовости, затем решительно помотала головой:

— Слишком сложно. И слишком много факторов должно сойтись, такое даже самый опытный нумеролог не просчитает. Нет, я понимаю, реальность иногда такое подбрасывает, что только держись, но всё же я не верю.

— Я тоже не верю, — пожал плечами Гарри. — И Рон не верит. А толку? Нам не вера с неверием нужны, нам дело раскрыть надо. Тем более если этот ненормальный снова собирается выйти на охоту.

— Версия Руквуда, не моя, — на всякий случай уточнила Гермиона.

— Да помню я, помню. Только вот кажется мне, что старик очень хорошо в ситуации разобрался. Получше нас. Он со зверьём дело долго имел: на одном факультете учились, одному Лорду служили...

— И доказательств, что это кто-то из наших, по-прежнему нет, — угрюмо набычился Рон. — Может, какой-нибудь Пожиратель Смерти с ума сошёл, своих крошит!

Гермиона и Гарри одновременно вздохнули. Им тоже хотелось бы свалить всю вину на зловещего незнакомца, возникшего в сумерках и принесшего с собой боль и страдания. Но, как уже говорилось, это расследование не должно было зависеть от неверия или веры.

Неловко откашлявшись, Гарри переменил тему:

— А у Невилла, интересно, прогресс наметился?

— Мы связались сегодня, — живо откликнулась Гермиона. — Он проверил состав артефакта ещё раз, на всякий случай. Ну, там Отдел тайн, по его словам, сработал качественно...

— То есть, и у Невилла всё глухо, — прокомментировал новость Рон.

— Эй, он, в отличие от вас, только начал!

— Может, и вправду к Малфою сходить? — вздохнул Гарри. — Вдруг подскажет чего-нибудь.

Рон закатил глаза, но промолчал. Явно задумался.